Последняя ночь майора Виноградова
Шрифт:
— Итак? Чем могу помочь?
Нечаев вкратце и от первого лица повторил инструктаж, полученный в кабинете начальника розыска.
— Понятно, — кивнула Тамара Степановна. — Схему этажа я вам дам. Такая подойдет?
— Вполне подойдет. Здорово!
Вообще-то, это была копия, предназначенная для инспекторов пожарного надзора: со стрелками маршрутов эвакуации, обозначением специального инвентаря и огнетушителей. Но главное имелось — трехзначные номера жилых комнат и служебных помещений.
— А что насчет соседей?
— Тоже —
— Опросить! — автоматически поправил Нечаев. — Но это не важно… Кто сейчас на месте?
— Я, Таня, Михалыч — швейцар… Девочки в кассе и в бухгалтерии… — закатила глаза под потолок хозяйка кабинета. — Потом, уборщицы, они как раз наверху и скоро закончат.
— Дежурных по этажам у вас нет?
— Отменили! Давно-о уже… Теперь только старшие горничные на ночь остаются.
— А кафе?
— Буфет к нам не относится. Они приватизировались, теперь сами по себе… Еще налить?
Денис решительно отставил опустевшую чашку:
— Нет, спасибо! Думаю, надо получить коротенькое объяснение с вас, как с представителя администрации. Потом с уборщицы, за которой номер закреплен, — чисто формально… Остальные дома?
— Кого вы имеете в виду?
— Ту смену, которая заселяла покойницу: портье, горничных. И вахтера, сменившегося сегодня утром.
— Да, они отдыхают. Но если очень…
— Да нет, не стоит людей дергать! А можно на всякий случай списочек?
— Какой? — не поняла Тамара Степановна.
— Ну, график работы по сменам. За последние двое суток? Вдруг еще кто-то понадобится…
— Хорошо, сделаем. — Она пометила что-то в блокноте. Потом нажала кнопку внутренней связи: — Таня, зайди на минуточку! — Повернулась к собеседнику и устало потерла лоб: — Давайте начнем с меня? Спрашивайте!
— Да-да, конечно… — Нечаев достал дефицитный, приготовленный специально для первого в своей жизни самостоятельного материала бланк объяснения: — Фамилия, имя, отчество?
…Через некоторое время он уже с выражением зачитывал вслух окончание текста:
«…Приблизительно в пять часов утра ко мне в служебное помещение спустилась старшая горничная Епифанова, которая сообщила, что из указанного выше номера уже в течение длительного времени доносятся телефонные звонки, но трубку никто не снимает.
Я сверилась с журналом дежурной смены и убедилась, что в номере проживает гражданка Лукашенко, которая должна быть в номере, потому что имеется запись о ее просьбе разбудить в восемь тридцать утра.
Я позвонила в номер, но телефон не ответил. Тогда мы с Епифановой поднялись на третий этаж и через дверь номера гражданки Лукашенко услышали, как снова зазвонил телефон — звонки были, как при междугородном вызове.
Они были хорошо слышны в коридоре, а значит, могли помешать спящим в соседних
Я увидела, что гражданка Лукашенко лежит на кровати, а обстановка номера не нарушена, беспорядка никакого нет. В этот момент как раз прекратил звонить телефон, и я устно обратилась к гражданке Лукашенко. Не получив никакого ответа, я подошла ближе и потрогала лежащую за руку, после чего поняла, что она мертва.
Такой вывод я сделала из отсутствия у гражданки Лукашенко пульса и холодной кожи на запястье.
Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали „скорую помощь“, потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку».
Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:
— Так?
— Все правильно, — с достоинством кивнула Тамара Степановна.
— Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: «С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею». Поставьте подпись. Спасибо огромное!
— Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.
Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы «Рубеж».
Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.
— А сегодня ее уже увезли…
— Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? — нахмурился оперативник.
— Ничего! — испугалась уборщица.
— Точно? Или не хотите? — Он уже начал входить во вкус своей новой роли.
— Нич-чего… — У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже об определенных изменениях на генном уровне. — А что — нужно?
— Ладно. — Денис прочитал в глазах собеседницы почти нескрываемую готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно: — Идите!
Вернулась Тамара Степановна:
— Простите, я еще нужна вам?
— Да нет, наверное.
— Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?
— Каких вещей?
— Ну, которые в номере?
— Да, конечно… — сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. — Они еще там?