Последняя ночь у Извилистой реки
Шрифт:
– Ты же знаешь, туда не проехать. Это что же, нам с Крошкой пешком тащиться? – спросила Мэй.
– Ты мало ходишь пешком, – по-прежнему не поворачивая к ней головы, сказал Доминик. – А ходьба тебе очень полезна.
– Раз я делала эти чертовы сэндвичи, я их и понесу, – объявила Крошка.
– И баранье рагу прихвати, – сказал ей повар.
Кто-то спросил, нет ли среди сплавщиков «жутко католических» франкоканадцев. Может, Крошке и Мэй стоит отнести туда и несколько порций супа из турецкого гороха?
– Я не
– Пусть «пожиратели макрели» выковыривают мясо из сэндвичей, – предложила Крошка.
– Сомневаюсь, что среди сплавщиков есть «пожиратели макрели», – сказал Доминик. – Суп и жаркое из оленины мы заберем с собой. А если на лесосплаве вдруг объявятся рассерженные католики, скажете им, что это я во всем виноват.
– Это я им обязательно скажу, уж будь уверен, – пробурчала Мэй.
Она буравила повара глазами, но он не желал смотреть на нее. Когда они вышли из кухни, Мэй бросила ему:
– Стряпун, я слишком большая, чтобы не обращать на меня внимания.
– Скажи спасибо, Мэй, что я не обращаю на тебя внимания, – ответил повар.
Повар не ожидал увидеть среди рабочих, занятых погрузкой, Кетчума. Даже с покалеченной рукой Кетчум оставался более умелым сплавщиком, чем кто-либо другой.
– Докторишка велел мне не мочить повязку, – объяснил Кетчум.
– А почему ты думаешь, что на сплаве ты бы ее намочил? Не помню, чтобы ты падал на бревнах.
– Мне, Стряпун, вчерашнего хватило.
На работах не обошлось без происшествий. Лошадь повредила ногу. С тракторной лебедки сорвало трос. Один из франкоканадцев, работавших на ряжах, лишился пальца.
– Пятница, – сказал Доминик, словно этим объяснялись все нелепые происшествия, случившиеся за день. – Кстати, для тех, кто соблюдает пятницу, мы привезли суп из турецкого гороха.
Кетчум заметил напряженность в жестах и голосе своего друга.
– Стряпун, у тебя что-то случилось?
– Крошка с Мэй решили подшутить надо мной.
Доминик рассказал ему все, что было на кухне, включая и язвительное замечание насчет Джейн.
– Ты лучше расскажи об этом Джейн, – предложил Кетчум. – Если она узнает, Мэй долго будет не до деток с внучатами.
– Вот потому я и не хочу ей рассказывать.
– А видела бы Джейн, как Крошка прижимает твои руки к своим титькам, она бы и этой курице вломила как следует.
Доминик Бачагалупо это знал. Мир был опасным местом. Повара не интересовало, сколько счетов ежеминутно сводилось в мире. В юности Кетчум лихо расправлялся со своими обидчиками. Он и сейчас это может. И раздумывать особо не станет.
– Сегодня на ужин будет фаршированный цыпленок и картофельная запеканка, – сообщил повар.
Рослый сплавщик тоскливо вздохнул.
– У меня вечером свидание, – сказал он. – Не судьба мне сегодня есть фаршированного цыпленка.
– Свидание? –
Он никогда не считал встречи Кетчума с «женщинами из танцзала» свиданиями. С недавних пор сплавщик стал захаживать к Пам Норме Шесть. Одному Богу известно, сколько они могли выпить вдвоем! После спасения Пам Доминик испытывал к ней определенную симпатию, однако с ее стороны ответной симпатии не было. Возможно, Пам даже сожалела, что ее спасли.
– Ты все еще встречаешься с Пам? – спросил повар у своего изрядно пьющего друга.
Кетчуму почему-то не хотелось говорить об этом.
– Стряпун, а это плохо, что Мэй знает про вас с Джейн. Тебе бы не мешало подсуетиться.
Доминик не ответил. Он повернулся, чтобы посмотреть, чем заняты подсобницы. В ванигане имелась портативная газовая плита, и потому суп и жаркое никому не придется есть остывшими. На раскладном столе уже были расставлены большие миски с поварешками. Каждый рабочий заходил в ваниган со своей миской и ложкой.
– Что-то ты очень спокоен, Стряпун, – продолжал Кетчум. – Если Мэй знает про Джейн, знает и Крошка. А если знает Крошка, знают и все кухонные тетки. Даже я знаю, но меня ваши дела не касаются.
– Спасибо за предостережение, – отстраненно ответил Доминик.
– Я тебе что втолковать пытаюсь? Вся штука в том, как скоро про вас узнает констебль Карл.
Кетчум опустил на плечо друга руку в гипсовом панцире.
– Взгляни на меня, Стряпун. – Здоровой рукой Кетчум потрогал шрам на лбу. – Моя голова прочнее твоей. Думаю, тебе лучше, чтобы этот Ковбой ничего не знал про вас с Джейн.
Доминику захотелось переменить тему, и он чуть не спросил друга, с кем тот встречается. Но на самом деле повар не жаждал знать, кого трахает Кетчум. Особенно если это не Пам Норма Шесть.
Джейн все чаще и чаще возвращалась домой совсем поздно, когда констебль Карл уже отрубался после вечерней дозы спиртного. И на работу она уезжала рано, а он еще спал. Опасность, конечно, существовала, но только в те вечера, когда посудомойка возвращалась раньше обычного. Однако даже такой непросыхающий выпивоха, как Карл, рано или поздно мог догадаться про их отношения. Или кто-нибудь из подсобниц проболтается мужу. В отличие от сплавщиков и лесорубов рабочие лесопилки не очень-то благоволили повару и Джейн.
– Я понял твой намек, – сказал Кетчуму повар.
– Дерьмово это, Стряпун. А Дэнни знает про ваши отношения?
– Я собирался ему рассказать.
– Собирался, – передразнил его Кетчум. – Объяснить тебе разницу, что бывает, когда ты собирался надеть презерватив и когда ты его все-таки надел?
– Я понял твой намек, – повторил Доминик.
– Значит, в воскресенье, в девять утра, – сказал Кетчум.
Скорее всего, «свидание» Кетчума растянется на две ночи подряд. Тут уж пахнет настоящей попойкой.