Последняя обойма
Шрифт:
— Сенька погиб ещё в девяносто втором. Автокатастрофа. Глупая, случайная. А… — майор расстроено махнул рукой. — Хороший офицер был… — Тут же, без всякого перехода: — Так, ладно, хватит лясы точить! Кузнецову спать пора, да и вам всем тоже.
Когда за последним ушедшим захлопнулась деревянная (внешняя) дверь в палатку, Олег уже спал…
Глава 3
Схрон
На следующее боевое задание группа Кузнецова отправлялась в составе отряда. У шедшего вместе с ним лейтенанта Крикунова это был первый боевой выход, поэтому,
Перед самым выходом замкомроты подозвал к себе Кузнецова и, не мудрствуя лукаво, объяснил ему «диспозицию».
— Олег, твоя группа идёт первой. Маршрут движения выбираешь сам, я вмешиваться не буду, хоть на отвесные кручи лезь. Но заметишь противника, увидишь что непонятное, появятся какие-либо сомнения — сразу мне доклад.
— Антон, я понял, без вопросов! — замкомроты хоть и был командиром, и если что мог спросить с любого группника по полной, но общались они меж собой запросто.
— Тогда готовь группу. И вот ещё что: захвати на меня рацию. Хорошо?
Олег задумался:
— У меня одна сломана, ну да ладно, я в соседней роте возьму.
— Не пойдёт, они через два дня тоже на Б/З уходят.
— А я у Серёги Лемешева возьму, он хвалился, у него две лишние есть.
— Тогда так и решим. Но смотри, если что не срастётся, предупреди, я, может, на складе надыбаю.
— Предупрежу, — пообещал Кузнецов, и Атясов, отодвинув полог, вышел из темного пространства палатки.
БТРы уже урчали моторами. В ожидании скорой погрузки водители топтались около кузовов и нарушали целостную картину, создаваемую занятыми «предстартовой» суетой разведчиками.
— В одну шеренгу фронтом от меня становись! — прозвучала привычная команда. — Заряжай!
Щелкнули предохранители, клацнули затворы и… грохнула короткая очередь.
«Димарик»! — Кузнецов даже ни на миг не засомневался, кто это мог так отличиться.
— Маркитанов!!! Лоб твою в медь! Какого чёрта?
— Да, я! — смущено улыбаясь, Димарик пожал плечами. — По привычке, как на разряженность.
— На предохранитель поставил? — успокаиваясь, группник мысленно махнул рукой. Отчитывать Маркитанова не имело смысла: его ругать, что небо красить. — По машинам!
— Кто отличился? — поинтересовался вышедший за ворота КПП комбат.
— Кто-кто, — замполит, назначенный старшим колонны, только развёл руками.
— Понятно… — протянул командир отряда, но тоже ничего не сказал. А у Олега внутри всё тряслось. Только сейчас до него дошло, что Маркитанова от внезапно произведённых выстрелов могло развернуть в сторону группы, как в тот раз на стрельбище. Слава богу, этого не произошло, но ведь могло! Будь его воля…Он вообще не понимал, почему комбат и все прочие руководители с таким маниакальным упорством берут с собой в командировки это ходячее недоразумение. Может и впрямь суеверие — как с тем котом? Кузнецов хмыкнул. Ништяк к ним в палатку уже забредал. Противно орущий, с порванной чужими когтями мордой, облезлый, впрочем, возможно, это начиналась сезонная линька, он так и норовил что-нибудь стянуть. Уже разок котяра пристраивался пометить старшинский спальник,
— Живее, живее! — торопил бойцов суетящийся подле открытого кузова группник. — Уходите в лес! Быстрее!
Кузнецов посмотрел вслед замыкающему строй Гудину, окинул взглядом опустевший кузов и, убедившись, что ничего не было забыто, поправил на плече лямку рюкзака и устремился вслед за убегающим сержантом. Как и было оговорено, группа углубилась в лес на полсотни метров и, рассыпавшись по периметру, остановилась. Олег видел, как неподалёку рассаживаются бойцы старшего лейтенанта Крикунова.
— Ждете здесь, — ткнув пальцем в направлении разлапистого дерева, приказал Кузнецов радистам и, скинув рюкзак на руки рядовому Лисицыну, пошёл в сторону соседней группы.
— Стой, кто… — начал было говорить рядовой Княжин, боец головного дозора третьей группы, но, по-видимому, разглядев идущего, умолк. Впрочем, он, скорее всего, с самого начала видел, кто идёт, и этим «стой» только обозначил своё присутствие. Тем не менее, Олег, проходя мимо залегшего бойца, недовольно буркнул:
— Свои, — и пошёл дальше.
Монотонное, много раз повторяющееся бубнение радиста третьей группы — младшего сержанта Воропаева, было настолько своеобразно и нелепо, что Олег невольно улыбнулся.
— «Центэр», «Центэр», «Центэр», «Центэр», — тарабанил радист, — «Крикуну», «Крикуну», «Крикуну», «Крикуну», приём, приём, приём, приём, — тут же почти без перерыва, — «Центэр», «Центэр», «Центэр», «Центэр»…
— Интересно, он у тебя по ночам так же бухтеть будет? — обратился к Крикунову улыбающийся Кузнецов.
— А что? — тот непонимающе уставился на своего радиста.
— Да его бормотание слышно за пару километров. К тому же чересчур много слов. Да ты сам послушай.
— Да я привык, он всегда так…
— Тогда двинь ему по балде, и пусть говорит нормально, или давай я двину, в крайнем случае, посади на радиостанцию другого радиста.
— Ворона, притуши звук, — потребовал Крикунов, но тот, к этому времени уже передав сообщение, сворачивал радиостанцию.
— Воропаев! — Кузнецов сделал шаг в сторону и схватил младшего сержанта за шиворот. — Запомни: если я услышу ночью хоть один звук, я так ткну в твою глотку носком своего ботинка, что мало не покажется. Понял? — сердито бросил он и, выпустив воротник, отряхнул ладонь.
— Так точно! — ответить не по-уставному Воропаев не осмелился и, шмыгнув носом, судорожно сглотнул.
— Где Атясов? — Олег снова повернулся к командиру третьей группы.
— Там, — Валерий неопределенно кивнул куда-то за спину. — На тыловой дозор пошёл посмотреть. Он сказал на пару секунд, сейчас вернётся.