Шрифт:
Снег угрюмо скрипел под подошвами ботинок. Облачко пара вырывалось при каждом вздохе, и вязаный подшлемник давно намок и покрылся инеем. Холод от «Трещотки» ощущался даже сквозь толстые перчатки, а к ледяной броне не стоило даже прикасаться открытыми участками кожи — отдых в кунге у Ведуна после такого прикосновения был гарантирован.
Таких экстремальных морозов Айзек не припоминал. Да, с климатом творилось черт-те что, однако все шло, скорее, к глобальному потеплению, и привыкшим к теплым и сырым зимам людям приходилось сейчас тяжело. То и дело трещали, лопаясь от мороза стволы деревьев, и члены
Непонятная тварь, выкосившая большую часть населения деревни, приходила из леса. Это было ясно. Больше неоткуда. Жаль только, из перепуганных жителей нельзя было вытянуть более-менее толковую информацию. Стеклянные взгляды, и дрожащие от страха подбородки — вот и все, что получали чистильщики в ответ на заданные вопросы. Не помогало ни теплое, почти ласковое обращение, ни успокоительное из запасов Ведуна. Люди боялись. И что может напугать отчаянных поселенцев, поселившихся практически на самом фронтире, на границах Пустошей — оставалось только догадываться. Тертые пионеры, прекрасно обращавшиеся с оружием, и не боящиеся ни черта, ни бога, замыкались в себе, и отказывались отвечать на вопросы.
Времени на длительные изыскания не было, и отряд, оставив на опушке леса технику, углубился в чащу.
Каждый шаг по сугробам давался с трудом. Рассыпавшись редкой цепью, они двигались все дальше и дальше.
— Проклятье! — в гарнитуре прозвучала чья-то раздраженная брань. Цепь резко замерла, ощетинившись стволами, и контролируя сектора.
— Что там? — Голос командира прозвучал сухо, но даже в коротком вопросе было слышно, насколько ему все это не нравится.
— Да прибор глючит! — Мекс, идущий в центре цепи, стукнул рукой по металлическому ящику. И еще раз.
— Не рассчитан он на такие температуры! Искажается все!
— Что искажается? Ты толком говорить можешь? — Тауэр, обычно невозмутимый и спокойный, начал выходить из себя.
— Да сигнал показывает! Там, где, его быть не может! — Молодой техник снова в отчаянии ударил по прибору, не заметив резкой смены настроя у командира группы.
— Сигнал??! Где?? — Разорвав цепь, Тауэр рванулся к технику. Тот поднял удивленное лицо, и показал пальцем прямо перед собой. — Здесь — Растерянно проговорил техник.
И тут сугроб взорвался белесой пылью, и из-под снега взметнулся неясный силуэт.
— Ложись — Заорало сразу несколько глоток, но техник, открыв рот, замер на месте. Тауэру оставалось лишь несколько шагов, его тело уже сжалось, готовясь преодолеть оставшиеся метры в стремительном прыжке, но было поздно.
Взвившееся в воздух нечто перевернулось в воздухе, и, устремившись вниз, походя, снесло мелькнувшей на миг когтистой лапой голову незадачливому технарю. Тело еще не успело упасть, а неведомая тварь снова исчезла.
Тауэр, с ног до головы залитый кровью молодого техника замер над телом. Без вмешательства метнувшегося было Ведуна, было понятно, что техник погиб.
— В кольцо! — Рявкнул Тауэр.
Нахмуренные чистильщики моментально совершили перестроение, до рези в глазах вглядываясь в белоснежную безмятежность, ставшую вдруг такой опасной.
Внутри кольца Тауэр и Ведун склонились над двумя ямами, обозначившими появление и исчезновение монстра.
— Нифига себе! — Присвистнул командир. — Это чего, под нами снега столько? Я думал, там земля.
— Я тоже. — Штатный доктор отряда, нахмурившись, смотрел на два ровных лаза. — Ты успел рассмотреть что-нибудь?
— Да где там рассмотришь! — Командир раздосадовано сплюнул в снег. — Моментально все произошло же. Даже среагировать никто не успел. Что думаешь?
— Даже не знаю. Единственное, что могу сказать — это не червь. Хотя лаз похож. Но и сам толком не рассмотрел. И, да. Определенно, это рукотворная тварь. Абсолютно наш случай.
— Теперь понятно, почему в деревне никто ничего сказать не мог. Не заметили просто. Но как нам теперь искать это?
Ведун подобрал прибор, выпавший из рук погибшего Мекса, и покрутил верньер настройки, увеличивая чувствительность.
— Есть остаточный тепловой след. В обе стороны. Куда предпочитаешь? Туда, откуда оно пришло, или в другую сторону?
— Откуда пришло. — Тауэр еще раз взглянул на лаз. — Не знаю, почему, но думаю, что оно обитает все же дальше в лесу. А сюда примчалось на охоту. Да и не станет хищник уходить в сторону берлоги на глазах охотников. Инстинкты не позволят.
Доктор разогнулся, и попытался разглядеть глаза командира за забралом шлема.
— Толик, а ты уверен, что это мы для него охотники?
Дальше двигались в угрюмой тишине. Построение претерпело изменения. Бойцы больше не двигались широкой цепью. Теперь это было самоубийством. Построившись, насколько позволяли деревья, в некое подобие каре, они молча шли вперед. Если бы не отсутствие одного из отряда, можно было бы подумать, что ничего и не произошло.
В центре шел теперь Ведун. Самоделкин остался с техникой, отправив вместо себя Мекса, а так как младшего техника с ними больше не было, за прибором следил самый небоеспособный, то есть доктор. Самый небоеспособный — по меркам чистильщиков, конечно. Любому противнику, если это только не Полуночный солдат, Ведун мог дать сто очков вперед, но против порождений безумных креаторов шансов у него было гораздо меньше, чем у любого из рядовых бойцов.
Айзек шагал замыкающим по левому флангу. Пальцы судорожно вцепились в «Трещотку», и оружие теперь не казалось таким холодным. Наоборот, скорее грело. Перед глазами все стояла картина гибели Мекса. Боец поежился, представляя, что на его месте мог бы быть он.
Для Айзека это была лишь вторая операция. Деревенский парнишка со странными способностями попал в поле зрения чистильщиков в пятнадцать лет. В то время, когда выпускники Академии, попавшие на Базу гораздо раньше, уже были приписаны к отрядам и даже ходили в рейды, рассказывая жуткие, но будоражащие истории по возвращении, он все еще проходил обучение. Даже креаторам Базы не удалось усилить его природный талант к внушению, и Высшим стать ему было не суждено. Тем не менее, у парня была отличная реакция, повышенный болевой порог, огромный резерв выносливости. Не мудрствуя лукаво, Айзека определили в штурмовики. Парень обрадовался, думая, что обучение наконец закончилось, но он горько ошибался.