Шрифт:
«Месть, это обоюдное лезвие меча — когда ты уничтожаешь врага, ты уничтожаешь свою душу».
Темные фигуры бесплотными тенями скользили в ночной мгле, охватывая хутор кольцом. Неслышно, без суеты и лишних движений. Будто проделывали это не раз уже. Да впрочем, так и было. Не первый хутор, отказавшийся платить оброк, не первые хаты, по которым пошел гулять «красный петух». И не последние, скорее всего.
Банда была матерой и многочисленной. Не банда даже, отряд скорее. Отряд веселых висельников имени ножа, топора и большой дороги. Все привычные, проверенные. Замерли
Одна отмашка — и ночь оживет. Захлопают выстрелы, заскулят злющие дворовые псы, поймавшие пулю, дробь или картечь, затрещат двери в избах, заголосят бабы, заплачут дети. Запросят пощады селяне, готовые отдать, что угодно, да только поздно будет. Не нужно было отказывать Дариусу в оброке. Он такого не прощает. Дашь один раз слабину — и все. Затрещит по швам лихая слава, что несется по Пустошам впереди банды, пройдет по хуторам и деревням слух, что Дариус жалость проявлять начал — и все. Перестанут бояться. А если уж слух до конкурентов по ремеслу лихому дойдет — тогда вообще пиши пропало.
Пропитанный смолой факел ярко вспыхивает в темноте. Взмах мускулистой руки — и он искристой кометой летит по дуге, рассыпаясь искрами о крышу ближайшей избы. Сухая солома вспыхивает, как порох. Миг — и языки пламени с треском взвиваются, освещая подворье. Не затягивая более, головорезы срываются с места…
…и откатываются назад, встреченные свинцовым шквалом.
Окна изб рассыпались осколками, и из них хлестко ударили пулеметы. Авангард банды перестал существовать в считанные секунды. Лишившись штурмовиков, разбойники залегли, огрызаясь скупыми очередями. Однако это продолжалось недолго. Хлев соседнего дома с треском разлетелся, и из него, надрывно рыча двигателем, практически им в тыл вылетел легкобронированный «Скаут». С крыши его ударил пулемет посолиднее, и, окончательно спятившие бандиты ломанулись вперед, прямо на кинжальный огонь засидки. Возможно, у кого-то из них и был бы шанс прожить на несколько секунд дольше, доберись они до мертвой зоны, но, в тот момент, когда у головорезов уже появился призрак надежды, дверь охваченного огнем дома распахнулась, и в проеме показалась огромная фигура, закованная в броню. Черное, непроницаемое забрало шлема, багровое солнце на плече, и раструб огнемета, бесстрастно взирающий на налетчиков.
Щелчок дефицитного пьезоэлемента — и из сопла вырвался длинный язык пламени, вмиг превративший ближайшие фигуры в живые костры. Один из вспыхнувших нападающих кинулся прямо на огнеметчика.
Гигант перебросил ствол огнемета в левую руку, а правой потянулся к бедру. Когда горящий и нечленораздельно орущий налетчик приблизился на расстояние удара, огнеметчик неожиданно грациозно шагнул в сторону, по привычке уходя с линии атаки, и, сделав резкий выпад зажатым в правой руке мачете, практически перерубил разбойника пополам. Миг — и клинок вернулся в зажимы на бедре, а огнемет снова выплюнул язык пламени, настигая новые жертвы.
В пылающем доме что-то особенно громко затрещало, и грохнуло. Из дверей выскочили трое бойцов, с легкими пулеметами наперевес. Лишь только они покинули строение, как охваченная огнем крыша рухнула внутрь.
Выстрелы стихали, операция подходила к концу. Стерх, сменив любимый огнемет на не менее любимый дробовик, двигался по периметру хутора. Хотя в лобовой атаке полегли практически все бандиты, а те, кто остался в живых, стояли сейчас на коленях возле «Скаута», боясь дернуться, и надеясь, что их просто повесят, Бергельмир приказал не ослаблять бдительности. Да и главарь банды, Дариус, за которым отряд, бросив «профильную» работу, гонялся уже два месяца, пока не был опознан.
Завернув за угол, чистильщик
…и чуть не выронил оружие.
Джи. Их Джи, гибкая и изящная, с чарующим голосом, и заразительным смехом, лежала сейчас в грязи изломанной куклой. Рядом валялась ее излюбленная винтовка с массивной блямбой ночного прицела, а еще… Стерх нагнулся, и пригляделся. Кровь! Чужая кровь! Кровавый след четко и ясно указывал направление, в котором ушел убийца. Видимо, снайпер зацепила его, и, не предупредив никого, кинулась в погоню. Но враг оказался хитрее ее. Дьявол! Будь она проклята, бушующая где-то неподалеку аномальная гроза, оставившая их без связи! Стерх беспомощно посмотрел по сторонам, но не увидел никого из своих поблизости. Заскрежетав зубами, он в сердцах махнул рукой, и ринулся по кровавому следу.
Хромающую фигуру он заметил издали. Луна, огромная, как всегда в это время года, вылезла из-за туч, и темный силуэт оказался, как на ладони. Зарычав от ярости, чистильщик резко ускорился, срываясь в форсированный режим. Беглец оглянулся, заметил погоню, и панически заметался, надеясь сбить прицел. Но Стерх не собирался стрелять. В считанные секунды сократив расстояние, разделяющее их, он забросил дробовик за спину, и рванул из зажимов мачете.
Первый удар практически перерубил беглецу ногу, рванув сухожилия, разрезав мышцы и сломав кость. Парень оказался крепким орешком. Даже с ногой, держащейся за счет куска кожи, и грубого материала штанины, уцелевшей спереди, он умудрился, падая, выхватить нож, и попытаться ткнуть им Стерха. Но широкий клинок мачете, набрав скорость, просто отрубил кисть, сжимающую оружие. Мощный удар крепким ботинком — и калека, еще несколько десятков минут назад бывший здоровым разбойником, отлетел в сторону, переворачиваясь на спину. Луна осветила его лицо.
— Дариус! — Выдохнул чистильщик.
Именно это лицо он видел на сотнях листков, развешанных по деревням, селам, городкам и городам. Именно его показывал сегодня перед операцией Бергельмир, делая особый акцент на том, что главаря надо взять живым. Тяжело дыша, Стерх остановился. Приказ есть приказ. Он нервно обернулся.
От хутора в его сторону кто-то бежал. Вдалеке вновь послышался шум двигателя, вспыхнули фары, автомобиль, набирая скорость, направился в его сторону.
Приказ. Он поднял забрало шлема, нагнулся, сгреб за горло хрипло дышащего головореза, и приблизил его лицо к своему.
И неожиданно услышал булькающий смех.
— А… вот это… ты зря сделал… шакал… — Углы губ раздвинулись, обнажая покрытые черным налетом зубы.
— Я… я запомнил тебя… Зря ты открыл мне свое лицо…
Стерха захлестнуло отвращением.
«Скаут» был уже близко. Бегущие — еще ближе, и они выкрикивали его имя.
Стерх снова посмотрел на главаря банды, несколько месяцев терроризирующей весь район. Увидел безумные глаза, расширенные зрачки, разъехавшиеся в отвратительной улыбке губы. Моргнул. Джи, бездыханная, лежащая на земле в нелепой позе. Ее глаза, замершие, но еще не успевшие остекленеть. Приказ.
— Стерх! — выкрикнул кто-то.
Да. Приказ.
Чистильщик сжал зубы, и, обхватив громадными ладонями голову бандита, резко крутанул ее против часовой стрелки. Раздался сухой хруст, и тело обмякло.
— Стерх! Стерх, твою мать!
Подбежавший Гил тупо уставился на мертвое тело Дариуса.
— Блин, Стерх! — Простонал боец. — Ну живым же… Тьфу!
Подлетел, визжа тормозами, «Скаут», с брони спрыгнул Бергельмир. Подошел, глянул, отвернулся.
— Командир, там — Джи… — Попытался сквозь всхлипы проговорить чистильщик, однако голос сорвался.