Последняя осень. Стихотворения, письма, воспоминания современников

Рубцов Николай Михайлович

Хороший улов

У тралмейстера крепкая глотка — Он шумит, вдохновляя аврал! Вот опять загремела лебедка, Выбирая загруженный трал. Сколько всякой на палубе рыбы! Трепет камбал — глубинниц морей, И зубаток пятнистые глыбы В красной груде больших окуней! Здесь рождаются добрые вести, Что обрадуют мурманский стан! А на мостике в мокрой зюйдвестке С чашкой кофе стоит капитан. Капитан, как вожатая птица, В нашей стае серьезен один: Где-то рядом в тумане таится Знаменитый скалистый Кильдин…

На рейде

С борта трос протянут к бочке. Волны сквозь

туманный чад, Как рифмованные строчки, Мелодически звучат. Нас далекий Ждет путь, Ждут тревоги, Волн круть! И уже, поставив точку Мелодичности волны, Расколола, грохнув, бочка Сизый призрак тишины. Налетает вдруг норд, Ударяет лбом в борт!.. Эй вы, штормы! Всколыхните Моря зыбистую грудь! Много радостных событий Обещает трудный путь. Снег на кручах, Волн рев, Небо в тучах — Наш кров!

Портовая ночь

На снегу, как тюлени, Лежат валуны, Чайки плещутся в пене Набежавшей волны. Порт в ночи затихает, Все закончили труд, Огоньками мигает Их домашний уют… Вдруг вода загрохочет У бортов кораблей, Забурлит, заклокочет, Как в кипящем котле. И под шум стоголосый, Пробуждаясь, опять Будут жены матросов Свет в домах зажигать. Будет снова тревожен Их полночный уют, И взволнованно тоже Дети к окнам прильнут. Знать, поэтому шквалам, Нагоняющим жуть, К заметеленным скалам Корабли не свернуть.

В кочегарке

Вьется в топке пламень белый, Белый-белый, будто снег, И стоит тяжелотелый Возле топки человек. Вместо «Здравствуйте»: — В сторонку! — Крикнул: — Новенький, кажись? — И добавил, как ребенку: — Тут огонь, не обожгись! — В топке шлак ломал с размаху Ломом, красным от жары. Проступали сквозь рубаху Потных мускулов бугры. Бросил лом, платком утерся. На меня глаза скосил: — А тельняшка, что, для форсу? — Иронически спросил. Я смеюсь: — По мне для носки Лучше вещи нету, факт! — Флотский, значит? — Значит, флотский. — Что ж, неплохо, коли так! Кочегаром, думать надо, Ладным будешь, — произнес И лопату, как награду, Мне вручил: — Бери, матрос! …Пахло угольным угаром, Лезла пыль в глаза и рот, А у ног горячим паром Шлак парил, как пароход. Как хотелось, чтоб подуло Ветром палубным сюда: Но не дуло. Я подумал: «И не надо! Ерунда!» И с таким работал жаром, Будто отдан был приказ Стать хорошим кочегаром Мне, ушедшему в запас!

Морские выходки

(По мотивам Д. Гурамишвили)

Я жил в гостях у брата. Пока велись деньжата, все было хорошо. Когда мне стало туго — не оказалось друга, который бы помог… Пришел я с просьбой к брату. Но брат свою зарплату еще не получил. Не стал я ждать получку. Уехал на толкучку и продал брюки-клеш. Купил в буфете водку и сразу вылил в глотку стакана полтора. Потом, в другом буфете — дружка случайно встретил и выпил с ним еще… Сквозь шум трамвайных станций я укатил на танцы и был ошеломлен: на сумасшедшем круге сменяли буги-вуги ужасный рок-н-ролл! Сперва в толпе столичной я вел себя прилично, а после поднял шум: в танцующей ватаге какому-то стиляге ударил между глаз! И при фонарном свете очнулся я в кювете с поломанным ребром. На лбу болела шишка, и я подумал — крышка! Не буду больше пить!.. Но время пролетело. Поет душа и тело, я полон новых сил! Хочу толкнуть за гроши вторые брюки-клеши, в которых я хожу. 1957 Ленинградская обл. пос. Приютино

Северная береза

Есть на Севере береза, Что стоит среди камней. Побелели от мороза Ветви черные на ней. На морские перекрестки В голубой дрожащей мгле Смотрит пристально березка, Чуть качаясь на скале. Так ей хочется «Счастливо!» Прошептать судам вослед. Но в просторе молчаливом Кораблей все нет и нет… Спят морские перекрестки, Лишь прибой гремит во мгле. Грустно маленькой березке На обветренной скале. 1957

* * *

«Не подберу сейчас такого слова…»

Не подберу сейчас такого слова, Чтоб стало ясным все в один момент. Но не забуду Кольку Белякова И Колькин музыкальный инструмент. Сурова жизнь. Сильны ее удары, И я люблю, когда взгрустнется вдруг, Подолгу слушать музыку гитары, В которой полон смысла каждый звук. Когда-то я мечтал под темным дубом, Что невеселым мыслям есть конец, Что я не буду с девушками грубым И пьянствовать не стану, как отец. Мечты, мечты… А в жизни все иначе. Нельзя никак прожить без кабаков. И если я спрошу: «Что это значит?» — Мне даст ответ лишь Колька Беляков. И пусть сейчас не подберу я слова. Но я найду его в другой момент, Чтоб рассказать про Кольку Белякова И про его чудесный инструмент. 1957

Где веселые девушки наши!

Как играли они у берез На лужке, зеленеющем нежно! И, поплакав о чем-то всерьез, Как смеялись они безмятежно! И цветы мне бросали: — Лови! И брожу я, забыт и обижен: Игры юности, игры любви — Почему я их больше не вижу? Чей-то смех у заросших плетней, Чей-то говор все тише и тише, Спор гармошек и крики парней — Почему я их больше не слышу? — Васильки, — говорю, — васильки! Может быть, вы не те, а другие, Безразлично вам, годы какие Провели мы у этой реки? Ничего не сказали в ответ. Но как будто чего выражали — Долго, долго смотрели вослед, Провожали меня, провожали…

А дуба нет…

Поток, разбуженный весною, Катился в пене кружевной, И озаряемый луною Светился тихо край родной. Светился сад, светилось поле И глубь дремотная озер, — И ты пошла за мной без воли, Как будто я гипнотизер… Зачем твой голос волновался И разливался лунный свет? Где дуб шумел и красовался, Там пень стоит… А дуба нет…

На гулянье

На меду, на браге да на финках Расходились молнии и гром! И уже красавицы в косынках Неподвижно, словно на картинках, Усидеть не в силах за столом. Взяли ковш, большой и примитивный: — Выпей с нами, смелая душа! — Атаман, сердитый и активный, Полетит под стол, как реактивный, Сразу после этого ковша. Будет он в постельной упаковке. Как младенец, жалобно зевать, От подушки, судя по сноровке, Кулаки свои, как двухпудовки, До утра не сможет оторвать… И тогда в притихшем сельсовете, Где баян бахвалится и врет, Первый раз за множество столетий Все пойдут, старательно, как дети, Танцевать невиданный фокстрот. Что-то девки стали заноситься! Что-то кудри стали завивать! Но когда погода прояснится, Все увидят: поле колосится! И начнут частушки запевать…