Последняя планета
Шрифт:
Она начала гнусно хихикать после первого же куплета, а потом закатывалась от хохота все сильнее.
— Да, это было бы ужасно, — пыталась вставить она между приступами смеха. — Они все просто остолбенели бы. Вот я бы порадовалась… но все-таки хорошо, что ты ее не спел. Бедный Директор Исследовательского Центра, она бы этого не пережила.
Образ шокированной Сэмми показался ей особенно уморительным, и О’Нейл вынужден был продолжить свою балладу дальше.
— О, сумасшедший, — корчилась она от смеха, — когда же это кончится, когда же женщина дождется любви?
— Настоящая таранская баллада
И он исполнил обещанное.
Уже позже, когда они выскользнули из своего тайного убежища для любовных свиданий в неприветливое мрачное зилонгское подземелье, О’Нейл вдруг понял, что если она захочет, он сделает для нее все. Именно после этой, истощившей их обоих ночи, полной страсти и нежности, безумных желаний и веселья, он вдруг понял, что не может жить без нее.
Полюбуйтесь, Ваше Преосвященство, во что вы меня втянули.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ФЕСТИВАЛЬ
19
Он нащупал свой нож. Кто-то приближается со стороны Реки. Симус приготовился к нападению. Он достаточно хорошо знал, что творится на планете в это время, и был готов ко всему. Он отошел от входа в палатку и стоял неподвижно.
Это оказалась Сэмми. Она откинула край палатки, ее тело блестело и лоснилось от воды.
— Джимми, — позвала она, задыхаясь, — мы подумали, что тебе очень одиноко, и решили навестить, — ее глаза были широко распахнуты и глядели с тревогой.
С нею были Энергетический Наблюдатель Ниора и Штатный Художник Рина, его старые знакомые. Все три с трудом дышали и были только в нижнем белье. Потом было много веселья, встряхиваний мокрыми волосами, отжимания мокрого белья и стирания капель воды с соблазнительных женских тел. Прямо как на «Ионе» в. женской спортивной раздевалке, когда он в своих фантазиях заглядывал в это святилище. Правда, в это время на Зилонге стыдливость не была в ходу.
Они его успокоили. Не стоило волноваться, их никто не потревожит. Женщины прихватили с собой пирожные. Они просто хотели повеселиться, выпить ликера и попеть песни. Праздник сбора урожая продолжался уже третий день. Веселые беззаботные горожане шатались по площадям, танцевали, пили ликер, пели песни. Сэмми и Эрни увезли Симуса из Города и поселили в палатке на острове, снабдив запасом воды, ликера и книгами. Из Комитета поступило указание о том, что он не может присутствовать на священном ритуале.
Он очень тревожился за Мариетту, хотя и были приняты меры для ее защиты, и защиты ее молодых друзей от злых ветров Фестиваля. Их снабдили пилюлями, чтобы они могли контролировать свои эмоции и применение оружия в целях самообороны.
Все, что творилось вокруг, было безрассудным бесстыдством, которое трудно было даже вообразить, но Симус не мог ни о чем другом думать.
В первый день праздника зилонгцы собирались в небольшие группы в своих излюбленных местах и покидали границы Города, весело распевая песни. Многие отправлялись прямо к Реке, откуда О’Нейл мог наблюдать за ними со своего острова. Любое действие превращалось в ритуал и сопровождалось песнопениями — жатва, вязание снопов, погрузка их на повозки, отдых и даже купание в Реке перед ужином.
Все
Звук горна, прозвучавший на третий день праздника сбора урожая, был для О’Нейла сигналом. Ему следовало на планетолете добраться до «Дева», взять пилюли и доставить молодым заговорщикам до захода солнца. Потом должен был начаться их безумный бунт.
Ему было о чем подумать. Он страшно тосковал по Мариетте, беспокоился за этих сдвинутых революционеров.
И он не очень нуждался в обществе сверхвозбужденных дам.
Но, чтобы не говорили, что таранцы негостеприимны и дичатся, их нужно развлекать.
Обстановка располагала к нежным, печальным и эротическим песням. И он стал обучать своих очаровательных приятельниц нео-кельтским любовным песням.
Потом он попросил их поучить его зилонгским песням. Сначала они смущенно хихикали, но ликер сделал свое дело, и они стали смелее. Их песни были гораздо более откровенными. Трудно было поверить, что это те самые дамы, которые были бы шокированы его балладой про Мариетту.
Какой бы смысл ни вкладывала система в карнавальные оргии, сменяющие долгие месяцы репрессий — это была необходимость — переход от существования без интимной близости к разнузданности инстинктов во время Фестиваля.
Определенная логика у системы была, если согласиться с базовой предпосылкой о том, что секс — неотъемлемая часть человеческого существования. Таким образом, концентрация этих естественных человеческих проявлений в течение двух коротких периодов в году, вполне достаточна для воспроизводства населения и для сексуальной разрядки; и духовное, и физическое подавление этих инстинктов во все другие периоды — обосновано. Логика есть, но все остальное — нелепое сумасшествие, совершенно незнакомое галактике и всей истории христианства.
Температура в палатке повышалась; его гостьи толпились около него, их лица и тела были совсем близко. Сэмми положила руку ему на грудь. Ее подружки запели что-то очень забавное. Она прикрыла ладонью его губы и мягко засмеялась. Две другие завистливо наблюдали. Сэмми нежно дотрагивалась кончиками пальцев до его лица. Ее глаза стали круглыми, огромными, тело расслабилось, стало доступным, манило.
Он снова почувствовал, как завораживает его материнская ласка. Все началось снова. Он снова страстно желал эту женщину. И ее влекло к нему. Он сейчас чувствовал это так ясно. Ее подруги следили за представлением, затаив дыхание. Потом женщины побежали купаться, чтобы подготовиться к завтрашнему дню.
Они приходили к нему еще дважды. Каждый раз О’Нейл развлекал их балладами. Сэмми выглядела немного обиженной, но по-прежнему дружелюбной.
Он вздохнул с облегчением, когда на третий день праздника женщины не пришли.
Благодарю тебя, Создатель, за эту передышку.
Его благодарность была преждевременной. Он уже почти заснул, когда его разбудил взволнованный голос. Сэмми, совершенно нагая, стояла над ним. Она была сильно возбуждена. На смену кокетству пришла явная страсть и вожделение: люби меня, пока мы еще живы.