Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
Эльф взглянул на алтарь. Когда сердец, принесенных Мелкору, становилось слишком много на жертвенном камне, их вилами сбрасывали вниз, в воронку, где жарко полыхал ненасытный огонь. Лот отшатнулся, ему показалось, что капельки крови, разлетаясь, попадают на верующих, взбирающихся гуськом по лестнице: их лица были красны от отблесков жадного пламени. А запах горящего мяса и дым! «Эти люди лишены рассудка!» — думал Лот, поднимаясь вверх, как и все. А там, у алтаря, стояло золотое кресло, в котором сидел сам Саурон, и он чествовал каждого, посыпая ему голову пеплом сожженных жертв.
«Что же я делаю! — опомнился Лот. — Я же отдаю себя на растерзание! Мне не избежать столкновения с ним один на один, он сразу поймет, кто я такой. И я иду подставить ему голову?»
Гипноз ли музыки
— Искра! Искра попала мне в глаз! — завопил он громче, чем хотел, и бросился вниз, расталкивая цепочку верующих. Это было нелегко, так как вся конструкция не предусматривала того, чтобы здесь могли разминуться два человека. Но Лоту некогда было размышлять, смятение на лестнице было замечено, и он знал, что буравящее око того, кто сидел на троне, выискивает его. Огромный верзила преградил ему дорогу, влево и вправо рванулся было Лот, но не мог обойти его.
— Похудел бы ты, что ли! — выругался Лот в сердцах, но верзила положил обе руки ему на плечи.
— Ты не уйдешь из храма, не почтив нуменорского Бога!
Он насильно развернул эльфа. Лот знал, что все оглядываются и смотрят на него сейчас, и старался не смотреть вверх, чтобы не встретиться взглядом с Сауроном. Но он заметил уголком глаза, как Саурон встает с кресла. И тут музыка стихла. Молчание воцарилось в храме Моргота, но это молчание оглушало эльфа больше музыки. Он вжал голову в плечи, его все еще держали жесткие руки.
— Храм Мелкора открыт всем ищущим сердцам, — зазвучал низкий красивый голос, — и я не хочу, чтобы его охраняли вооруженные солдаты. Пусть он будет распахнут перед вами и день, и ночь, и всегда, когда бы ни возникла у вас потребность обратиться к Мелкору с просьбой или с благодарностью. Но… враги пользуются нашим великодушием… они… оскверняют все то, что для нас свято. Издеваются над тем, в кого вы верите. Не допускайте же, чтобы ваши недруги смеялись над вами! Пресекая их нечестивые помыслы, вы возвеличиваете Мелкора. А это единственный Бог, который внемлет вам! Слава Мелкору!
— Слава! — глухим эхом отозвалась толпа.
Лот попытался вырваться, но его палач еще крепче за него ухватился.
— Я поймал человека, который бежал от алтаря Всемогущего Мелкора! Тому, кто посвятил свое сердце Мелкору, незачем избегать встречи с его великим жрецом! — и верзила приподнял трепыхающегося Лота над всеми.
Вот тут Саурон и увидел его. Одна его бровь поползла вверх.
— Человека? — переспросил он насмешливо. И Лот понял, почему на этот раз он шел в Арменелос с тяжелым сердцем. Это было всего лишь предчувствие, которое не обмануло его.
Саурон взмахнул руками, и самоцветы, украшавшие стены храма, засияли ярче. Теперь Лот мог бы различить черты лиц людей, стоящих на лестнице, чьи взоры были прикованы к нему, но все сливалось перед глазами, он видел лишь кипящее огненное озеро, готовое поглотить его. А потом он услышал звук рога. Настойчиво и пронзительно ворвался этот новый звук победной военной песни. С этой песней эльфы и люди когда-то выступили в бой против Моргота. Первому рогу вторил другой и третий, и скоро всем стало казаться, что бесчисленная армия приближается к храму. В недоумении люди обратили взоры к своему жрецу, ища объяснения. Но Саурон лишился дара речи. Его спина покрылась холодным потом, и ткань одеяния прилипла к спине. Он сразу узнал песню, с которой ненавистный в веках Эарендил привел на войну с Морготом могущественных Валаров, и их с Морготом царствованию пришел конец. Ему, Саурону, удалось бежать и затаиться, а Мастера вышвырнули за пределы Арды. Так неужели история повторяется? И Валары пришли сейчас по его душу? От волнения опять открылась рана от эльфийского клинка. «Ретироваться, скрыться немедленно, пока они не вошли в храм», — думал Саурон, но сам словно остолбенел от страха. Прямо на него не через вход, а сквозь стену въехал всадник с мечом и рогом. Саурон узнал Элроса, следом за ним в храм, словно он был воздушным, проникали другие всадники.
— Они призраки, — перевел дыхание Саурон, — значит, все не так уж плохо.
Иначе думали нуменорцы. Появление призрачных всадников из ниоткуда было явлением из ряда вон выходящим. Страшным было суровое войско почивших много лет назад королей, и то, что заставило их восстать из могилы и явиться всем разом, не предвещало ничего доброго. В ярко освещенном храме каждый мог отчетливо видеть призраков на свободно шагающих в воздухе призрачных лошадях, они казались живыми, из крови и плоти, как и другие люди, только не отбрасывали теней. Возникла тихая паника, но спрятаться или хотя бы сдвинуться с места никто не посмел, да и не смог бы, парализованный страхом. Их прародитель, первый вождь и король предков Элрос заговорил, и от его речи зашевелились от ужаса волосы у многих.
— Вы, нуменорцы, охладели сердцами к Эру, проливаете кровь друг друга, встаете брат на брата, нарушили древний завет дружбы с эльдарами, а теперь поклоняетесь тьме и мерзости. И тьма поглотит вас!
Голос его, глухой и гулкий, невозможно было спутать с голосом ни одного живого существа. Он звучал из потусторонней дали через века; от него холод леденил плоть и сердце сжималось в болезненный комок, такой голос, услышав раз, не забудешь никогда.
Еще раз протрубил в рог Элрос и поплыл прочь, а за ним потянулись и другие призраки.
— Кто послал вас? — громовым голосом обратился к Элросу Саурон. Но призрак лишь посмотрел равнодушно и как будто бы сквозь него, и ни один из мертвых королей не удостоил его ответом. Они выполнили приказ и теперь возвращались туда, откуда пришли.
— Что ж, я все равно узнаю, — прошептал Саурон, мрачно наблюдая за тем, как его паства в панике бежит из храма. Все забыли о том, что пришли сюда восславить Мелкора. Те, кто не успели принести в жертву свои дары, побросали их как попало, люди напирали друг на друга и сыпались с лестницы градом. Одна женщина поскользнулась, не удержалась за перила и с криком полетела вниз, в огненную яму. Сегодняшнюю службу ему сорвали. Последнее время кто-то настойчиво вмешивался в его дела, необходимо было немедленно это пресечь, иначе его власть развеется как туман на рассвете.
Небрежно, лишь движением тонких пальцев Саурон потушил лишние огни. Его детище погрузилось во тьму. «Так-то лучше», — прикрыл он усталые веки. Потом с наслаждением втянул дым, струящийся от жертвенника, подумав при этом: «Вот так же будет дымиться кровь моих врагов». Потом, не спеша, Саурон спустился по лестнице вниз, но не вышел из храма на площадь, где слышался возбужденный гул перепуганной толпы. Им сейчас не до него. Он коснулся двух ничем не примечательных с виду серых камней в дальнем углу храма, куда никто не заходил, и тайник открылся ему. Оглянувшись на всякий случай, Саурон вошел внутрь, и каменная глыба бесшумно встала на свое место. Потайная лестница привела его вниз к маленькой двери, которую он открыл ключом, висевшим на золотой цепочке у него на груди. Саурон вошел и запер за собой дверь. Никто не должен обнаружить его здесь, это было смертельно опасно для него. Он сел в удобное кресло, глубоко вздохнул и сосредоточился. Кто-то вздумал напугать его призраками нуменорских королей. Нужно быть могущественным магом, чтобы подчинить волю сразу нескольких призраков. Кроме того, это возможно лишь в таком месте, где аура достаточно сильна, чтобы привлечь их. Таким местом были гробницы у Менелтармы. Именно туда Саурон решил отправить на разведку свой дух. Он не торопился, потому что был уверен, что его противник находится там. Осталось только выяснить, кто же этот неизвестный маг. Саурон еще раз вздохнул и вылетел вслед за призраками нуменорских королей, оставив обмякшее неподвижное тело в уютном кресле. Если он прав, то призраки отправятся к тому, кто их вызвал, чтобы он отпустил их.