Последняя сказка цветочной невесты
Шрифт:
– Мелюзина, – проговорил я.
Я рассказал Индиго историю Мелюзины, ещё когда ухаживал за ней. Мы сидели в ванной в её парижском пентхаусе, слегка пьяные, одурманенные после целого дня в постели.
– Расскажи мне историю, – начала она, забравшись ко мне на колени.
Я уловил, как в её глазах разгорается голодный блеск. Схватил её за талию, удерживая. Она извивалась, словно в ловушке.
Это было частью нашей игры.
– Когда-то давным-давно, – начал я, – жил мужчина, женившийся на духе вод по имени Мелюзина. Вот только он не знал, кто она. Прежде чем они поженились,
– Он сдержал обещание?
– Он был слаб, – сказал я, проводя большим пальцем по её полной нижней губе. – Конечно же, не сдержал.
Ей понравилось, как я это сказал, и она наградила меня поцелуем. – Однажды любопытство взяло верх над мужем, и он проследил за супругой через щель в двери. И тогда осознал, что его жена – не вполне смертная. Ниже талии… – здесь я сделал паузу, чтобы продемонстрировать, и Индиго вздохнула, когда я приласкал её, – она была змеёй.
Индиго схватила меня за плечи.
– И что тогда?
– Тогда Мелюзина оставила его и вернулась в море.
– Бедная Мелюзина, – проговорила Индиго, чуть сдвинувшись, чтобы впустить меня. – Сразу видно, она его действительно любила.
– Вот как?
К тому моменту я был слишком отвлечён её пальцами в моих волосах, жаром её бёдер. И всё же я никогда не сумел забыть, что она сказала мне, когда приблизила губы к самому моему уху.
– Она сохранила ему жизнь, а ведь могла поступить куда хуже.
И сейчас голос Индиго достиг меня из воспоминаний. Её губы изогнулись в нежной усталой улыбке. Огни люстр бросали на её волосы рубиновые отблески.
– Помнишь, как ты рассказал мне эту историю?
Разве я мог забыть?
– Может быть, снова расскажешь этой ночью? – предложила Индиго, и в тот же миг по лобби разнёсся голос:
– Лазурь!
Всякая мягкость покинула взгляд Индиго: это имя, Лазурь, заставило его покрыться льдом. Молодая темнокожая женщина помахала рукой и направилась к нам через лобби. У неё были большие тёмные глаза, а волосы колыхались золотым ореолом, как венец святой.
– Лазурь! – повторила она.
Это имя. Лазурь. «Л». Как буква, вырезанная на зубе, прицепленном к браслету из волос. Я смотрел, как это имя скалится, сворачивается вокруг моей жены.
– Вы ошиблись, – сказала Индиго. – Мы вообще знакомы?
– Мы вместе учились в старшей школе! Это же у вас, ребята, была та безумная выпускная вечеринка? – Женщина замолчала. Нахмурилась. – О, господи, прошу прощения. Вы – не Лазурь… Индиго?
В том, как она произнесла это имя, сквозило отвращение. Губы женщины исказились, и я невольно задался вопросом, что за воспоминание она держала за зубами.
Улыбка Индиго сделалась хрупкой.
– Она самая.
Моя супруга жестом обвела отель. Это был знак: «Вы – в моём царстве».
Вторая женщина сумела рассмеяться.
– Господи, столько лет прошло! Я навещаю свою семью, не видела их много лет. Как вы? Вы с Лазурью ещё общаетесь?
– Нет, – ответила Индиго. – Уже много лет. Она покинула остров.
За доли мгновения Индиго вернула себе льдистую царственную ауру, словно она была создана из самоцветов, и даже тень её была слишком драгоценной, чтобы наступить на неё.
Вторая женщина почувствовала это, как запах.
– Конечно, – сказала она так же прохладно. – Очень жаль. Кажется, вы обе всегда были так близки.
– Жизнь редко когда идёт по плану, – ответила Индиго. – Надеюсь, вам понравится в отеле.
– Спасибо, – проговорила женщина, коротко кивнула мне и развернулась.
У меня начала болеть голова. Когда мы остались одни в номере, я даже не помнил, как мы сюда дошли. Во рту стоял привкус соли.
Я не мог перестать думать о боли, отразившейся на лице Индиго. Все эти годы она несла в себе потаённую рану. Я знал, что эта рана есть, хотя жена запретила мне задавать вопросы. И всё это время между нами ширилась бездна. Теперь я знал её имя.
– Кто такая Лазурь?
Индиго напряглась. Я больше ни разу не нарушал её правила, но не мог проигнорировать это. Не теперь, когда это смело было брошено мне в лицо. Индиго села у изножья кровати, впившись пальцами в своды покрасневших ступней.
– Она была моей лучшей подругой, – ответила моя супруга, не глядя на меня, не повторяя имя. – Мы поссорились. Она сбежала после выпускного. – Индиго осторожно вздохнула, словно воздух был растревожен её признанием. – Когда мы росли, она была мне как сестра. Говорить о ней тяжело.
Много месяцев мне снилась вырезанная «Л» и холод переплетённых в косу тёмных волос. Я говорил себе сотни разных вещей… странный сувенир от потерянного возлюбленного, колдовской оберег от злых сил, амулет на память о матери. Но «Л» означало «Лазурь».
Индиго скрылась в ванной, а когда вернулась, была облачена в длинную белую ночную сорочку, которой я прежде у неё не видел. Это напомнило мне о фигуре в окне.
– Идёшь спать?
– Скоро.
Набрав ванну, я уставился на воду. Задумался о супруге Мелюзины, нарушившем своё обещание. Фольклор относил Мелюзину к русалкам, но никогда не пояснял, что конкретно увидел её муж. Я задумался, представив тот миг, когда он увидел мускулистый изгиб её хвоста, чешую, алую, словно кровь, то, как она, должно быть, стиснула свою потусторонность, чтобы уместиться в глупой ванне с водой. И когда он нарушил своё обещание, он увидел русалку, деву или чудовище?
И если я нарушу обещание, данное Индиго, что увижу я?
Глава шестая
Жених
На следующее утро синяя горечь имени Лазури осталась на моих губах, свернувшись кольцами.
– Ты проснулся.
Индиго села в кровати, глядя на меня.
– Не хотелось бы, – ответил я.
Я повернулся на том месте, где стоял, опираясь на большие окна, выходившие на сморщенное ветром море. Мне никогда не нравилось плавать в открытых водах. Я ненавидел холодную пустоту океана, тревожную невесомость конечностей. Глаза Индиго были холодными и бездонными, и я поймал себя на том же ощущении: галечное дно уходит у меня из-под ног.