Последняя жертва

Болтон Шэрон

— Ошибаешься. Вулкан Лайм совершенно реален. Я поведаю тебе легенду.

Он откинулся на спинку скамейки — к огромному моему облегчению, но тут я поняла, что его левая рука покоится на деревянной перекладине всего в сантиметре от моего плеча.

— Когда мне было лет четырнадцать, я как-то слонялся по подлеску и вдруг заметил дымок, идущий из кустов. Моей первой мыслью было: кто-то выбросил окурок Я подошел ближе, чтобы проверить, но обнаружил, что дымок идет совсем не из кустов, а выходит из расселины в скале,

всего сантиметров пятнадцать в ширину и настолько глубокой, что дна я не видел.

— Дымок идущий из горы? — Помимо воли эта басня увлекла меня. — Разве такое возможно?

— Спонтанное возгорание горючих сланцев в глубинных слоях.

— Простите, не поняла.

— В Дорсете под землей полно нефти. Равно как и в Хэмпшире. Впрочем, это относится и ко всему южному побережью Англии. Конечно, эти запасы не сравнить с залежами в Северном море, но все же они довольно внушительные.

— Правда? Я думала, что для нефтяных месторождений необходимы особые географические условия.

— Совсем нет. Достаточно богатых органических отложений, например сланца. Если залежи находятся довольно глубоко, окружающая среда играет роль скороварки, превращая породу в нефть. На это требуются миллионы лет. Понимаешь?

— Вполне, — заверила я, на самом деле понимая, что мы ни на йоту не приблизились к насущной теме, но, тем не менее, наслаждаясь беседой с Шоном.

Внезапно меня пронзила догадка: похоже, я веду дружескую беседу!

— Потом все зависит от комбинации горных пород, — продолжал Шон. — Нефть мигрирует от своего месторождения, пока не встретит подходящую породу, например песчаник или известняк, и тогда образуется подземная залежь. Вот вам и нефтяной пласт.

— Откуда вы так много знаете о нефти?

— Я успел поработать в нескольких комиссиях, изучающих влияние бурения на окружающую среду. Люди всегда нервничают, когда у них во дворе начинают бурить скважину. Влияние обычно очень слабое, но люди представляют себе огромные нефтяные месторождения, как в Техасе. Несколько перспективных разработок были прерваны под давлением местного населения.

— У нас до сих пор есть нефтяные месторождения? Здесь? В Дорсете?

— Да. Ближайшее — на ферме Уитч. Самое большое прибрежное месторождение в Западной Европе. Проводилась разведка и в восточной части Челдона.

— А что с самовозгоранием?

— Прости, геология мой конек. Земля здесь богата железным колчеданом. После перемещения горных пород — что часто встречается на этом побережье — железный колчедан при контакте с воздухом может взорваться. Он начинает окисляться и нагревается, что ведет к спонтанным самовозгораниям. А тут вам и горючее, например нефтяной шельф, — это уже серьезное возгорание.

— Белые утесы Дувра, горящие утесы Лайма, — сказала я.

— Как бы то ни было, в начале двадцатого века произошло самовозгорание,

известное как извержение вулкана Лайм. Горело несколько дней. Я живу в постоянном страхе, что произойдет еще одно, прямо под моим домом. Сумма моей страховки баснословна. Да нет, это всего лишь слова.

Я замерла. Неужели он не понял, что сказал?

— Что случилось с вашим вулканом? — тихо спросила я.

— Когда я вернулся туда с отцом, двумя братьями и тремя соседями, ничто не напоминало об извержении. Получилось, что я жалкий лгунишка. Поэтому я несколько дней просидел в местной библиотеке, пока не нашел подтверждение тому, что эти горы время от времени горят.

Я почувствовала, что улыбаюсь. Красивая мысль! Горящие горы. Вулкан на побережье Дорсета. От его следующего вопроса улыбка слетела с моего лица.

— Ты приехала не одна? С другом? — спросил Шон, понизив голос почти до шепота.

— Что? — Я инстинктивно тоже перешла на шепот.

— Последние пять минут нас кто-то подслушивает, — так же тихо сообщил Шон. — Он в двадцати метрах от нас. На восьми часах. Не оборачивайся.

Я с трудом сдержалась, продолжая коситься в ту сторону. На восьми часах? Это означает чуть левее, не так ли?

— А это, моя дорогая, был знаменитый закат Лайма, — уже громко прокомментировал Норт. — Впечатляет?

— Красота, — буркнула я.

После захода солнца быстро потемнело, я чувствовала себя ужасно неуютно на виду у того, кого заметил Норт. Я уже ничего не слышала. Разве я могла предположить, что нас будут подслушивать?! Вдалеке от поселка я чувствовала себя в безопасности. Неужели кто-то следит за мной? Нельзя исключать и такую возможность, верно?

Шон встал.

— Сейчас, полагаю, самое время налить тебе рюмочку и показать свою коллекцию, — заявил он также неестественно громко.

В любом другом случае подобное предложение заставило бы меня, как страуса, зарыться головой в песок. Но Шон даже не смотрел на меня. Он разглядывал густые заросли ясеня в том месте, которое он назвал «восемь часов». Не сговариваясь, мы двинулись назад по тропинке, и, когда проходили мимо этого места, я определенно заметила какое-то движение в кустах. Как будто удалялся кто-то, одетый в черное.

— Жди здесь, — велел Шон и бросился к тому месту, где кто-то шевелился, как ему показалось.

— Стой, приятель! — крикнул он, приблизившись к зарослям. — Там неприметный обрыв. Не двигайся!

Он обежал кусты и скрылся из виду, оставив меня одну на тропинке. Температура резко снизилась, поднялся ветер. Куртку я не взяла. Ждала, когда появится Шон. А вдруг не появится? Но через пару минут он вернулся. Я видела, как он быстро пробирается сквозь кустарник.

— Извини, — пробормотал он, подходя ко мне. — Ложная тревога.

— Никого? — спросила я.