Послесвечение
Шрифт:
— Посмотри, — сказала Нина, и Крид повернулся к ней. Она держала брошюру. — Информационный бюллетень о вирусе. Он назван НРС. Неопознанный респираторный синдром. Здесь сказано держаться подальше от больных людей. Если заболел, не покидать дом. Бла-бла-бла. О, вот. Уже интереснее. НРС не живет долгое время вне организма носителя и слабеет в воздухе. На поверхностях предметов его можно убить отбеливателем или алкоголем. Предположительно, использование дезинфицирующих средств на спиртовой основе значительно уменьшает риск заражения.
— Помнишь, я говорил? — спросил Крид.
— Да. Но, знаешь ли, из
— Ты мне не доверяешь, — факт. Крид чувствовал. Видел правду в глазах Нины.
— Доверяю. Если бы не доверяла, меня бы сейчас здесь не было, — возразила она, но отвернулась.
Они побрели по полю, проверяя по пути палатки, забитые больничными койками, рядом с которыми, словно пугала, возвышались стойки для капельниц. Некоторые палатки были свободны, в других лежали трупы. Пол устилали одеяла и простыни, разбросанные людьми в приступе лихорадки. Белую ткань окрашивали брызги крови, высохшей и коричневой.
Крид помнил отвратительные ощущения. Как было слишком жарко и одновременно холодно, как не получалось найти удобную позу. Помнил, как боролся за каждый вдох. Помнил кашель, сотрясавший все тело. В конце Лесли и Кейли с синеющими от удушья лицами кашляли кровью, едва в состоянии дышать.
Как Крид выжил? Почему не кончил так же, как все эти несчастные засранцы? Он покачал головой, не желая об этом думать. Вина выжившего была для него не нова, но в данный момент ему приходилось оставаться сильным.
— О, Боже, — пройдя вперед, Нина остановилась, глядя вдаль и вскинув руки к покрытому банданой рту. — Крид. Посмотри.
Сначала он ничего не понял, но тогда осознание чуть не сбило его с ног. Перед ними возвышалась огромная груда, которую Крид поначалу ошибочно принял за кучу мусора. Приблизившись на несколько шагов, он разглядел тела. Гигантская стопка людей, обугленных, не до конца сгоревших, будто кто-то пытался разом поджечь целую проклятую гору трупов, но ему не хватило горючего.
— Иисус, — прошипел Крид, когда из кучи выбежала крыса, быстро юркнувшая обратно. Он отвернулся, едва сдержав рвотный позыв. — Давай убираться отсюда.
Развернувшись, Нина последовала за Кридом, и внезапно ее холодные пальцы скользнули в его ладонь.
Он мгновение помедлил, прежде чем схватил ее за руку и продолжил идти. Почему-то прикосновение Нины помогло ему хотя бы на секунду забыть об их ужасном положении.
По дороге к мотоциклу ни один из них не сказал ни слова. Они надели шлемы, и Нина устроилась позади Крида. Она обеими руками обхватила его за талию, и он на секунду зажмурился, притворившись, будто уезжает с футбольного поля после большой игры. Они учатся в старшей школе, и Нина охрипла, слишком громко за него болея. Родители уехали на весь вечер, и Крид пригласил ее к себе домой, где собирался целовать на диване и убеждать подняться к нему в комнату, но что бы ни случилось, все будет хорошо.
***
Они ехали уже много часов, частенько замедляясь при необходимости. Скоростная автомагистраль напоминала парковку машин, брошенных после солнечного шторма, разрядившего всю электронику, включая батареи и системы энергоснабжения. Порой приходилось слезать с мотоцикла, чтобы обогнуть препятствия.
Крид гадал, куда пропали люди. Скорее всего, попытались вернуться домой или в ближайший город, чтобы разобраться в происходящем. К данному моменту большинство из них — если не все — были мертвы.
Однажды Нине с Кридом встретилась группа людей, шедших по обочине и сгибавшихся под весом тяжелых рюкзаков.
— Мы должны остановиться! — закричала Нина против ветра.
Крид покачал головой. Он устал и все еще был слаб после болезни. Раненая рука пульсировала в одном ритме с сердцебиением, и у него не было сил разбираться с потенциальными угрозами. Не сейчас. Пока что Крид хотел найти место для ночлега, если не совсем защищенное, так хотя бы относительно безопасное.
Он опасался наступления ночи. Ему было ненавистно терять бдительность и спать в странном месте, где любой мог поджидать его, чтобы убить. Ведь теперь все свелось к выживанию, не так ли? Убей или будешь убит. Таким стал мир, и Крид не собирался умирать.
Они пересекли черту города, за которой все дома — черт, даже деревья и трава — были выгоревшими и черными от сажи. Над грудами обугленных обломков медленно поднимался дым, словно огонь устал, но не сдался. От сухого воздуха у Крида жгло нос. Тут и там тлели угли угасавшего пламени, почти красивые и напоминавшие ранние сумерки.
Вдали от города здания стояли все дальше друг от друга. Поначалу район был плотно населенным, но затем ему на смену пришли одинокие сельские дома, разделенные полями и участками земли. Вскоре дымная завеса начала рассеиваться.
— Отлично, — пробормотал Крид себе под нос и поехал дальше. Здесь можно было неплохо забаррикадироваться в одном из домов и переночевать.
К счастью, Нина была сильной и умела стрелять, значит, Крид мог за нее не волноваться. Тем не менее, он чувствовал инстинктивное желание ее защитить, отнюдь его не радовавшее. Ему надоело оберегать людей, тем более, его всю жизнь преследовали неудачи. Когда Крид учился в четвертом классе, его родители погибли в автокатастрофе, предотвратить которую он не смог. А вот его лучший друг — по совместительству еще и зять — совсем другая история. Все твердили, что Крид невиновен и сам чуть не умер тем днем в Ираке. Но он выжил, в отличие от Криса, и чувствовал себя куском дерьма. Затем Лесли с Кейли умерли от болезни, в то время как Крид чудесным образом выжил.
Последнее, в чем он нуждался и чего хотел — еще одного человека, за которого придется чувствовать себя в ответе. Крид собирался отвезти Нину к ее бабушке, сбежать, найти новую цель и выяснить, как начать все сначала. Он остался бы один, как и хотел. Не о ком волноваться. Некого терять.
Крид медленно проехал по подъездной дорожке старого ухоженного белого фермерского дома. Поля вокруг были засажены кукурузой, и лучи заходящего солнца играли в высоких стеблях, подсвечивая шелковистые усики початков. Вид был настолько прекрасен, что Крид на секунду забыл об остальном разрушенном мире. Он легко мог представить себе пожилую пару на переднем крыльце, пьющую чай — или что обычно пьют старички — и любующуюся тем, как за их полем садится солнце. Скорее всего, хозяева дома давно умерли, но все равно стоило убедиться.