Послесвечение
Шрифт:
— Вставай, милая. Как бы мне ни хотелось весь день проваляться с тобой в постели, нам нужно ехать, — теперь его обращение «милая» звучало менее саркастично. Почти нежно, отчего Нина почувствовала нечто среднее между радостью и страхом.
— Ладно, — ответила она. — Давай выбираться отсюда, — Нина поднялась с кровати и внезапно почувствовала себя странно, стоя голой перед Кридом. Поэтому прежде чем пойти на поиски своих сорванных вещей, она завернулась в простыню.
— Постой, — окликнул ее Крид. — Мы должны поговорить о случившемся?
— О чем именно? —
— О том, что мы трахнулись, — разумеется, Крид был прямолинеен. В своем репертуаре. Тем не менее, Нина поежилась от резкости формулировки. Они трахнулись. Вот чем они занимались. Конечно же.
— Нет, — наконец ответила Нина, стараясь быть сдержанной. — Все классно. Я в порядке.
— Ну еще бы, — со смехом выдохнул Крид и, встав с кровати, притянул Нину к своему твердому телу. — Естественно, в порядке, — серьезно повторил он, погладив ее по волосам. Почему-то его прикосновение показалось ей благоговейным, разумеется, отчасти.
Нина хотела ответить, но, к собственному изумлению, чуть не расплакалась, что было совсем ей несвойственно. Глубоко вдохнув, она медленно выдохнула у груди Крида, вместе с воздухом выталкивая из себя эмоции.
— Пойду оденусь, — заявила Нина и сбежала, не рискнув посмотреть ему в лицо.
***
Мотоцикл ехал по проселочной дороге, и ветер развевал волосы Нины. Она подрагивала от прохлады осеннего воздуха и крепче жалась к спине Крида поверх кожаной куртки. Продолжая держаться за него и слушая грохот мотоцикла, некоторое время спустя Нина впала в состояние наподобие транса.
Как ни удивительно, дороги были свободны, поэтому Крид уверенно жал на газ, и ему не приходилось лишний раз останавливаться, чтобы осторожно провести мотоцикл через препятствия. Припарковавшись посреди трассы, они пообедали, сидя на асфальте, словно устроили какой-то странный пикник. Утренние грозовые тучи исчезли.
Из седельной сумки, предусмотрительно забитой едой, Нина достала два армейских пайка.
— Держи, — она бросила первый попавшийся Криду.
— Запеканка с тунцом? — осмотрел он банку. — Милая, у тебя дерьмовая еда, даже если последняя во вселенной.
Нина была не в настроении шутить и просто пожала плечами.
— Извини, здесь тебе не застолье гурманов, — сказала она, забрав из его рук банку и дав вместо нее свою.
Крид смотрел на Нину секунду, вероятно, пытаясь понять причину ее скверного настроения. Она не собиралась поддерживать беседу и оставила его гадать в тишине.
Наконец Крид ухмыльнулся.
— Кто-то помочился в твою банку? — спросил он. — Скажи честно, вкус стал лучше или хуже? — Крид выгнул бровь.
Вопреки дурному расположению духа Нина не смогла сдержаться, и ее губы изогнулись в улыбке.
— А вот и оно, — Крид с ухмылкой разорвал упаковку и налил в банку воды из бутылки. К счастью, у пайков был встроенный нагрев.
Не стесняясь, Крид понюхал еду и, не дав ей толком нагреться,
— Ну ты и свин, — сказала Нина, невольно возвращаясь к их обычным поддразниваниям. Как бы ей ни хотелось держать дистанцию, она не могла.
— Здесь тебе не гребаное аббатство Даунтон, — Крид демонстративно облизал палец, и Нина неожиданно почувствовала волну возбуждения.
— Но вовсе необязательно превращаться в пещерного человека, — сказала она, открыв порцию запеканки из тунца. — Боже, — почувствовав запах кошачьего корма, Нина вытянула руку с банкой.
— Извини, здесь тебе не застолье гурманов, — повторил Крид ее же слова и подмигнул. — Что, задумалась, тунец там или сбитый на дороге опоссум? Разницы никакой. Белок есть белок. Ешь.
— Ну ты и засранец, — проворчала Нина, но улыбалась все время, пока заливала свой паек водой и нагревала его. Вкус был отвратительным, и внезапно ее шокировало желание употребить в пищу то, на что в прежние времена она бы не посмотрела.
Обедая, Нина наблюдала за Кридом. Он сидел на земле в расстегнутой куртке, и заправленная в джинсы футболка не скрывала рельефа пресса. Под джинсами выпирали мышцы бедер, и Нина ощутила покалывание при воспоминании о том, каковы они были на ощупь. Совсем недавно она водила ладонями по этим мускулам и занималась с Кридом любовью. Нет, не любовью. Сексом. Они просто занимались сексом. Трахались, как выразился Крид.
Было глупо даже мысленно произносить слово «любовь». Во время апокалипсиса не влюбляются. Хотя не сказать, что существовал свод правил на случай конца света.
Но если бы существовал, первым правилом было бы:
1. Секс? Да. Любовь? Нет.
Слишком опасно. Слишком высок риск потери. Нина итак боялась, — как никогда в жизни — добраться до дома бабушки и обнаружить его пустым. Заброшенным. Разрушенным. Без единого намека, куда пропала ее семья. Едва ли Нина смогла бы жить дальше. И ни за что на свете она не стала бы открываться еще одному человеку, которого могла потерять.
Глава 8
— Крид—
После обеда они провели в дороге еще два часа, но к вечеру небо быстро начало темнеть. Крид знал, что нужно найти место для ночлега, где можно согреться либо теплом тел (предпочтительней всего), либо огня, либо и тем, и другим. Они неуклонно продвигались вперед по проселочным дорогам, устланным упавшими листьями. Природа была красива, словно с миром ничего не случилось. Вот только все-таки случилось. Охрененеть как случилось.
Крид был рад вести мотоцикл и молчать, даже если чувствовал себя обязанным обсудить произошедшее утром и все исправить. Хотя… что тут исправлять? Они переспали. Ему хотелось повторить. Потом снова. Внести секс в распорядок дня. Нужно ли говорить об этом? Или с кем-то вроде Нины разговоры лишь усугубляли ситуацию? Крид знал, что не следовало много об этом думать.