Послушник и школяр, наставник и магистр: средневековая педагогика в лицах и текстах
Шрифт:
6. Правдолюбие, по определению философов, состоит в том, чтобы каждому воздавать свое, не присваивать чужого, не заботиться о собственной пользе и сохранять во всем беспристрастие. И всем этим он обладал в высшей степени. Каждому воздавалась им должная честь, несмотря на возраст, лицо и состояние, и Одилон до того расположил к себе всех, что его считали милым ангелом. Властям христианским и королям, по апостольскому предписанию, он ни в чем не противоречил и снискал такую их дружбу, что, как новый Иосиф, был всеми любим и почитаем. <…>
7. То же самое должно сказать и в отношении низших Одилона: старших он почитал как отцов, младших — как братьев, пожилых женщин — как матерей, молодых — как сестер, и всех считал выше себя. Всякий имел к нему доступ и мог спасительно беседовать с ним. Никого не отягощая, никому не мешая и не завидуя, Одилон не покушался на чужое и даже с удовольствием уступал свое. <…> [161]
ОРДЕРИК ВИТАЛИЙ
ТРИНАДЦАТЬ КНИГ ЦЕРКОВНОЙ ИСТОРИИ, НА ТРИ ЧАСТИ РАЗДЕЛЕННЫЕ (1142)
161
М.М. Стасюлевич. История средних веков I Пер. с лат. 3-е изд. СПб., 1906. Ч. 2. С. 699–701.Сверено по: Ada Sanctorum. P., 1863.
<…> Кн. XIII …Царь всевышний, благодарю Тебя за то, что Ты даровал мне жизнь без всяких заслуг с моей стороны и по своей благой воле расположил мои годы. Ты — мой царь и мой Бог; я — Твой раб и сын Твоей рабыни; и сколько мог служил Тебе с первых дней моей жизни. В субботу на Пасху [162] я был крещен в Аттангаме, бурге, лежащем в Англии на великой реке Северн. Там руками священника Ордерика (родом сакса) Ты меня возродил водою и духом и дал мне имя того священника, который был вместе с моим крестным отцом. После, когда я достиг 5 лет, Ты меня отправил в школу в городе Шрюсбери, и там я служил Тебе в первый раз в базилике святых апостолов Петра и Павла. В течение пяти лет меня учил там знаменитый пастырь Сигвард латинским письменам, которые изобрела Никострата, получившая впоследствии прозвание Кармента. Он наставил меня псалмам, гимнам и другим необходимым сведениям. Между тем Ты, Господи, соорудил на берегах Молы, во владении моего отца, церковь и благочестием графа Роджера (Монтгомери) устроил монастырь. Но Тебе не было угодно, чтобы я продолжал борьбу за Тебя в прежнем месте, из опасения, что я могу испытать тревогу среди своих родственников, которые часто смущают Твоих служителей, и что мне придется нарушить повиновение Твоему закону вследствие мирских привязанностей, испытываемых под влиянием кровных связей. Вот почему, о Боже преславный, Ты, который извел Авраама из своей земли, из дома отца и из среды семейства, Ты внушил и моему отцу Оделерию намерение удалить меня и предать Тебе вполне151. В слезах и с плачем он вручил меня монаху Райнольду, удалил в изгнание из любви к Тебе, и с того времени я никогда не видел более отца. Будучи юным и слабым отроком, я не смел противиться желанию своего отца; я повиновался ему охотно во всем, ибо он мне обещал Твоим именем, если я сделаюсь монахом, то по смерти наследую рай вместе с праведными. Заключив таким образом от чистого сердца по голосу моего отца этот договор с Тобою, я оставил отечество, ближайших родственников, остальную семью, знакомство, друзей, которые со слезами на глазах, прощаясь со мною, поручали меня в молитвах Тебе, о Господи, Всевышний Адонай! Исполни, прошу тебя, их молитвы, о благий царь Саваоф, и в своей благости дай мне насладиться тем, что составляло их желание!
162
4 апреля 1075 г., а родился 16 февраля 1075 г.
Таким образом, я переплыл море, имея от роду 10 лет. Изгнанником прибыл я в Нормандию, никем не знаемый и никого не знал сам. Как Иосиф в Египте, я услышал язык, [163] которого не понимал. [164] Но благодаря твоему милосердию я встретил у чужеземцев все ласки и дружбу, какие только мог пожелать.
Преподобный Майниер, аббат Утического монастыря, [165] принял меня в монашество на одиннадцатом году моей жизни и 22 сентября постриг меня по обычаю клириков. Он заменил мое англосаксонское имя, казавшееся варварским для духа нормандцев, [166] именем Виталия, заимствовав его у одного из спутников мученика св. Маврикия, память которого праздновалась в тот день. Благодаря Твоему, Господи, милосердию, я оставался в этом монастыре 56 лет; меня любили и чтили там свыше моих заслуг все мои братия и соотечественники. Перенося жар, холод и дневные труды, я работал вместе со своими служителями в вертограде Сорека; и при Твоем правосудии ожидаю с уверенностью обещанный Тобою денарий. Я почитал как своих отцов и господ, так как они были Твоими наместниками, шестерых аббатов: Майниера, Серлона, Рожера и Гверина, Ричарда и Райнульфа: они правили по закону Утическим монастырем, они постоянно бодрствовали, как бы на них лежала ответственность за меня и за других, они искусно распоряжались внутри и извне и на Твоих глазах и с Твоею помощью снабжали нас всем необходимым. Мне было 16 лет, когда 15 марта, по предложению только что избранного Серлона, Гизельберт, епископ Лизьё, посвятил меня в под-диаконы. После, через 2 года, Серлон, сделавшись епископом города Сесс, [167] рукоположил меня диаконом. В этом чине я служил Тебе от всего сердца 15 лет. По достижении мною 33-летнего возраста архиепископ Вильгельм возложил на меня в Руане 21 декабря бремя священства и со мною посвятил 244 диакона и 120 священников, вместе с которыми я приблизился к Твоему священному алтарю, воодушевленный Святым Духом. Вот уже 34 года, как я верно отправляю свою священную службу с полною душевною радостью.
163
т. е. французский
164
автор мог знать только латинский и англосаксонский
165
Uticensis, совр. Ouche
166
у Стасюлевича: норманнов
167
Sagium, совр. Seez близ Алансона в епархии Руана
Таким образом, Господи Боже, Ты, Который меня сотворил и наделил жизнью, Ты осыпал меня своими дарами во всех званиях, которые были возложены на меня; мои годы были, по правде, посвящены службе Тебе. Повсюду, куда Ты меня ни проводил, я был любим не по своим заслугам, но по действию Твоей благости. За все такие благодеяния, о нежнейший Отец, я приношу Тебе благодарения, восхваляю и благословляю Тебя от всего сердца. Со слезами на глазах я молю Тебя простить мне мои бесчисленные прегрешения. Пощади меня, Господи, пощади и не покрой меня стыдом! Сообразно с своею неисчерпаемою благостью, преклони взор Твой на дело Твоих рук; прости мне прегрешения и сотри нечистоту моей души. Дай мне добрую волю к продолжению службы Твоей и достаточные силы против ухищрений коварного сатаны, пока не приобрету наследства вечного спасения. И того, что я прошу у Тебя, о Боже всеблагий, в эту минуту для себя, я желаю также и для своих друзей и благодетелей; я обращаюсь к Тебе с тою же мольбою за всех верных по распоряжению Твоего промысла. Но наших заслуг недостаточно для приобретения вечных благ, к которому
168
М.М. Стасюлевич. История средних веков I Пер. с лат. 3-е изд. СПб., 1906. Ч. 2. С. 311–313. Сверено по: PL, 188
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СВ. ДОМИНИКА
(XIII–XIV)
Прежде чем мир успел коснуться этого ребенка, он, подобно Самуилу, был вверен Церкви, чтобы спасительная дисциплина овладела его еще нежным сердцем; и, действительно, опираясь на этот прочный фундамент, он возрастал умом и годами, с каждым днем счастливо преуспевая в добродетели.
…Но хотя подобный ангелу молодой Доминик легко постигал человеческие науки, он тем не менее не был восхищен ими, ибо тщательно искал в них премудрости Божией, т. е. Христа. И, действительно, ни один из профессоров не сообщил ничего о ней людям, ни один из царей мира сего не познал ее. А потому, чтобы не истратить на бесполезные труды цвет и силу своей юности и чтоб утолить мучащую его жажду, он стал черпать из глубин богословия. Взывая ко Христу и молясь Ему в истине Отца, он открыл свое сердце науке бессмертия, а свои уши — учителям Священного Писания. Это божественное слово показалось ему необычайно сладостным, и он воспринял его с такой жадностью, исполненный таких горячих желаний, что в течение четырех лет учения он проводил ночи почти без сна, посвящая занятиям время отдыха. Чтобы достигнуть большего целомудрия и с большим достоинством пить из этого источника мудрости, он в течение десяти лет воздерживался от вина. Странное и приятное зрелище являл собой этот человек, который немного еще прожил на свете, но зрелостью мыслей и силой характера подобен был старцу. Чуждый удовольствиям, свойственным его возрасту, он искал только справедливости; стараясь не тратить бесплодно времени, он предпочитал бесполезным блужданиям лоно Матери Церкви, святую тишину дарохранилищ, и вся его жизнь проходила между усердной молитвой и не менее усердной работой. Бог вознаградил его за горячую любовь, с которой он хранил Его заповеди, и даровал ему дух премудрости и разума, благодаря которому он решал самые трудные вопросы. [169]
169
Рожков В. Очерки по истории римско-католической церкви. Часть 1. — М., 1994. С. 138.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Известно, что биографии были наиболее популярным наставительным чтением в средние века. Почему?
2. Можете ли вы выделить из приведенных биографий черты средневекового педагогического идеала вообще и черты педагогических идеалов
3. Сопоставьте приведенные здесь биографии с «Исповедью» Аврелия Августина (М., 1991).
4. Напишите развернутую автобиографию и постарайтесь определить глубинные отличия (и, может быть, сходства) самой логики ее построения в сравнении с изученными в этой книге (а не только путем анализа в различии содержания получаемого образования).
ДИАЛОГ ХРИСТИАНИНА С ИУДЕЕМ И МУСУЛЬМАНИНОМ
Наша книга посвящена в основном христианской средневековой педагогике, в большей степени латинской традиции, но также и греческой, сирийской, коптской и другим. Однако мы не можем забывать, что весь период средневековья эти традиции взаимодействовали еще с двумя весьма сильными течениями в педагогической мысли и практике того времени — с иудаистским и мусульманским. После рассеяния евреев в результате поражения их вооруженной борьбы с римлянами, захватившими в I в. всю Палестину, после восстаний и войны II в. еврейские поселенцы распространились по территории обжитого и цивилизованного мира. Большие или малые еврейские религиозные общины сложились в каждом городе Европы. Они вели обособленную жизнь, соблюдая свои обычаи и обряды, испытывая на себе ненависть и христиан, и мусульман. Изучение иудаистской традиции было поставлено в ранг наиважнейшего для сохранения всего народа дела. Обучение, воспитание, наставление, передача знаний рассматривались онтологически, как скрепы, сцепляющие весь порядок мироздания. Продолжение в том или ином роде, семье изучения национального наследия, приумножение знаний о мире и обществе становились долгом и обязанностью. Учеба не рассматривалась прежде всего в качестве подготовки к какой-либо деятельности, она являлась фактором исторического процесса. Бедствия и гонения в средние века еврейские богословы объясняли подчас недостатками в изучении Торы, каковое приравнивалось к молитве. "Лучше пожертвовать на обучение юношей Торе, чем на синагогу", — говорили еврейские раввины.
Еврейские теоретики, школьные наставники, простые иудеи находились в постоянном контакте с христианами, как бы они время от времени ни старались отгородиться друг от друга. Европейские схоласты и иудейские раввины вели долгий и непрекращающийся диалог. Мы пока еще очень мало знаем о нем. В данной книге для первого знакомства выбраны некоторые отрывки из учебного энциклопедического руководства, написанного одним из наиболее известных не только в еврейской среде, но и по всей Европе ученым — Моисеем Маймонидом. В них видно отношение иудаистской традиции к передаче знания, к постоянному обучению евреев, как к религиозному долгу и обязанности, лежащей в основе общественного устройства.
Не менее интересной предстает и мусульманская педагогическая традиция. Она воздействовала на средневековый христианский мир в двух основных контактных зонах — на Пиренейском полуострове, завоеванном в VIII в. арабами, и на Ближнем и Среднем Востоке. Особенно сильное влияние мусульманского Востока христианство ощутило в результате крестовых походов и переводов большого объема текстов с арабского на латынь в XI–XIII вв. Основные взгляды ислама на воспитание и образование сложились, конечно, раньше. Мусульманская педагогика воспитывала ученика в системе отношений "человек — Аллах", и наличие веры и послушания, выражающихся в соблюдении тщательно сформулированного ритуала и религиозного права, являлось критерием степени воспитанности и совершенства обучающегося. В пределах религиозных норм поведения человек был относительно свободен в умственном развитии. Мусульмане не отрицали достижений своих предшественников: греков, римлян, христиан, поэтому в школах изучались переводы их научных и философских сочинений, а в кружках ученых развивались их достижения. Мы приводим здесь отрывок из мусульманского трактата об истинах веры, где рассматривается проблема отношения ребенка к религии, и текст из наставления отца сыну XI в., принадлежащий распространенному как на Востоке, так и на Западе жанру дидактических «поучений» в основных свойствах мира и поведения в нем. Эти тексты показывают отличия в подходах мусульманских педагогов к ребенку в сравнении с христианскими и иудаистскими, а также черты сходства их.