Посмертная публикация (стихи)

Для восприятия стихов Анатолия Ливри, впрочем, также как и для его прозы, недостаточно глаз и некоторого понимания смысла. Здесь надо воспринимать взором, кожей, памятью и, главное, верить в эти стихи, как в некое филологическое и физиологическое чудо. Превращение слов в чувствовании. Стихи, впрочем, требуют духовного противоборства и собственного заряда. И заряд и сила есть далеко не у всех. Стихи возбуждают, поднимают и делают интеллектуально равным автору. Может быть, это не Ливри написал, а я, читатель? Такие стихи обычно открываются в черновиках после смерти автора. Впрочем, в данном случае оно так почти и было. Судя по глухим отголоскам прессы, какая-то интеллектуальная история

с Ливри случилась, недаром кое-какие опусы в сборнике помечены называнием современного узилища. Впрочем, в литературе часто все лучшее создавалось или в тюрьме или в бедности. Судя опять по слухам, преступление – самое писательское и вся ситуация античная. Судят за слова, за мнение, за точку зрения. Приблизительно в той же ситуации Анна Ахматова воскликнула: «Какую биографию делают нашему рыжему!» Она имела в виду Бродского. В случае с Ливри его интеллектуальные и служебные недруги кое-чего недоделали – а цикута из рук академического профессора?

«Это тебе не бином Ньютона, как устами одного из персонажей, говорил Булгаков», но совершенно очевидно из любого текста Ливри, что это автор античник, причем не просто любитель или унылый латинист в школе, а любящий специалист, знающий все закоулки и смысловую механику этого мира, покрытого позолотой. Я тоже люблю этот мир и, как и любой русский, являюсь его наследником. Недаром в былинные времена одним из первых на русский переводились истории с родины козлоногого Пана. Все мы немножко играем на свирели. Ливри здесь высвистывает мастерски. Иногда, правда, его свирель поднимается до звенящей и пронзительной патетики флейты.

Литература часто обращается к своей проматери, к античным временам. Это довольно легкая добыча, когда не из сегодняшнего дня, и когда это просто игра графомана. Для Ливри это античное зазеркалье естественная среда обитания, где живут все примеры и преступления сегодняшней жизни. Второй язык, он счастливый билингв. Но там все проще, там и человеческий суд, и божественный, и литературный прямее даже в своих ошибка. Ливри не игрок, он деятель, он выныривает оттуда , чтобы глотнуть ледяного воздуха сегодняшней жизни и утащить туда на расправу очередного недруга. Что еще? Читайте, по возможности легкими, кожей, животом. Мое любимое стихотворение в этом «посмортном» сборнике это стихотворение о Мандельштаме. «Растерзан века и собак клыком». История действительно, не новая. Кто следующий?

Сергей ЕсинОн одноглаз, библиотекарь!Неслышна поступь конских ног.И только тощий швабский пекарьПроводит взором бег тех дрог,Что по проспекту, и без Граций,Скользят с наклоном, точно бриг,Под плеск завьюженных оваций,Златящих рысий воротник,Преображая в путь ЯсонаК Медее бойкую рысцу.С колхидской мягкостью, без звонаГнедая пляшет по плацу,Рожают главы скифов митры,Ясон срезается как рок,Kак бычий рог во славу Митры,И кутает в руно ездокОтмеченное бездной око.В нём, выгнув стан свой журавлём,Улисс, витийствуя, до срокаПелида требует шелом.И сладостно сретенье многотеньяВ гиперборейской дивной стороне,Где утреннее жаркое движеньеРаздует чёрный парус по стенеС терпандрострунной лемносской повадкой!На силуэтов пенный хороводОн взглянет, их заложник, и украдкойПерст по руну станцует перевод.Анатолий ЛивриМарт 2003 Следственный изолятор кантона BASEL-STADT Ваятель сладостного слова,Стиха святого ярый маг,Растерзан века и собакКлыком – история не нова!Твой вопль взорвал года. СтрекозыНа шум слетелись, бья крылом,Как херувимов вольных грёзыЗлатодрожащих под окномПолком терпчайших междометийПолутанцующих в хмелю.И ждёт воловьих многоплетийДуша воспевшего зарю,Душа с тончайшей чуткой кожей,Впитавшей яхонт и алмаз,Свечу, носилки, розы дожей,И заменив поэту глаз.Омандельштамленна стихияТоропкой нервною рукойИ влюблена, как в брата Лия,Как виноцветие в покой.Март 2003 Следственный изолятор кантона BASEL-STADT Средь лукоморцев разудалых,Их лангобардовых дядьков,Селений баржевых ольяловИз смолодышащих дубовСработанных без капли меди,Вплавленной в лезвия мечей,Я был бы счастлив, – книгочей,Царьградской альфы, русской ведиПриятель зимнюю порой –– Буй-воин всякою весной,Когда бы сонм свирепых стайВо греки я водил. И райБы взял меня хмельной:У ярлов я бы мёд златойХлестал, и блеял как Хейдрун,С кифар сдирая жатву струн.Март 2003 Следственный изолятор кантона BASEL-STADT Как Солон полн солоноватых волн,И мудрости, и золота, и брашни,Сквозь Нила рай и чуда похоронЯ возвращусь к предчувствию вчерашней

Конец ознакомительного фрагмента.