Посмертные записки Пиквикского клуба
Шрифт:
– Скажите, пожалуйста, мистер Уинкль, помните ли вы, что посетили ответчика Пиквика у него на квартире, в доме истицы на Госуэлл-стрит, в упомянутое утро в июле прошлого года?
– Да, помню.
– Сопровождали вас в тот день приятель по фамилии Тапмен и другой по фамилии Снодграсс?
– Да, сопровождали.
– Они здесь?
– Да, здесь, – ответил мистер Уинкль, пристально глядя в ту сторону, где сидели его друзья.
– Пожалуйста, слушайте меня, мистер Уинкль, и не занимайтесь вашими друзьями, – сказал мистер Скимпин, бросив еще один выразительный
– Ответчик, мистер Пиквик, держал истицу в своих объятиях, обхватив ее руками за талию, – ответил мистер Уинкль с понятной нерешительностью, – а истица, по-видимому, была в обмороке.
– Вы слышали, говорил что-нибудь ответчик?
– Я слышал, как он назвал миссис Бардл «дорогая моя», и слышал, как он просил ее успокоиться, указывая на положение, в которое они попадут, если кто-нибудь войдет, или что-то в этом роде.
– Теперь, мистер Уинкль, мне остается задать вам только один вопрос, и я прошу вас помнить о предостережении, сделанном милордом. Можете ли вы под присягой показать, что Пиквик, ответчик, не сказал тогда: «Моя дорогая миссис Бардл, привыкайте к мысли об этом положении, ибо оно вас ждет» или что-то в этом роде?
– Я... я, конечно, понял его не так, – сказал мистер Уинкль, потрясенный этим остроумным истолкованием тех немногих слов, какие он слышал. – Я был на лестнице и не мог ясно расслышать... у меня создалось такое впечатление...
– Джентльмены присяжные не нуждаются, мистер Уинкль, в создавшихся у вас впечатлениях, от которых, боюсь, мало будет пользы честным, прямым людям, – перебил мистер Скимпир. – Вы были на лестнице и слышали не ясно; но вы не можете присягнуть, что Пиквик не воспользовался теми выражениями, которые я цитировал? Так ли я понимаю?
– Да, не могу, – ответил мистер Уинкль.
И мистер Скимпин с торжествующим видом сел на место.
Дело мистера Пиквика развивалось до сих пор так неудачно, что следовало избегать новых поводов для обвинения. Надлежало дать делу более благоприятный поворот, и мистер Фанки встал, желая добиться чего-нибудь существенного от мистера Уинкля при перекрестном допросе. Добился ли он чего-нибудь существенного, обнаружится немедленно.
– По-видимому, мистер Уинкль, – сказал Фанки, – мистер Пиквик уже не молодой человек?
– Да, – ответил мистер Уинкль, – он мог бы быть моим отцом.
– Вы сказали моему высокоученому другу, что знаете мистера Пиквика много лет. Были у вас какие-нибудь основания предполагать или думать, что он собирается жениться?
– О нет, конечно нет! – ответил мистер Уинкль с таким жаром, что мистеру Фанки следовало бы как можно скорее удалить его с места для свидетелей. Адвокаты утверждают, что есть два вида особенно неприятных свидетелей: сопротивляющийся свидетель и слишком рьяный свидетель: мистеру Уинклю было суждено выступить в обеих ролях.
– Я пойду еще дальше, мистер Уинкль, – продолжал мистер Фанки с весьма любезным и самодовольным видом. – Замечали вы в манерах мистера Пиквика и в его поведении по отношению к другому полу нечто такое, что побуждало вас думать, будто он помышлял о женитьбе, по крайней мере в последние годы?
– О нет, конечно нет! – ответил мистер Уинкль.
– Всегда ли его поведение по отношению к женщинам было поведением человека, который, будучи уже не молод и вполне удовлетворен своими занятиями и развлечениями, относится к ним, как мог бы отец относиться к своим дочерям?
– В этом не приходится сомневаться, – ответил мистер Уинкль от всей души, – то есть... да, о да... конечно! ..
– Вы никогда не замечали в его отношениях к миссис Бардл или какой-либо другой женщине ничего хоть сколько-нибудь подозрительного? – спросил мистер Фанки, приготовляясь сесть на свое место, так как королевский юрисконсульт Снаббин делал ему знаки.
– Н-н-нет, – ответил мистер Уинкль, – за исключением одного незначительного случая, который, я нимало не сомневаюсь, можно легко объяснить.
Если бы злополучный мистер Фанки сел, когда королевский юрисконсульт Снаббин ему подмигнул, или если бы королевский юрисконсульт Базфаз прекратил этот неправильный перекрестный допрос в самом начале (от чего он, разумеется, воздержался, заметив волнение мистера Уинкля и прекрасно зная, что оно, по всем вероятиям, послужит ему, Базфазу, на пользу), это неуместное признание не было бы сделано. Как только эти слова сорвались с языка мистера Уинкля, мистер Фанки сел, а королевский юрисконсульт Снаббин с несколько излишней поспешностью предложил мистеру Уинклю покинуть место для свидетелей, что мистер Уинкль приготовился сделать с большой охотой, королевский юрисконсульт Базфаз остановил его.
– Постойте, мистер Уинкль, постойте! – сказал королевский юрисконсульт Базфаз. – Не угодно ли милорду спросить его, что это за единственный пример подозрительного поведения по отношению к женщинам со стороны джентльмена, который по своим годам мог бы быть ему отцом!
– Вы слышите, что говорит высокоученый адвокат, сэр? – заметил судья, обращаясь к жалкому и измученному мистеру Уинклю. – Изложите обстоятельство, о котором вы упомянули.
– Милорд, – сказал мистер Уинкль, дрожа от волнения, – я... я предпочел бы воздержаться.
– Возможно, – отозвался маленький судья, – но вы должны говорить.
Среди глубокого молчания всего суда мистер Уинкль, заикаясь, рассказал о случае, внушавшем подозрение и заключавшемся в том, что мистер Пиквик очутился в полночь в спальне одной леди, каковой случай, как полагал мистер Уинкль, закончился разрывом упомянутой леди с ее женихом и привел, как ему было известно, к тому, что всю компанию насильно повели к Джорджу Напкинсу, эсквайру, мэру и мировому судье города Ипсуича.
– Вы можете удалиться, сэр, – сказал королевский юрисконсульт Снаббин.