Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума. Марш экклезиастов
Шрифт:
– Холодно там, – сказал Филя.
Только сейчас я почувствовал студеность – но не ту, полярную, которую всю жизнь ненавидел, а запредельную, то ли космическую, то ли хтоническую, подобную той, что дышала из бездны, над которой мы проходили в ритуале посвящения.
Я присел и чуть не упал. По ту сторону расстилалась чужая земля! Не то чтобы какая-то деталь говорила об этом – нет, здесь все было совершенно нечеловеческое. Черный мох под ногами. Неимоверно контрастные скалы с чудовищно острыми гранями, ранящими
И лишь через несколько секунд что-то сдвинулось в моих глазах, и я увидел все это иначе: треугольного сечения коридор уходил вперед, мох был ковром, заползающим немного на стены, а скалы нарисованы были на светящихся панелях: Перед нами же стоял толстый четырехгранный столб со сложным многоглазым навершием.
Позади завозились с калиткой, и мы бросились вперед, в адски холодное, но не морозящее почему-то, не обжигающее пространство.
– Сюда! – прошипел Филя и толкнул меня в расселину между нарисованных скал.
Я не увидел, а вот он как-то умудрился рассмотреть узкий – боком протиснуться – ход. Шага через два ход поворачивал и расширялся немного. Дальше было квадратное помещение с двумя продолговатыми дырами в полу.
– Сортир, – уверенно сказал Филя.
– Тихо…
Приглушенные мягким ковром, приближались множественные шаги. Негромкий разговор доносился отрывочно.
– :группенфюрер в юбке: :ерунда, Герман. Фюрер доказал, что: :мою очередь в бордель отдал этому несчастному Штрому, ты представляешь? Что он будет делать в борделе: :если не занята с мальчиком из «ани»: :творя полный половой разврат. Всех отвели и поставили к стенке: :не верю. С козой, с собакой, но с пингвинихой: :все как у бабы, зато молчит: :все равно не понимаю, куда смотрит железный: :так вот где начальство баб держит!..
Радостный вопль и удаляющийся топот.
– Степаныч, – прошептал Филя, – давай-ка выбираться. Не нравится мне…
Мне тоже не нравилось. Забавы у Зеботтендорфа могли быть самые разные.
И тут началась стрельба. И новые крики – уже не радости, а ужаса. Визг. Мужской визг.
Я почти протиснулся через узкий ход, когда мимо пронесся солдат со снесенным начисто подбородком. Рухнул, разметав руки – будто налетел на невидимую веревку. Филя жарко дышал мне в шею. Та же невидимая веревка вдруг потянула солдата обратно. Он слабо цеплялся за ковер.
– Командир, – Филя через плечо подал мне две связанные противотанковые гранаты. Сам он их, понятно, бросить не мог.
Я выдернул чеку и, не высовываясь, послал связку налево – туда, где происходило что-то страшное. Последние звуки, которые я слышал, пока не оглох от взрыва – чавканье и хруст костей…
Совершенно не помню, как мы бежали к выходу. Черная заслонка медленно опускалась. Мы прокатились под ней, и я краем глаза успел заметить приближающуюся к нам чудовищную бабу с исполинскими грудями и руками, достающими до земли. Она была совершенно голая, и складчатая кожа ее отливала металлом.
Как долго потом я видел ее в кошмарах…
Заслонка опустилась, и мы остались в темноте.
– Нет, командир, – сказал Филя, медленно вставая и отряхиваясь, – не для себя немцы эту войну начали…
Я счел за лучшее промолчать.
:Пять или шесть эсэсовцев и с ними кто-то гражданский, но с автоматом, били вдоль коридора, и им оттуда отвечали трассирующими выстрелами. В два ствола – в спину – мы срезали их всех.
– Эй! – крикнул я. – Флеминг, это вы?
– Да, Ник! – долетело оттуда.
Филя деловито собирал рожки с патронами. Я смотрел, как бы кто не подобрался к нам сзади. Но, видимо, наверху шел серьезный бой…
Их осталось четверо: сам Флеминг, сержант Грейнджерфорд и двое рядовых.
Все были ранены, закопчены и страшно возбуждены. Сержант опирался, как на посох, на «MG-18».
– Черт возьми, Ян, почему вы ушли из бункера?
– Заработала эта ведьмина бочка, Бонд. Теперь там…
– Как это – заработала?
– Вы мне не поверите, но один из убитых воскрес. Немцы как раз штурмовали главный вход, выбили взрывом дверь, и нам было не до тыла. Он добрался до одной из бочек и что-то сделал с ней – и она начала раскаляться. Сейчас там озеро расплавленного металла…
– А тот парень?
– Сгорел. Его невозможно было оторвать от бочки…
– Значит, раскаляется…
– Да. Минут за пять раскалилась добела, потом начала плавиться. Жар все сильнее и сильнее…
Я посмотрел на индикатор, который дал мне М. Кристалл не светился.
– Надо выбираться наверх. Наши явно высадили десант. Кроме того, лупят из орудий…
– Это все так, Ян. Но, видите ли, мы нашли место хранения настоящего оружия возмездия.
– Еще одного? – спросил он с ужасом. – Другого?
Я кивнул.
– Что же это? Газы, бактерии? Чума?
– Железные солдаты. Оживленные. Я не думал, что у них это получится…
– Что же делать?
– Будем надеяться, что эти чертовы бочки достаточно могучи, чтобы прикончить тут все – и живое, и железное…
– Сзади пожар, сэр, – негромко сказал Филя.
– Вижу…
Дальний конец коридора багрово светился.
Судя по плану подземелья, вернуться на поверхность тем же путем, каким пришли, мы уже не могли. Но где-то невдалеке находилась еще одна выходящая наверх шахта…
То, что нас не перестреляли на выходе, было самым большим чудом этого дня.
– Майор Бонд, мне приказано немедленно сопроводить вас к командиру, – сержант морпехов был бледен, как масхалат.