Шрифт:
Глава 1
Молодой человек находился в комнате допроса.
Раздражающее гудение электрических ламп сверлило мозг. Запястья болели от наручников, цепь которых была пристёгнута к столу. Потёртая тюремная роба не в размер сбилась на спине, и сидеть было неудобно. Голые ступни холодило стальным полом. Выбито несколько зубов. Порез на скуле, залепленный пластырем, саднило. Левый глаз плохо видел из-за массивного фингала. Коротко подстриженные тёмные волосы разделяли два шрама. Губы опухли от недавних ударов. Костяшки пальцев сбиты. А если задрать робу, то можно будет увидеть и синяки, и ссадины, и порезы, и пару свежих заживающих дырок от пуль.
И, несмотря на всё это, парень лет двадцати, пристёгнутый ногами к стулу, а руками к столу, принял расслабленную, насколько возможно, позу и с наглой улыбкой смотрел в зеркало. Он точно знал, какое количество людей стоит на той стороне, а некоторые были ему известны поимённо. Стеснения или неудовольствия заключённый не выказывал.
Дверь за его спиной открылась. Вошёл мужчина, высокий, стильно подстриженный. Крепкая мускулатура проступала сквозь тонкую рубашку. Брюки идеально отглажены, ботинки начищены, как положено по уставу. Но галстука нет, а верхняя пуговица расстёгнута. Это непорядок. В нагрудной кобуре пистолет. Парень скользнул по рукояти взглядом. Он никогда нигде не служил, обученный обращаться с оружием на уровне самообороны, рассмотрел пистолет, узнал модель. А ещё узнал, что это не уставной «Бур», он же «пистолет Бурова десятимиллиметровый», положенный всем офицерам внутренних дел Российской Империи, а редкий «Коваль», он же «пистолет Ковалёва специальный». Госбезопасность. Только они могут позволить себе известные вольности во внешнем виде. Молодой человек никак не обозначил открывшегося ему знания.
– Здравствуй, Иван, – поздоровался мужчина, садясь на свободный стул. Карие глаза внимательно рассмотрели парня. – Как же тебя расписали!
Тот криво улыбнулся.
– Ерунда. Закурить дай, – у него имелся едва заметный акцент, русский был для Ивана хоть и родным, но в последние годы жизни редко используемым языком.
Мужчина ничуть не изменился в лице, но пристальный взгляд ничего хорошего не сулил. Однако заключённому после событий последнего месяца на пристальные взгляды было откровенно наплевать.
Безопасник поднялся и вышел за дверь. Вскоре вернулся, положив на стол перед Иваном пачку сигарет и зажигалку. Цепь несколько сковывала движения, но парень, наклонившись вперёд, привычным жестом, будто являлся курильщиком с многолетним стажем, извлёк сигарету, таким же привычным жестом закинул её в рот. Легко закурил, втянул горьковатый дым, с блаженством выдохнул, откинувшись на спинку и закрыв глаза.
В досье было указано, что Иван не курил.
– Рассказывай, Ваня. Как ты докатился до жизни такой?
Парень приоткрыл один глаз, тот, что без фингала. Затянулся.
– Представился бы для начала. А то меня сразу Ваней, а сам? Я, может, и не подданный Его Императорского, но законы-то знаю.
– Майор Олег Куликов, ИСБ, – ответил мужчина. – И насчёт подданства ты неправ. Как наследник ECS, вступивший в наследование в момент смерти твоего отца, ты стал подданный Российской Империи. Потому что…
Иван ухмыльнулся:
– Буферный пакет находится в ведомстве Его Величества, я знаю. Да только наша Electronic Control Systems того, тю-тю. Все физические активы либо уничтожены, либо конфискованы Чосонской администрацией, – парень сделал ещё одну глубокую затяжку. – Нынче я without allegiance, как говорят британцы.
Английский давался Ване намного лучше русского. Не удивительно – больше практики.
– Вопрос с активами компании твоего отца ещё решается, – возразил Олег. – И отсутствие подданства – лишь формальность в твоём случае. Мы легко всё уладим. Когда выясним, что произошло.
Иван ухмыльнулся криво, затянулся и кивнул.
– Да, выясним, типа. Но… – парень открыл второй глаз, без всяких проблем, будто синяк ему и не мешал, пристально посмотрев на безопасника. – Всё же просто. Конкуренция. Just business, nothing personal. Моего отца убили и забрали компанию себе.
Иван одной затяжкой прикончил сигарету. Бросил окурок в крышку пачки и достал следующую. Закурил.
– А потом… – он собрал пальцы левой ладони в пистолет и «выстрелил» в Олега. – Я убил их. Вся история. И она вам известна.
Снова затянулся, насмешливо улыбаясь.
– Да, – не стал отрицать безопасник. – Эта часть нам известна. Нас интересует другая.
Мужчина снова поднялся и вышел, но тут же вернулся с пачкой фотографий в руках. Фото были небрежно брошены на стол. На фотографиях были трупы и следы разрушений.
– Нас интересует, как двадцатилетний парень, практик третьего круга, в одиночку перемалывает личный состав службы безопасности Митсуя Групп, а заодно и всех ключевых лиц компании.
Иван беззаботно улыбнулся, разведя руками:
– Повезло?
Олег отрицательно покачал головой.
– Нет, Ваня, не повезло. Давай начнём сначала. Рассказывай. Пока мы с тобой не закончим, всё равно ты отсюда не выйдешь.
Парень снова затянулся.
– As you wish. С чего начать?
Поза безопасника изменилась. Он приготовился внимательно слушать.
– Сначала.
Иван криво ухмыльнулся.
– С сотворения мира что ли?
Мужчина юмора не оценил:
– Хватит паясничать.
– Да я и не начинал, – ответил заключённый. – Уточняю. Что брать за отправную точку?
Олег чуть подумал… Или слушал указания через гарнитуру.
– С первой твоей встречи с людьми Митсуя.
Иван хмыкнул, затянулся. Задумался, закрыв глаза. Откинулся назад.
– Ну… – протянул он, не открывая глаз, – можно и оттуда. Но, на мой взгляд, самое интересное начинается позже. Jalmosdoen sigan, – перешёл он на корейский, который знал заметно хуже английского, но лучше русского.
– Что? – безопасник этого языка не знал.
Иван выпрямился. Работать в восточном регионе и не знать языка чосонцев нельзя. Приезжий из столицы или просто притворяется?
– Я сказал: не то время. Ну да как хотите. Первая встреча, да? Первый раз мы с Митсуя встретились на какой-то вечеринке. Вроде как даже случайно пересеклись с их финансовым директором, Сяо Митсуя, – заключённый ухмыльнулся. – Это была ненависть с первого взгляда. Я стильный, наглый и харизматичный мажор. Он вечно вздрюченный, напыщенный индюк с раздутым ЧСВ. Мы не могли друг другу понравиться.