Пособие для начинающих шантажистов
Шрифт:
– О! Я Шуркин Форд под офисом у Виктории оставила. Надо поехать забрать? – спросила я, когда мы вышли из больницы.
– Не такой уж он и Шуркин, – вместо ответа сообщил Жорик, чем снова навел меня на мрачные мысли о том, как грустно будет расстаться с этой машиной.
Решили, что машина не пропадет. Я вспомнила о внешнем виде моей квартиры уже возле двери.
– Ой, я забыла тебя предупредить… У меня уборка, ты не пугайся.
– Обычно просят не пугаться беспорядка.
– Уборка – это несколько страшнее, – честно сообщила я и впустила опера в квартиру.
Жорик не испугался,
– Ты тогда заканчивай наводить беспорядок, а я займусь обедом, – сообщил он.
– Лишь бы покомандовать! – возмутилась я.
Размахивая веником, я отчаянно пыталась сформулировать свой вопрос. Так и не придумав достойной формулировки, я решила действовать наобум.
– Скажи, опер, – я стояла с наполненным пылью совком посередине кухни, – Почему ты вернулся? Почему не уехал?
Жорик смотрел на меня непонимающе. Я выкинула мусор, вытерла руки о футболку. Потом поняла, что не права. Вымыла руки с мылом, снова вытерла их о футболку, снова поняла, что не права и воспользовалась полотенцем. Всё это время опер испытывал моё терпение.
– Перестань смотреть на меня! Ты меня смущаешь.
Я уселась на табуретку, подобрав колени к подбородку. Потом решила, что это неприлично и опустила ступни на пол, потом выпрямила спину…
– Не смотри на меня так!
– Как?
– Будто, что-то знаешь.
– Но я действительно знаю, – Жорик не спускал с меня глаз.
– Что именно?
– Мне важно, чтобы ты сказала сама.
Я решила не отставать.
– А я не знаю! Причем мне, между прочим, важно знать. Почему ты не уехал? – я решилась на самый откровенный вопрос. Почему-то я думала, он ответит, что из-за меня. Пусть даже это будет неправдой, он всё равно должен был так ответить….
– Я и не собирался никуда уезжать. О чем ты?
– Ты врешь. Ведь не было там на стройке никаких преступников, правильно? Никого, кроме тебя, меня и Виктории там не было. Ты ведь сам взял деньги. Так?
– Так, – Жорик приземлился в кресло напротив меня.
Что ж, я добилась откровенного ответа на откровенный вопрос. Что теперь?
– Почему ты не уехал с деньгами?
– Я не вор. Если б я скрылся с этими деньгами, я не смог бы потом спокойно жить. Я взял их, чтобы вернуть Виктории. У меня, мне казалось, они целее будут. Я ведь обещал, что они не попадут в руки шантажистов… Надо было быть уверенным наверняка. Как только Виктория положила деньги, я перепрятал сумку.
– Куда?
– Прежде чем встретиться с тобой, я тщательно исследовал стройку и вырыл под одной из плит тайник. Туда и положил деньги.
– Лучше б ты пропил их, опер! – искренне вырвалось у меня, – Зачем тогда вообще было устраивать весь этот цирк со стройкой? Ты же изначально знал, что заберешь деньги…
– Знал. А устраивал цирк не я. Цирк устраивала ты. Ты ведь руководила этой операцией, – Жорик говорил очень мягко, явно стараясь не ранить меня.
Нехорошее предчувствие беспокойно заклокотало у меня в груди. Ну конечно! Как я могла подумать, что эта война с судьбой закончилась для меня вничью. Конечно же, всё окажется сейчас несколько хуже…
– Ты не возражал против моего руководства, – хрипло произнесла я.
– Мне был нужен этот спектакль, чтобы окончательно удостовериться, кто шантажист.
– Удостоверился?
– Да.
Почему-то я начала тихо смеяться. В ответе опера не было ничего удивительного. Жаль только, что подобные отношения сложились у меня именно сейчас и именно с этим человеком. И еще. Жаль, что я ничем не смогу доказать теперь друзьям, что кое-что всё-таки вынесла из всей этой ситуации.
– И что ты собираешься делать со своим знанием? – всё-таки я обязана была доиграть.
– Продавать.
Опаньки! Вот это было уже что-то новенькое… Такого поворота событий я никак не ожидала.
– За сколько?
– Не за деньги. За плёнку. Собираюсь обменять своё молчание на плёнку с фотографиями Виктории и Саньки. Давай вернем плёнку, Катюш?
– Такой плёнки не существует, – я никак не могла заставить себя сделать серьёзное лицо, – С Викторией есть только два кадра. Оба она видела в первом письме шантажиста. Остальные я придумала и заставила всех поверить в их существование.
– Ну, отдай хоть эту, – Жорик тоже начал тихо посмеиваться, – Зачем Силенской зря нервы портить?
– Она не поверит! – уже громко хохотала я, – Она не поверит, что остальных снимков не существует…
– Да, а если поверит, то разозлится до ужаса, – абсурдность ситуации явно веселила не только меня, – Её можно понять… Она чуть не отдала двадцать тысяч долларов за просто так…
Я моментально прекратила смеяться.
– Не за просто так, Жорочка. За доверие. Она слишком доверяет всякой шушере, вроде меня. И вот результат, – я грустно развела руками, – Ты можешь не поверить мне сейчас, но я хочу, чтоб ты знал. Когда я только решила ввязаться в эту историю, я рассуждала довольно примитивно: «Судьба подбрасывает мне такой шанс заработать кучу денег, а я откажусь? Ну, уж нет! Сама себе потом в жизни этого не прощу… Виктории все её деньги достались просто из-за родственных связей. То есть, они как бы и не её получаются… И потом, для неё это не сумма. И потом, надо, наконец, проучить эту зазнайку.» Примерно так думала я в самом начале.
– Честно говоря, поражаюсь, как тебе всё это в голову пришло… Это же гениальный план! Я не одобряю тебя в этой ситуации, но не уважать за придуманное, не могу.
– Так можно было бы говорить, выиграй я эту битву. Хотя, знаешь, выиграй я её… Я, вполне возможно, тоже отнесла бы деньги в офис к Виктории, положила бы их под стол и ушла от греха подальше. Я тоже не смогла бы с ними жить дальше…
– Ты раньше прокручивала что-нибудь подобное?
– Нет.
– Заметно. Ты наделала массу ошибок.
– Мне в голову не приходило, что она привлечет кого-то к расследованию. Мне-то она сказала, что собирается держать происходящее в жуткой тайне.
– Погодь, – Жорик жестом перебил меня, – А что бы ты стала делать, окажись Санька и в самом деле преступником, планирующим шантаж?
– Конечно, съехала бы с дистанции и начала всерьез защищать Викторию. Одно дело, когда я её обижаю… Мне можно… А кому-то другому не позволю!
Мы оба грустно улыбнулись.
– Ты теперь совсем не сможешь уважать меня? – сказала я и поразилась глупости и пафосности собственного вопроса.