Шрифт:
Ярослав Гашек
Пособие неимущим литераторам
Карел Яролимек был неплохой и довольно популярный писатель. Поэтому издатели систематически эксплуатировали и обирали его. Когда выходил очередной сборник его рассказов и Яролимек являлся за гонораром, издатель ругал его на чем свет стоит и божился, что сам не знает, кой черт дернул его напечатать такую чепуху.
В рассказах Яролимека благоухали луга, синее небо расстилалось над умолкнувшими рощами, солнце закатывалось в вечерней тишине (в разливе невероятно ярких красок)
«…Оскар заранее знал, что скажет:
— Да. А разве вы не такого мнения?
— Нет.
— А почему?
— Потому!
— Почему же, Эмилия?»
И Яролимек подсчитывал: «Пять строк по 5 геллеров (больше ему никто не платил), это как раз пара сосисок. Или, если, прибавить геллер, бутылка пльзенского».
Жизнь Карела Яролимека протекала в борьбе с издателями и редакторами, у которых он с невероятной настойчивостью выклянчивал авансы.
В один прекрасный день он сидел с газетой в кафе, задумчиво потирая лысину. Он прочитал в газете, что министерство просвещения учредило фонд государственных пособий для писателей. Эта мысль возникла в голове добряка министра просвещения. Посоветовавшись с министром финансов, он сказал:
— Бросим им этот куш, пускай жрут.
«Им»— значило писателям, этим бумагомаракам, иродову племени.
Недолго думая, Яролимек подал ходатайство о пособии, подкрепив его соответствующими бумагами о том, что он действительно писатель. В ходатайстве он написал, что постарается высоконравственным поведением оправдать доверие властей, коль скоро оно будет ему оказано.
В тот вечер он даже не пошел в кафе, да и потом целых две недели все обдумывал, как распорядиться привалившим ему богатством. В смутных мечтах о будущей безоблачной жизни он уже представлял себе, что отдает в починку башмаки. Австрийское правительство снабжает чешского писателя средствами на починку сапог! Какая трогательная картина!
Шли недели и месяцы. К концу пятого месяца писатель стал немного нервничать. Миновал год, и Карел Яролимек лишь горько усмехался при упоминании о ходатайстве. Он уже свыкся с мыслью, что зря потратил 25 геллеров на заказное письмо. На это ушел гонорар с 5 строчек по 5 геллеров:
« — Оскар!
— Что?
— Ты ничего не знаешь?
— Нет, Ольга.
— Скоро узнаешь, Оскар»
Прошел еще год, и Карел Яролимек неожиданно получил вызов в полицейский участок. «Никогда ни в чем не был замешан», — решил он и бросил повестку в огонь. Немного погодя пришла повторная повестка. Ее принес полицейский в штатском платье и, как потом узнал Яролимек, сказал швейцару:
— Не знаю, в чем тут дело, но приглядывайте за этим типом.
—Будьте покойны,-отозвался швейцар. Эта повестка тоже отправилась в печку. И тут наступили неприятные события. Яролимек вернулся домой в третьем часу ночи и улегся спать. В пять утра в дверь забарабанили, и сонный писатель услышал:
— Именем закона, отворите!
Испуганный, он в кальсонах зашлепал к дверям. В квартиру порвались двое полицейских.
— Велено забрать вас. Ведь вы Карел Яролимек?
— К сожалению, это я.
— Бросьте глупые шуточки. Ведено доставить вас к господину советнику, он вас давно хочет видеть. Ну-ка, прихорашивайтесь поживее, не то мы сами всунем вас в брюки.
— Помилуйте, ведь только пять часов утра, советника на службе нет… и я ни в чем не виноват!
— Ну, пошел хныкать! Заткнись, чертова кукла! Господин советник сказал вчера вахмистру, чтобы послали за вами. А уж мы знаем, как найти человека. Преступника надо брать в кровати. А придешь в восемь часов, так гнездышко уже опустело и птичка — фьюить!
Они нахлобучили на него шляпу и вывели на улицу.
— Пожалуйста, не хватайте меня за шиворот!
— Попридержи-ка язык!
—Я буду жаловаться!
—Мы тебе пожалуемся…
Яролимека привели в участок. Сонный вахмистр курил трубку. Он спросил коротко и ядовито:
— Ага, это вы Карел Яролимек? Тот, который изволит уклоняться от вызовов?
— Д-да.
— А чем вы занимаетесь?
— П-пи… писатель.
—А что вы пишите? Составляете опись имущества?
Вахмистр лег на койку, зевнул и распорядился:
— Обыскать — и за решетку!
Яролимека обшарили и ввергли в одиночку. Щелкнул ключ, и писатель остался один. Впрочем, одиночество длилось недолго, через несколько минут на него набросилась армия клопов. Карел Яролимек взбунтовался. Он соскочил с нар и отчаянно заколотил в двери камеры.
— Пустите, я же Карел Яролимек!
— Потому и сидишь тут, — отозвался голос,-а не утихомиришься, наденем смирительную рубашку.
— «Приключения Карела Яролимека», «Похождения Карела Яролимека», «Гибель Карела Яролимека», — бормотал Карел Яролимек в полнейшем отчаянии, завалившись на нары. — «Злоключения Карела Яролимека», «Как Яролимек попал в беду»…
Он обдумывал название нового рассказа.
Между тем тучи клопов, облепив тело писателя, повели тщательную разведку местности, отчего его кожа покрылась волдырями. Это было ужасное утро.
В половине девятого за ним пришли. Немытый, искусанный и растрепанный, он был отведен на второй этаж.
— По вашему распоряжению, господин советник, доставлен Карел Яролимек.
Писатель стоял совершенно ошалелый.
— Прошу садиться, — произнес пожилой советник и указал на стул.
— Прикажете посторожить? — заикнулся было один из полицейских, но увидев, что господин советник подает преступнику руку, оба отошли на цыпочках.
— Я велел пригласить вас, господин Яролимек, для того, чтобы выяснить ваше материальное положение. Двадцать лет назад вы подавали ходатайство о государственном пособии, не правда ли?
— Виноват, господин советник, не двадцать лет, а два года назад.
— Ага, припоминаю. Двадцать лет назад ходатайствовал некто господин Часал. К сожалению, его не удалось найти. Впрочем, мы установили, справившись в энциклопедии, что он уже девять лет как скончался. Стало быть, это определенно не вы.