Пособники и подстрекатели
Шрифт:
– Где вы работаете? – спросил Жан-Пьер.
– В частной клинике, к северу от Версаля. Живу неподалеку от района Марэ. Туда и обратно езжу на автобусе, иногда на метро, делая пересадку. Какое отношение я имею к чудесным исцелениям в джунглях и к кровавым обрядам?
– Кровавым обрядам?
– Да, кровь в этих обрядах играет важную роль. Почему она об этом допытывается?
– Этот вопрос вам следует задать ей, – пожал плечами Жан-Пьер. – Я же могу предложить вам чашку растворимого кофе или бокал вина.
– Лучше бокал вина.
– Я знаю, – сказал Жан-Пьер, наливая красное вино в два бокала, – что Хильдегард интересуется суевериями.
– Да, но почему она должна интересоваться ими за мой счет? Я оплатил ей эти сеансы. У меня есть свои проблемы.
– Знаете,
– Но я заплатил ей за советы мне!
– Женщины всегда обходятся дорого, – усмехнулся Жан-Пьер. – Послушайте, скажу вам откровенно: я пытаюсь найти ее. У вас есть какие-нибудь соображения относительно того, где она может быть?
– В Лондоне.
– Почему вы так считаете?
– Я бы отправился именно туда, если бы захотел скрыться.
– Но отчего вы решили, что она хочет скрыться? Карл Джекобс был аккуратно одет, на нем был темный
деловой костюм, голубая рубашка с белым воротничком и серый в полоску галстук с темно-синими крапинками. Он сидел, вытянув вперед свои длинные ноги. Прирожденный атлет.
Жан-Пьер снова обратился к нему:
– Почему она должна скрываться?
– Она проявляла самый неподдельный интерес к вудуистам, к культам, связанным с кровопролитием, и всяким мошенническим мистификациям. Я полагаю, в этом было, возможно, что-то личное. Она могла быть связана с кем-то, кто этим занимался.
– Вы что-нибудь знаете, доктор Джекобс, о подобной практике?
– Называйте меня просто Карл. Полное имя и фамилия – Карл Канзия Джекобс. Мой отец умер, он был судьей. Моя мать жива. Она очень известный в Канзии человек.
– А Канзия, это где?
– Канзия – независимая территория в Центральной Африке, немного севернее экватора.
– Но там, наверное, уже не практикуется ни знахарство, ни какие-либо мистификации? – рискнул спросить Жан-Пьер.
– Только неофициально. Но я кое о чем знаю. Мой дед Делиху еще остается там верховным вождем. Мой дядя, его уже нет в живых, отправлял культы вуду. Он, конечно, был из тех, кого вы называете колдунами-знахарями. Он делал великое дело с помощью ритуалов, тотемов и трав и, конечно, верований в ужасное. Верования играют огромную роль. Я медик и могу подтвердить, что такие, как он, знахари и колдуны способны исцелять. Однако существует, конечно, и масса всяких бессмысленностей, неоправданных суеверий и обманы, о которых вы говорите. Все дело, Жан-Пьер, в установлении некой разделительной черты. И доктора Вольф особенно интересовал этот аспект – вопрос об ответственности мнимого знахаря. Я лично считаю, что согласиться с ней было бы предательством по отношению к научным методам, но все же… Она говорила, что если происходит исцеление, то имеет значение, произошло ли оно в результате какого-то чуда или нет. Почему знахарь должен подвергаться гонениям или по крайней мере обвинениям, если он действительно лечит? Такой вопрос она мне задавала. Я сказал ей: нет, не должен. Я сказал ей, что нет и не должно быть никакой вины. Но все эти беседы велись за счет моего времени. Я оплачивал такие сеансы.
– Может, я смогу от ее имени компенсировать вам затраченные суммы?
– Безусловно, нет.
– Но ведь с Хильдегард всегда стоит поговорить, верно? Если не стоит, то зачем вы сюда пришли?
– В ней есть что-то колдовское. Она притягивает к себе, – мрачно признался Карл Джекобс.
Жан-Пьер спросил, не возражает ли Карл, если они будут поддерживать связь, и заверил его, что, как только Хильдегард вернется, а она, конечно, вернется, он проследит за тем, чтобы она оказала ему помощь, поскольку деньги уже уплачены.
– Если у вас появятся какие-то другие мысли или что-то подскажет интуиция относительно того, куда она уехала, – попросил Жан-Пьер, – сразу позвоните мне. Я намерен вернуть ее обратно. Уже больше пяти лет она моя подруга и спутница, и я не могу жить без нее. Может, она действительно в Лондоне. Я это проверю.
Когда Карл Джекобс ушел, Жан-Пьер достал из кармана листок, на котором записывал все ответы пациентов Хильдегард на его вопросы. Возле фамилии доктора Карла Кей Джекобса он сделал пометку – «перспективно». Затем снова прошелся по всему списку. В равной степени «перспективным» был ответ только возле одной фамилии – миссис Уильям Хейн-Басби.
Мадрид, «Парадизо». Звонки туда не дали никаких результатов.
«Зилах гастхоф». Множество пансионов соответствовали имевшемуся у него описанию. Но ни в одном из них Хильдегард не было. Оставался Лондон. «Я отправился бы именно туда», – сказал Джекобс не вызывающим сомнения тоном. «Лондон, Куинз-Гейт…» – предположила миссис Хейн-Басби.
Жан-Пьер решил разыскать в справочнике адреса всех гостиниц и пансионов в районе Куинз-Гейт в Лондоне. На часах было только пять тридцать, но он решил закончить работу.
ГЛАВА 15
Хильдегард, лежа в ванне, пыталась найти причину несколько тревожного и неприятного чувства, которое не покидало ее весь день. Уже шесть тридцать вечера. Самым замечательным в этой унылой гостинице было постоянное наличие по-настоящему горячей воды. Хильдегард часто пользовалась этим – горячая ванна создавала ощущение покоя. Чем была вызвана ее тревога? Она ушла из гостиницы утром, в десять часов, села на автобус, идущий к Марбл-Арч. Потом она не спеша прошлась по большим универсальным магазинам на Оксфорд-стрит. Она не привезла с собой никаких вещей, и теперь ей не во что было переодеться. В это утро она купила шерстяной жакет, пару замшевых сапожек, четыре пары нейлоновых колготок, коричневые джинсы, коричневую же блузку из хлопка и флакон английской туалетной воды под названием «Амурз де будуар». Туалетная вода. В этот день, проходя вдоль бесконечных витрин больших магазинов, Хильдегард вспомнила студенческие дни, когда ей еле-еле хватало на жизнь. Тогда она в свободное от занятий время работала в большом универсальном магазине в Мюнхене. В отделе парфюмерии и косметики одного из универмагов Хильдегард остановилась, чтобы понюхать пробные образчики туалетной воды, которые предлагала молодая женщина. Хильдегард показалось, что продавщица как-то странно посмотрела на нее, отвернулась, затем снова посмотрела и снова отвела взгляд. Мысли Хильдегард перенеслись в магазин ее юности. Как раз в отделе косметики молоденькая продавщица случайно подала ей мысль о стигматах. Эта косметичка, Урсула, делала макияж, совершенно преображая самые обычные лица. Ее работа привела Хильдегард в восторг. Однажды Урсула сделала романтический шрам на левой щеке молодого человека, который радостно заявил, что теперь он будет говорить, что участвовал в дуэли.
Вскоре Урсула стала изображать глубокие фальшивые впадины на ладонях Хильдегард. Хильдегард – тогда достигшая вершины успеха Беата Паппенхейм – во время менструаций всегда приглашала к себе Урсулу, которая, поработав над «пятью ранами», делала их настолько естественными, что на снимках они выглядели весьма впечатляюще.
Не была ли молодая женщина в магазине на Оксфорд-стрит той самой Урсулой? Во всяком случае, она была невероятно похожа на нее, и опять же эти взгляды украдкой… «Узнала ли она меня?» – думала Хильдегард.
И вдруг она поняла, насколько нелепым было ее предположение. Двенадцать лет назад Урсуле было уже за тридцать, значит, теперь лет сорок пять – гораздо больше, чем продавщице из магазина на Оксфорд-стрит. Собравшись с мыслями, Хильдегард поняла, насколько странной она сама должна была показаться этой женщине, если спровоцировала такие странные взгляды. Побрызгав на себя из пробника, она купила духи и ушла. «Амурз де будуар» – прекрасно…
Хильдегард понимала, что ее все-таки могут обнаружить, разоблачить. В Лондоне она ощущала свою незащищенность гораздо острее, чем в Париже. В городе на Сене она практически не отличалась от француженок – такие же темные короткие волосы, никаких кудряшек. Она перестала быть похожей на немку, просто живя во Франции, питаясь французской едой, вдыхая французский воздух. Правда, она все еще бледновата, но зато талия стала тонкой, совсем не такой, как в Мюнхене. В Париже она не выделялась в толпе. А в Лондоне?