Посох царя Московии
Шрифт:
— Так позвонил бы.
— Я звонил. Только твоя мобилка почему-то лежала в ванной.
— Ах, голова садовая! — Николай Данилович хлопнул себя ладонью по лбу. — Склероз. Переодевался, мобилу из кармана куртки выложил, а взять забыл. Наверное, старость близится.
— «Уж полночь близится, а Германа все нет…» Это близится весна, уважаемый Николай Данилович. У тебя весной вечно какие-то амурные приключения. Никак в ресторане с дамой сердца отметился?
— С чего ты взял?
— Элементарно, дорогой Ватсон. У вас из кармана ресторанный счет торчит. Я уже не говорю о том, что от тебя шампанским — притом хорошим шампанским — несет за версту. Небось «Мадам
— Сам заработал, сам и пропью!
— А как же мое приданое?
— Пока ты надумаешь жениться, я еще успею накосить «капусты» целый стог. Кстати, как прошло твое «деловое» свидание?
— Оно и впрямь было деловым.
— Да ну! А я уже размечтался… Девушка мне очень понравилась. Симпатичная. Весьма симпатичная. И шустрая, как огонь. Такие мне всегда нравились. Я встретил ее уже на улице. Пришлось выступить в качестве мажордома.
— Знаешь, чья она дочь?
— Откуда?
— Сядь, иначе упадешь от удивления. Еще сломаешь чего-нибудь, возись потом с тобой по больницам.
— Не дождешься. Тихомировская кость хоть и не дворянская, белая, но крепка, как сталь. Что ж, сяду, раз ты так желаешь.
— Девушку зовут Дарина, и ее папика кличут… Боровом!
— Ух ты! — У Николая Даниловича глаза полезли на лоб. — Не может быть!
— Точно. Вот ее визитка. Двух Клавдиев Боровиковых в России, пожалуй, не сыскать. Похоже, его отец был сдвинут на римских императорах.
— Копай глубже. Не отец, а дед. Илья Герасимович Боровиков в свое время считался специалистом по древнеримской истории не хуже Моммзена [89] .
89
Моммзен Кристиан Матиас Теодор (1817–1903) — автор «Истории Рима»; лауреат Нобелевской премии 1902 г. по литературе.
— Даже так…
— Между прочим, в институте ты учился по книге Боровикова-деда. Я лично видел ее на твоем письменном столе. Интересно, как ты сдавал экзамены по истории Древнего мира?
— Признаюсь честно — по шпаргалкам. Которые были написаны моими друзьями.
— Эх, зря я тебя ремнем не охаживал… Лентяй! А все твой дед. Он стоял за тебя горой. Ладно, оставим древнюю историю и вернемся к твоей гостье. Что она хотела?
— У меня такое впечатление, что Боров надыбал местечко, где может находиться клад времен Ивана Грозного.
— Ты еще скажи, что это утерянная библиотека Софьи Палеолог.
— Нет, не скажу.
— Тогда почему так думаешь?
— Я тут долго сидел — размышлял, анализировал… Думаю, что Боров прислал свою дочь на разведку.
— И что она должна была разведать? — На лице Николая Даниловича проступило скептическое выражение.
— Не мы ли являемся их конкурентами.
— Конкурентами?..
— Именно так. Дело в том, что на моих глазах кто-то пытался похитить у Дарины (или Дарьи, как она себя называет) пакет с некими документами и материалами. Я выступил в роли благородного идальго и догнал негодяя.
— Но это мог быть просто уличный воришка…
— Я мало знаком с типажами преступного мира, но он не очень похож на мазурика. И потом, на кой ляд ему нужен был пластиковый пакет, в котором лежали папки с бумагами? Он что, сборщик макулатуры? У девушки ведь была еще и сумка. Это более достойный объект для вора, работающего на «хапок».
— Нет, я не верю в твои домыслы. Не верю!
— А в это ты поверишь? — Глеб положил на стол перед отцом карту, утерянную девушкой. — Возьми лупу.
Куда и хмель делся, когда Николай Данилович начал разглядывать находку сына. Спустя какое-то время он отложил лупу и спросил Глеба изменившимся голосом:
— Где взял?
— Подарок его величества Случая… — И Глеб рассказал, как к нему попал конверт с картой. — Думаю, что именно за этой картой и шла охота, — закончил он свое повествование.
— Ты знаешь, ЧТО попало тебе в руки?
— Откуда?
— Эх, историк… Учу тебя, учу уму-разуму, а как был ты примитивным гробокопателем, так им и остался, — сердито сказал отец. — В общем, ты прав — на кой ляд тебе докторская диссертация с таким знанием предмета?
— Батя, по-моему, тебя заносит… — Глеб обиженно надулся.
— Возможно. Но не в этом случае. Похоже, тебе в руки попал первоисточник карты литовского географа Антония Видо! Большую часть материалов для нее ему предоставил окольничий [90] Иван Васильевич Ляцкий [91] . Перед нами своего рода черновик, часть «Чертежа Русского государства», опубликованного в 1544 году картографом Себастьяном Мюнстером и в 1555-м — Антонием Видо на русском и латинском языках. Этому кусочку пергамента цены нет!
90
Окольничий — придворный чин и должность в Русском государстве XIII — нач. XVIII вв. Первоначально функциями О. были, по-видимому, устройство путешествий князя и участие в приеме и переговорах с иностранными послами. В XIV–XV вв. О. входил в состав Думы великих князей, был вторым по значению (после боярина) думным чином. О. назначались руководителями приказов, полковыми воеводами, участвовали в организации придворных церемоний.
91
Ляцкий (Лятской) Иван Васильевич — происходил из рода Андрея Кобылы в пятом колене. Его отец, Василий Захарьевич, был братом боярина Юрия Захарьевича — родоначальника дома царствовавшей династии Романовых.
— Почему ты думаешь, что это черновик-первоисточник?
— Да потому, что вот здесь, в углу, находится автограф Ляцкого! Если, конечно, я не ошибаюсь… Представляешь — первый и единственный в мире! Значит, эту карту рисовал сам Ляцкий. Ты что, ничего не заметил?
— Я как-то не придал значения этой надписи. И потом, она чересчур неразборчива…
— Потому что это подпись.
— И что тогда получается?
— А то, что Боров напал на золотую жилу! Вот только что она собой представляет и где находится?
— Где находится — и ежу понятно, — снисходительно сказал Глеб. — Не зря ведь Дарина-Дарья так всполошилась, когда вор выхватил у нее из рук пакет с папками. На карте что-то помечено. Однако точные координаты местности не указаны. Слева, внизу, — описание. На латыни. Но оно зашифровано. Я почему-то подумал, что и подпись картографа — тоже шифр. Да, тут я не въехал в тему…
— Ну, у Борова конечно же осталась копия карты. Наверное, ни Дарья, ни ее отец даже не представляют, какая ценность попала им в руки. Иначе карту не держали бы в пластиковом пакете. Думаю, что в папках были документы и поценнее — естественно, на взгляд Борова. Потому Дарья и не хватилась конверта с картой. Она была на седьмом небе от счастья, что попытка вора украсть бумаги не увенчалась успехом.