Посох царя Московии
Шрифт:
— Кто такие? — зычно спросил рыцарь, облаченный в черную броню. — Куда путь держим? — Он словно и не видел, что аркебуза Конрада нацелена ему прямо в грудь.
— Мы польские купцы, проше пана, — заискивающе ответил Граевский; шляхтич знал русский язык достаточно сносно.
Он был сильно напуган. Шляхтич уже понял, что это не разбойники, но нередко вооруженные отряды князей и баронов были хуже грабителей с большой дороги. Если разбойничающие простолюдины обычно отпускали купцов живыми и невредимыми, лишь ограбив до нитки, то бандерии [123] сжигали подводы, коней уводили с собой, а купцов со слугами убивали, чтобы
123
Бандерии — банды; членами Б. чаще всего были обнищавшие дворяне, которые становились наемниками, жившими войной и грабежами; иногда они объединялись в большие отряды — «бандерии» во главе с «капитанами удачи». Во время войны Б. нанимались к какому-нибудь магнату или городу, а во время мира грабили всех подряд.
— Что везете?
— Сукно.
— Где ваша подорожная? — Черный рыцарь откровенно издевался. Он точно знал, что никакой подорожной у польского купца быть не может, потому что из-за многочисленных войн, сотрясающих Московию и Литву, торговля между странами практически прекратилась. Обычно купцы — и русские, и польские, и литовские — действовали на свой страх и риск. Максимум, что могло у них быть, так это квитанции мытников.
И тут Граевский неожиданно осмелел. Указав на Даниила Левшина, который сидел в возке [124] рядом с ним тихо, как мышь в подполе, он сказал:
124
Возок — крытая зимняя повозка.
— Вот моя подорожная. Я выкупил из плена сына русского боярина.
— Это же надо… — удивился черный рыцарь. — Ты кто таков? — спросил он Даниила.
— Левшин Даниил, — ответил бывший пленник и, спрыгнув с воза, гордо выпрямился во весь свой немалый рост.
— А-тю-тю… Не тот ли ты Левшин, который в 1573 году был в отряде Малюты Скуратова при взятии замка Вейсенштейн?
— Тот самый. Григорий Лукьянович умер на моих руках…
— Беда… Славный был рыцарь, наш Малюта. Может, ты не знаешь, его схоронили в Иосифо-Волоколамском монастыре. Большая честь…
Левшин сумрачно склонил голову. Какое-то время все молчали. Затем черный рыцарь наконец обратил свой взор на Конрада, который все так же держал его под прицелом.
— Опусти пищаль, Конрад, — сказал он, мрачно ухмыляясь. — Али не узнал?
— Как не узнать… — Капитан наемников, немного поколебавшись, положил аркебузу на плечо и знаком приказал своим людям последовать его примеру. — Грегор Елчанинов…
— А славно мы с тобой схватились в последнем бою… где это было?
— Под Ревелем, четыре с половиной года назад. В декабре 1570-го.
— Знатная была баталия… Но хотелось бы о ней забыть. Мы тогда проиграли. Жаль, што Магнус Датский [125] оказался слабаком и не оказал нам существенной поддержки. Но отметину я все-таки тебе оставил… — В глазах черного рыцаря заплясали смешинки.
Конрад невольно прикоснулся к левой щеке, располосованной длинным шрамом на две половинки.
— Я помню, Грегор… — угрюмо ответил капитан наемников и по-волчьи оскалился. — Тебе повезло, что была гололедица и я поскользнулся.
125
Магнус Датский (1540–83), сын Христиана III, датский принц, рыцарь Ливонского ордена, участник Ливонской войны 1558–1583 гг. В 1570 г. в Москве провозглашен королем Ливонии под верховной властью русского царя. В 1578 г. перешел на службу к Стефану Баторию.
— Может быть, может быть… Но про то ладно. — Черный рыцарь вновь посуровел и обратился к Граевскому: — Обоз и товары мы конфискуем. А ты, пан, поедешь в Александровскую Слободу к великому князю. Пусть он рассудит, што с тобой делать. Тебя будут сопровождать и охранять мои люди. Касаемо твоих парней и тебя, Конрад, то ваша служба на этом месте заканчивается. Идите с Богом обратно, домой.
— Григорий, надо бы их разоружить… — подал голос один из воинов Елчанинова.
При этих словах напряженно застывшие наемники вмиг приложились к прикладам аркебуз и начали раздувать фитили. Многие из них знали русский язык, поэтому поняли, что сказал черноризец. Разоружение для наемников означало почти верную голодную смерть, так как оружие и доспехи были очень дороги, не по карману солдатам удачи, поэтому купить воинское облачение не представлялось возможным, а без меча и аркебузы их услуги никому не были нужны. По этой причине они предпочитали умереть сразу, в скоротечном бою, нежели долгие годы влачить жалкое нищенское существование.
По отряду Елчанинова словно пронесся порыв ветра; это с шипением и тихим свистом вылетели из ножен сабли.
— Отставить! — резко скомандовал Елчанинов. — Ты плохо знаешь Конрада, Ждан. Живым ни он, ни его люди не сдадутся. А нам сейчас рубка как-то ни к чему. Тем более что Конрад и его люди пришли на нашу землю с миром. Они всего лишь наемная стража. Купец! Ты заплатил Конраду за его службу?
— Только часть… — ответил Граевский, совсем упавший духом.
Похоже, с сукном можно было проститься. Он уже понял, с кем довелось ему встретиться. Елчанинов возглавлял отряд опричников. О том, какие это страшные люди, шляхтич был наслышан.
Но в душе шляхтича теплился и огонек радости. Как здорово, что он послушался еврея Ицка и большую часть денег обратил в рубины и сапфиры, которые хранил на теле! Граевский уже понял, что личного обыска не будет.
— Отдай остальное, — приказным тоном сказал Елчанинов. — В том, што Конрад не доставил тебя к месту, нет его вины. Да пошевеливайся! Мороз уже пошел на убыль, и скоро, похоже, вьюга разыграется. Вишь, небо затуманилось.
Мысленно стеная от неожиданно обуявшей его жадности, Граевский отсчитал в мозолистую ладонь Конрада несколько золотых монет, — отдал почти все, что у него было — и буркнул:
— Премного благодарен…
Ему пришлось заплатить не только за себя, но и за немецкого купца Яна Гануша. Однако шляхтич решил благоразумно промолчать, что в обозе не только его товар, дабы избежать расспросов.
Повеселевший Конрад ответил:
— Если еще когда надумаешь сходить в чужие земли, хозяин, мы всегда к твоим услугам. Где нас найти, знаешь.
— Что ж, Конрад, прощевай, — сказал черный рыцарь. — Хорошо бы нам как-то свидеться и посидеть по-дружески в трактире за чаркой доброго вина, но это вряд ли. Мы с тобой солдаты, и стоим не рядом, в одном строю, а друг против друга.
Наемники так и не показали свои спины. Они дожидались, пока обоз и отряд Елчанинова исчезнет за поворотом дороги, стоя на месте. А затем, построившись в колонну по двое, в приподнятом настроении пошагали вслед за Конрадом обратно. Однако, несмотря на то что их служба закончилась и что им повезло избежать верной гибели, они сдерживали в себе радостную эйфорию — по-прежнему держались настороже и не тушили фитили аркебуз.
Наблюдавший за ними Кудеяр зло сплюнул и сказал:
— Проклятая немчура! Болдырь, труби общий сбор. Возвращаемся…