Посол без верительных грамот (сборник)
Шрифт:
– Вы сказали Роберту о впечатлении, произведенном на вас Томсоном? – спросил Рой.
– Да. Мы друг от друга ничего не скрывали. Томсону я тоже сказала, что он мне не нравится. Это было позже, когда он влюбился. Впрочем, он влюбился сразу, с первой встречи, так он всегда говорил. Я сказала ему, что он мне неприятен, он клялся тогда, что без меня ему жизнь не в жизнь, я ответила, что он поступает плохо по отношению к своему помощнику, что это возмущает меня, что все в нем возмущает меня.
– Он оставил мысль завоевать вас после такого отпора?
– Нет, он вообще не был способен отступаться. Если вы его знаете… Он считал, что для больших желаний не существует ничего непреодолимого. Он сказал: Агнесса, хотите, ударю себя ножом в грудь, чтобы увидели мою кровь, кипящую страстью к вам, она будет пениться от любви, вам понравится…
– Вы, конечно, посмеялись и протянули ему ножик?
– Я испугалась. Нет, вы не знаете Томсона! Один Роберт понимал его, потом и я стала… Роберт говорил, что Томсон сделает все, что обещает, абсолютно все, он такой, раньше все взвесит, а потом пообещает. Если бы я дала ему нож, он ударил бы себя, Роберт тоже так считал и хвалил меня за осторожность.
– Странные у Томсона создались взаимоотношения с помощником.
– Его не останавливало, что есть Роберт. Он говорил, что Роберт влюбился в меня, потому что я появилась в поле зрения, а не было бы меня, спокойно женился бы на другой. А он остался бы навек одиноким, если бы не встретил меня, я та часть его души, которой ему единственно недостает, одна среди миллионов, среди миллиардов… Он умел говорить!
– Чем же кончились ваши странные отношения?
– Он пришел как-то вечером. Я сказала, что буду женой Роберта, так я обещала и выполню обещание. Томсон поклялся, что уговорит Роберта отступиться. Я показала на дверь. Я сказала, что дверь моей комнаты навеки закрыта для него.
– Он рассердился?
– Он со смехом закричал: «А стены? Неужели вы их тоже замкнете от моей любви? А что значит для нее какой-то камень? Стены раздвинутся, только их коснется моя любовь!»
– Объяснение в духе развязных пареньков двадцатого века.
– Ох, как мне хотелось ударить его! Я сказала, что проучу его. «Хвастун, пустомеля, идите сквозь стены, – сказала я, – проскользните сквозь камень, сквозь вот эту стену, наружную». Я ткнула в нее рукой. Ох, какая я была безумная!.. Никогда не прощу себе!
– Ты плохо слушаешь, Генрих, – тихо сказал Рой и снова обратился к Агнессе: – Томсон продолжал дразнить вас? Я очень уважаю его научный талант, может быть даже гений, но в обыденной жизни он вел себя не очень заботясь о такте.
Агнесса прикрыла веки, по щеке скатилась слеза. Рой замолчал. Прошла долгая минута, прежде чем Агнесса снова заговорила:
– Он уже не хохотал, когда я осыпала его насмешками, он страшно побледнел… У него срывался голос и так блестели глаза… Он медленно сказал: «Значит, договариваемся: я проскользну к вам сквозь стену, чтобы вы уверились в силе моей любви, но тогда и вы скажете, что любите меня, и согласитесь быть моей женой». Я крикнула: «Во всяком случае, я скажу это не раньше, чем вы превратитесь в призрак, для которого стены не преграды, а теперь уходите!» Он быстро ушел.
Рой обменялся с братом взглядом.
– И он осуществил обещанное? Сколько понимаю, именно проникновение сквозь стену мы видели в записи вашего бреда?
– Я не знаю, о чем я бредила и что вы открыли в записи, – устало сказала Агнесса. – Прошло около месяца, я его все это время не видела, Роберта тоже, он был занят в лаборатории. Он очень огорчился, когда я рассказала о последней встрече с Томсоном. Роберт молчал и грустно качал головой… Я тогда не понимала…
– Томсон проник к вам в день своей гибели?
– Да, он выпрыгнул из картины. Я страшно перепугалась.
– Можно себе представить! Он засмеялся, упал на колени, протянул к вам руки – так запечатлелось в вашем бреде.
– Да. Еще он сказал: «У меня две минуты, иначе я погибну! Скажи: люблю!»
– Что сделали вы?
– Уже не помню. Кажется, подтолкнула его обратно к стене… Да, так это было. Я умоляла скорее уйти. А он твердил, что погибнет, если я не потороплюсь с ответом, и что без признания в любви не уйдет. И тут я услышала крик Роберта…
– Он тоже появился в комнате?
– Нет, нет! Он кричал на Томсона, он зазвучал из него, изнутри. Это было непостижимо! Я смотрела на Томсона. Он вдруг замолчал, а в нем раздавался отчаянный крик Роберта: «Возвращайтесь, ресурсы выработаны! Скорей! Скорей!»
– Что произошло потом?
– Томсон крикнул Роберту: «Не паникуй, еще половина осталась! Держи меня в луче, держи в луче», а мне быстро сказал: «Еще минута вашего молчания – и меня не станет!» И тогда я…
– И тогда вы?..
– Да. Я обняла его, крикнула: «Люблю! Люблю!» Он в ту же секунду пропал в стене. И в ту же секунду… нет, в то же мгновение… Это было так ужасно!
– Успокойтесь, Агнесса. К сожалению, прошлого не поправить. Если вам тяжело, не говорите.
– Я хочу досказать. Я услышала одновременно два крика, они были такие…
– Пронзительные? Отчаянные?..
– Нет… Хуже всего, что можно вообразить! Они были совершенно одинаковые. Но я знала, что кричали оба, Роберт и Томсон, только кричали одинаковыми голосами! Абсолютно, абсолютно неразличимыми… И я поняла, что оба погибли! Больше ничего не помню!
– Вам уже известно, что Роберт будет жить? – сказал Рой после краткого молчания. – Правда, ему долго придется лечиться.
Агнесса ничего не ответила, по щеке ее поползла слеза.
Рой долго молчал, когда они вышли из больницы, и Генрих не мешал ему размышлять.
Когда они подходили к зданию Института космических проблем, Рой сказал:
– Боюсь, что твоя версия заранее обдуманного Рориком и Агнессой злоумышления на жизнь Томсона подтверждения не получила. Впрочем, если ты не веришь Агнессе…