Посол Урус Шайтана(изд.1973)
Шрифт:
Голос воеводы дрожал. Кмет Петков с подозрением посмотрел на незнакомца, ощупал взглядом каждую складку одежды, стараясь убедиться, нет ли у того оружия.
— Но, бай Младен…
— Не думай ничего плохого, Петков. Веди нас.
Кмет провёл их в небольшую комнатку, служившую ему спальней, зажёг свечку и, подчиняясь властному взгляду воеводы, с явной неохотой вышел и прикрыл за собой двери.
— Ты знаешь что-то о моем сыне, друг? — спросил воевода, сжимая руку Звенигоры.
— Нет.
— Тогда что ты хочешь сказать мне?
— Жива Златка. Мы добрались с нею в Болгарию.
Воевода схватился за сердце.
— Златка! Дитя моё!.. — прошептал он задыхаясь. — Где вы её с Якубом оставили?
— И Якуба и её захватил Сафар-бей.
— Что?!
— Вместе с Момчилом. Якуб выдаёт её за свою дочку.
— Ей угрожает опасность?
— Не думаю. Якуб — турок.
— Это правда. Хотя и не утешение. Надо немедленно что-то делать, чтобы вырвать её из когтей Сафар-бея!
— Я тоже так думаю, — сказал Звенигора.
— Мы сейчас же едем в Чернаводу!
Воевода Младен не скрывал своего волнения. Войдя в горницу, он приказал кмету немедленно готовить для всех коней.
Поздно ночью отряд всадников во главе с воеводой Младеном въехал в ворота Чернаводского замка.
Ночь была лунная. Холодные спокойные горы безмолвно спали, укутанные голубыми туманами.
Замок воеводы, расположенный в недоступном ущелье восточной Планины, мрачно высился каменными стенами на узком уступе. Внизу шумел говорливый горный поток.
Воеводу ждали. Ворота бесшумно отворились, служители взяли коней и, освещая дорогу еловыми факелами, подвели к дверям большого каменного дома. Когда все спешились, воевода сказал:
— Друзья мои, все мы устали, а потому все дела откладываем до утра. Сейчас вас отведут на ночлег… Но я хочу предупредить о заведённом здесь порядке. Как бы поздно кто ни лёг, с восходом солнца он должен быть на ногах. Спите спокойно, вас разбудят… На добраночь, другари!..
Утром к Звенигоре подошёл слуга:
— Друг, воевода ждёт. Иди за мной.
В небольшой комнатке, куда ввёл его слуга, Звенигора увидел воеводу, который, склонившись над столом, что-то быстро писал. Поздоровавшись, воевода присыпал бумагу песком и отложил в сторону.
— Теперь мы можем спокойно поговорить о делах, — сказал он, жестом предлагая Звенигоре садиться. — Так случилось, друг, что ты оказался в самой гуще событий, которые волнуют меня уже много месяцев… Опасных событий.
— Что-нибудь новое о Златке?
— О Златке? Нет. О других делах.
Воевода внимательно смотрел на казака, словно хотел проникнуть в самые потаённые его мысли.
Теперь, при утреннем свете, Звенигора заметил и усталость, светившуюся в чёрных глазах воеводы, и сетку мелких морщинок под глазами, и седые виски. На вид ему лет пятьдесят. Одет неприхотливо, но со вкусом. Чёрный бархатный кунтуш плотно облегает крепкие плечи. За поясом два пистолета, а на боку богато инкрустированная сабля.
— Дорогой друг, — встал воевода, — позволь познакомить тебя с моей женой Анкой. Она хочет сама расспросить о нашей дочурке. Но прошу, будь немногословен. Нас ждут и другие очень важные дела…
Воевода открыл тяжёлые дубовые двери, которые вели во внутренние комнаты.
— Анка!
Сразу же на пороге появилась статная красивая жёнщина в чёрной одежде. Увидев её, Звенигора чуть не вскрикнул — так она была похожа на Адике. Теперь нет никаких сомнений, что Адике и есть дочь воеводы Златка.
— Я еле дождалась утра, — сказала женщина вместо приветствия, протягивая Звенигоре руку. — Ты наш самый желанный гость, так как принёс нам счастье, на которое я давно уже перестала надеяться. Прошу, садись, дорогой друг!
— Я тоже рад, увидев, что Златка действительно ваша дочка… — взглянул Арсен на Младена и Анку.
— Она так похожа на меня?
— Безусловно. Те же глаза — такие темно-синие, что кажутся чёрными, — нос, рот, даже голос, пани Анка… Пока я не видел вас, в сердце у меня иногда возникало сомнение… Теперь оно исчезло, и я радуюсь вместе с вами.
— Радоваться рано… Златки нет, и мы не знаем, что с нею, — сказал Младен.
— Главное, что она жива. И до тех пор, пока Сафар-бей не знает, чья она дочь, ей опасность не угрожает. Её жизни, во всяком случае. А мы тем временем сделаем все, чтобы освободить её.
Воевода переглянулся с женой.
— Мы всю ночь думали об этом, — сказал он. — Я уже послал верных людей в Сливен и в Загору, завтра или послезавтра мы получим подробные сведения о Златке, если она ещё там. Мы благодарны, друг, за сердечную готовность помочь нам освободить нашу дочь, но, думаю, мы не можем требовать от тебя участия в этом деле. У каждого свои заботы, своя дорога.
— Да, у меня своя дорога. Но она так тесно переплелась с дорогой Златки, что теперь их разведёт разве что сам господь бог! Вот почему я хочу и должен встретиться с Сафар-беем.
Воевода снова переглянулся с женой. Сказано достаточно прозрачно. Нет сомнения — казак влюблён в их дочь, он и не скрывает этого. Мало того, вроде даже даёт понять, что имеет на неё не меньше прав, чем родители. Это сразу не понравилось Анке. Она сжала губы, раздумывая, как вести себя с чужеземцем, чтобы и не оскорбить и не дать повода надеяться на одобрение его чувств.