Посолонь
Шрифт:
И взмолился из темницы старый комар, говорит царю:
— Дай мне твоей крови пососать! Запечется тело твое, что еловая кора, погибнешь сам, и все твое царство погибнет. Дай мне твоей крови пососать!
Слыша такие слова и угрозы, разгневался царь, шлет палачей, велит казнить комара немилостиво.
И день казнят и другой казнят, — выломали руки, выломали ноги, порют грудь по живот, три дня казнят, не могут извести комара. На третьей вечерней заре извели комара, — погиб комар. На третьей вечерней заре из-за холодных гор показалась Вещица:
— Эй, Геген, ты выведи детей своих к холодным горам, зарежь детей, нацеди горячей крови их, помажь голову старому комару, эй, царь Геген!
Посмеялся царь словам Вещицы, устроил пир и пировал всю ночь.
А наутро не стало царских детей — шестерых сынов.
Схватился
Всякий день — на молоду и под полн, на перекрое и на исходе месяца [303] показывалась Вещица из-за холодных гор.
303
…на молоду и под полн, на перекрое и на исходе месяца… — т. е. в ново— и полнолуние и во время других фаз луны, весьма значимых для древней магии.
И горе тому, на кого упадал ее глаз.
Она смыкала уздою уста, высасывала душу и оставляла одни глаза на немилый свет, на постылую землю.
И горе тому, кто отзывался на ее оклик.
Она входила, ложилась в сердце и щемила сердце неведомой тоской, недознаемой грустью, недосказанной кручиной, и тот кручинный с утра и до вечера кидма кидался из дверей в дверь, из ворот в ворота, из села до села — на погост в могилу.
И горе тому, кто в напущенном сне любился с нею.
Она бросалась в голову, в тыл, в лик, в очи, в уста, в сердце, в ум, в волю, в хотенье, во все тело и кровь, во все кости и жилы. И думать тому не задумать, спать не заспать, есть не заесть, пить не запить. Тот нигде пробыть уж не мог и мыкался всю свою жизнь, ровно червь в ореховом свище.
Стало все с толку сбиваться, настало лихолетье, задряхлело царство Гегеново, расползался Гадояд.
В коробах да амбарах завелись мертвые мыши [304] , не рожалось младенцев, — подкатывала рожаницам порча под сердце и лежала там, как пирог.
Призывал царь колдунов.
Страшные колдуны водились в стеклянной стране, в Гадояде.
Знали колдуны порчи временные и вечные: временные, которые отговариваются заговором, и вечные, которые остаются до конца жизни. Знали колдуны, как занимать чертей. Они посылали чертей вить веревки из воды и песку, перегонять тучи из одной земли в другую, срывать горы, засыпать моря, дразнить слонов, которые поддерживают землю. И, зная много чар и заклятий, на такое не могли пойти — не могли колдуны осилить Вещицы, — вернуть царских сынов.
304
…мертвые мыши… — Здесь, возможно, отразились народные поверья о том, что в «образе мыши могут являться души умерших» (Успенский Б. А. Филологические изыскания в области славянских древностей: Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 96).
Ходил царь по указу колдунов пешком в Окаменелое царство ко Скат-горе, ел там царь пену с заклятых гробов, силы набирался богатырской [305] , да только попусту.
Всякой ночью — на молоду и под полн, на перекрое и на исходе месяца укладывала Вещица тело свое под ступу и летала бесхвостой сорокой, спускалась в трубы, похищала детей из утробы, а на их место оставляла головню либо голик или краюшку.
Разведет огонек на шестке, там дите и сожрет.
И, до зари налетавшись бесхвостой сорокой, на заре надевала Вещица тело и за зарю до белого дня плескалась в море, пела свои вещие песни.
305
…в Окаменелое царство ко Скат-горе, ел там царь пену с заклятых гробов, силы набирался богатырской… — Мотив заимствован из былин и сказок о встрече богатырей Святогора и Ильи Муромца. Гробовая пена — источник волшебной силы, которую
Кто Вещицу слышал, навеки становился негодным.
Сидел царь с царицею в золотом Гадоядском дворце на двойных запорах, за крепкими стенами да глубоким, вострыми торчами утыканным, рвом. Ночи не спали — не собилось [306] — горькую думу думали. Они тужили о потерянных сынах своих да молили Богу, чтоб дал им Господь еще дите последнее — наследника всему царству стеклянному.
И услышал Господь молитву царскую, исполнил царскую просьбу: в одну из ночей понесла царица Марога.
306
…не собилось… — не хотелось, не было намерения.
Не успел царь от радости опомниться, не успел пир отпраздновать, не допил турий рог сладкого вина, как из-за холодных гор показалась Вещица.
— Эй, царь Геген, ты выведи живьем к холодным горам царицу твою, эй, царь Геген!
Помертвел царь Геген, невмочь опомниться.
А над дворцом, напырщив перья, красный Птичищ каркал черным граем.
Собрались тут бояре, дружина и всяких людей многое множество. И решили бояре, дружина и люди поналечь всею силой, а не дать в обиду страну — поправиться с Вещицей.
И в одну ночь построена была среди поля башня из мрамора. Оковали ее гвоздием железным, залили оловом. Ни снаружи, ни изнутри невозможно проникнуть в башню.
В мраморной башне затворилась царица одна с своей старою нянькой. Старуха ходила за печками, закрывала печки с молитвой и плотно, чтобы, как ненароком, не залетел в трубу нечистый дух злой Вещицы.
И все шло хорошо, лучше и не надо в страшное лихолетье.
Когда пришло время Мароге, и родила Марога царевича, Сисиний, родной брат Мароги, великий воин, побивший много побоищ, победитель Пора, царя индейского [307] , возвращаясь в Гадояд, вздумал навестить сестру.
307
…Сисиний… победитель Пора… — Пор — правитель одной из областей западной Индии, разбитый Александром Македонским в битве при Гидаспе в 326 г. до н. э. Здесь это имя использовано как одно из знаменательных (благодаря популярным повестям об Александре) для древнерусского читателя — как олицетворение могучего воителя.
Ночью подъехал Сисиний к мраморной башне и просит пустить его.
Не хотела Марога пускать брата, боялась, не стряслось бы беды, но Сисиний повторял свою просьбу и молил царицу.
Бурная ночь была, всколыбалась сильная вода, сек дождь до кости, просвистывал ветер все уши, и молния, бреча, клевала землю [308] .
И, когда отворились двери башни, поднялась из бури Вещица, вошла в горло коню, проникла с конем в башню, и в полночь похитила сына Мароги, — с царским сыном умчалась за холодные горы.
308
…молния, бреча, клевала землю. — Бречать (брячать) — звенеть.
И не стало царевича.
Растужилась, раскручинилась царица Марога, плакала Марога, жаловалась на брата Сисиния. Крепкою тугой печалью ущемленное сердце проклинало. И сотряслась башня от вопля и проклятия.
А над башней, напырщив перья, красный Птичищ каркал черным граем.
Ужаснулись царь Геген и воин Сисиний.
Сев на коней своих, погнали они через пропасти за холодные горы.
Вот они гонят три зари без устали, — взмылены кони, не напоены. На третьей заре напал на Сисиния глубокий сон. И едут они врознь: Геген впереди, Сисиний за царем в глубоком сне.