Посольская школа. Душа Сокола
Шрифт:
— Я думала, в Клане Смерти не принято льстить ведьмам, — она вздёрнула нос, но на щеках уже играл румянец.
— Не стоит видеть лесть там, где звучит правда.
— Такая правда — ловушка для женских сердец. А ваш язык острее рыболовного крючка.
— На мой язык ещё никто не жаловался, — улыбнулся Сокол, целуя её руку.
— Вы невыносимы, — расцвела ведьма. — Но я уже давно сияю на небосводе и знаю, что мужчины так рассыпаются в комплиментах, когда хотят услышать от меня предсказание.
— Да уберегут меня боги! — округлил глаза лучший убийца. — Зачем портить себе праздник жизни мрачными предзнаменованиями?
— Затем, что от судьбы не уйдёшь, — она продолжала разглядывать его так пристально, что по спине пробежал холодок. — Не всем дано встретить спокойную старость. На тех, кто, как вы, интересен высшим силам, у провидения особые планы.
— И вы готовы посвятить меня в них?
Теперь холодными стали ноги и руки. Меньше всего Соколу хотелось знать, когда он умрёт. Так проще верить, что времени ещё много. Что он успеет вырастить детей и обнять внуков. Но ведьма, получившая пророчество, напоминала переполнившийся кувшин. Сил держать слова в себе у неё уже не было. Кокетство о мужчинах и комплиментах не удалось. Она ждала Сокола с того момента, как в сознании вспыхнули первые образы. И начала говорить, не оглядываясь на Этана. Не видя вообще ничего вокруг. Сила пружиной распрямилась в ней и полилась потоком.
— Женщина создаёт сосуд, — бормотала Эльвира, почти не делая пауз между словами, не выделяя их голосом. — Даёт ему форму, цвет кожи, глаз. Носит в себе до тех пор, пока дитя не издаст первый крик. Но наполняет его мужчина. Силой, жизнью, душой. Самой потаённой сутью. Той, что сейчас не достать. Но время идёт. Слепой уже открывает глаза. Протягивает руки. Скоро он возьмёт то, что его по праву. Ту, для кого он создан. Её дар — чувствовать людей. Пропускать их горе и радость через себя, давать имя гневу, объяснять скуку и острую боль. Она родит ребёнка, который откроет дорогу новому миру. Ты наполнишь его. Только ты.
Глубинной тьмой веяло от пророчества путевода. Чем-то огромным, выходящим за все рамки. Но почему? Ничего ужасного она не сказала. Детей предрекала. Даже маму описала так, что Сокол уже сейчас мог назвать её имя. Амелия — единственный нюхач в клане за сотню лет. Да и вне клана женщин с таким даром больше не было. Радоваться нужно.
— Тебя поздравлять? — прошептал Этан, хлопнув его по плечу. — Моя свадьба откладывается, зато твоя состоится?
Хотелось бы верить. Что-то продолжало глодать изнутри. Эльвира до сих пор не пришла в себя. Смотрела в пустоту и беззвучно шевелила губами.
— Там что-то ещё? — забеспокоился Сокол.
— Нет, — тихо ответила ведьма. — Мне кажется, я сошла с ума. Так не бывает, чтобы одно и тоже пророчество приходило к двум людям. Я читала его пару лет назад. Дикие привели ко мне мальчишку. Кудрявый такой, голубоглазый и наглый. Сильный очень. Он хотел расспросить меня о драконах. Узнать, не предсказывала ли я какой-нибудь ведьме, что она способна их оживить. Но через меня пошёл поток. Я рассказывала о сосуде, матери с даром чувствовать людей, слепце, новом мире. А в конце добавила: “Ты увидишь её вторым. После него”. Мальчишка клещами вцепился в эту фразу. Почему-то именно её счёл самой важной. “После кого? — кричал мне. — Кто он?”. Я ответила: “Ты стёр его. Но он выжил и он вернётся”. Вы уже догадалаись, как звали мальчишку?
— Да, — стиснув зубы, выдавил из себя Сокол. — Франко Гвидичи. Цепной пёс Плиния.
Тишина стала душной. Солнце пекло, ароматы трав укутывали облаком. Даже птицы замолкли на несколько мгновений. Всё ради того, чтобы простая мысль оформилась в голове:
“Так вот почему Франко из кожи вон лезет, чтобы завоевать Амелию”.
Слепой скоро откроет глаза, увидит её вторым, но возьмёт то, что принадлежит ему по праву. Путеводы не ошибаются. Ни при каких обстоятельствах…
— Я разберусь, — пообещала Эльвира. — Я слышала, что он умеет читать мысли и управлять сознанием. Возможно, он вытащил из меня ваше предсказание раньше времени. Но почему тогда его вариант был длиннее? Слова “ты его стёр” сейчас не звучали.
— Потому что я не умею стирать память, — Сокол почувствовал себя жутко уставшим. — Зато я выжил. Давайте закончим, лина Эльвира. Мне достаточно загадок.
— Конечно, — согласилась она, убирая прядь за ухо. — Подождём и посмотрим, как пророчество будет сбываться. Проводить вас к Бояне? Она с утра только и говорит, что о самом важном своём пациенте. Неужели вы согласились испытывать её зелья? Браво, о вашей смелости не зря слагают легенды.
Лучший убийца клана ответил ей улыбкой. Слегка кривоватой. Зубами всё ещё хотелось скрипеть и скрежетать.
“Нет, дорогой брат, рожать детей Амелия будет мне”.
К смотринам папа приказал украсить дом цветами и белыми лентами. Обычно в этот день было принято выставлять своё богатство напоказ, чтобы возможный жених и его семья видели — невесту они заберут из хорошего дома, она привыкла к сытной жизни. Я только посмеивалась, рассматривая столовую.
“Лин Витт старое серебро достал, — удивлялась я. — И тарелки из кессанийского сервиза. Надо же! Соколу придётся постараться!”
Окна приходящая прислуга натёрла до блеска, так что самую большую комнату в нашем семейном гнёздышке заливал солнечный свет. К вечеру его станет меньше, придётся зажигать свечи в шандалах — тяжёлых посеребрённых канделябрах из бабушкиного приданого.
“День старых вещей”, — подумала я и погладила мягкую ткань маминого платья. Голубого по такому случаю. Ричи и Магнус знали о моей любви к белым нарядам, но я решила сделать исключение, чтобы выразить своё уважение семье жениха.
— Повозка уже во дворе, — громко объявил отец, распахивая двери в столовую.
И замер, разглядывая мой наряд. В его глазах мелькнула нежность, а ветерок из коридора принёс мне аромат парного молока.
— Моя девочка, — прошептал он. Погладил по голове, как в детстве, едва касаясь пальцами волос. — Я и не заметил, что ты выросла. Почему ты так жестоко поступила с отцом? Почему не осталась маленькой? Я бы катал тебя на спине и заплетал ленты в косы.
— Я старалась тянуть время, но остановить его невозможно, — неловко пошутила и обняла папу. — Отдашь меня Соколу, а мы тебе потом внучку приведём. Будешь катать её на спине и заплетать косички, хорошо?