Посредник
Шрифт:
Действуй в том же духе, он велел явиться к себе и коммерсанту из Барселоны, который занимался розливом масла.
«Так, — подумал Сала, — масло мы разольем прямо в Барселоне. Льготы по налогам, полагающиеся за экспорт, мне подсчитает Жаумет, а остальные финансовые бумаги отработает банк».
И тут же чуть не подскочил на месте от неожиданно возникшей мысли: «Но как же я могу заявить налоговому управлению о таком количестве масла? Как мне объяснить, откуда я его достал? Об этом Лафонн и не подумал!»
Он принялся лихорадочно искать выход. Было уже полчетвертого
Ему ответили после первого же гудка:
— В чем дело?
— Это Сала. Я, кажется, нашел для тебя хороший выход. Тебя еще не заставили платить по векселям? — поинтересовался он.
— Пока нет. Но на той неделе наверняка потребуют... Дела у меня хуже некуда.
— Послушай! Садись на первый же самолет в Барселону. Я жду тебя на своей квартире в городе. Кажется, у меня есть хорошая идея, как тебя выручить
— Ты что, всерьез? — Человек, говоривший по телефону и явно лежавший в постели, не скрывал сомнения.
— Да, это так! Жду тебя через два часа! — распрощался Сала.
Он был доволен тем, как ловко обходил все препятствия, возникшие на пути. Но ему и в голову не приходило — не настолько он был дальновидным — что дамоклов меч уже висит над его круглой, упрямой, твердолобой головой.
Барселона
Сала держал обычно в квартире на Пасео-де-ла-Бонанова не меньше трех пар белья. Он надел черные носки, спортивные трусы, какие надевают боксеры, нательную рубашку из чистого хлопка модели «техасский фермер». Одеваться в новое белье посреднику всегда доставляло огромнейшее наслаждение — сказывались бедные детские и юношеские годы, когда переодеваться в чистое белье удавалось очень редко, как правило, к религиозным праздникам.
Затем Сала надел мокасины — имитацию модных «себаго» — и облачился в костюм неопределенного цвета, хотя я специально сшитый для него портным, но не очень удачно.
В полшестого появился Жаумет, лицо у него было помятое и невыспавшееся.
— Что случилось? — спросил он вместо приветствия.
— Кое-что очень важное, — ответил Сала очень спокойно.
— Надо думать, если в такую рань разбудили! — сказал жалобно бухгалтер.
Сала объяснил ему свой план. Получив подробные указания, Жаумет тут же расположился на краешке стола в гостиной и принялся рассчитывать, какую скидку при уплате налога дает экспорт указанного ему объема масла.
В шесть в дверь позвонил директор филиала банка в Вике. Сала сказал ему:
— Жаумет все вам объяснит. Вам нужно поработать вместе, чтобы его расчеты не расходились с официальной отчетностью, которую вы мне приготовите.
— Все понятно, сеньор Сала.
— Так что садитесь рядышком вот за этим столом в гостиной и работайте, а если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, обратитесь ко мне.
Сала долго выбирал галстук и наконец остановился на светло-кремовом с коричневыми полосками, который выглядел нелепо на
В квартире слышался лишь тихий стрекот машинки, которую Жаумет предусмотрительно, он вообще был человеком предусмотрительным, положил в портфель, отправляясь из Вика в Барселону.
В четверть седьмого пришел хозяин разливного завода. Сала в тот момент находился в крохотной кухоньке, грел там воду, готовясь сделать кофе из растворимого «Нескафе». Он поставил перед каждым из своих гостей по чашке, в том числе и перед только что пришедшим. Они пили из них благоговейно, словно им поднесли церковные чаши.
Покончив с кофе, Сала обратился к последнему из прибывших, того звали Луис Гарсиа:
— Хочу попросить вас сделать для меня одну работу, достойную вашей энергии. Мы должны побить все рекорды скорости и быстро разлить очень крупную партию масла... оливкового, — когда он произнес последнее слово, голос его слегка дрогнул.
— Вы знаете, сеньор Сала, что мы способны работать без перерыва двадцать четыре часа в сутки, — бодро ответил Гарсиа.
— Поэтому я вас и пригласил. Очень на вас надеюсь.
В квартире по-прежнему слышался лишь стрекот счетной машинки.
Теперь за столом уже три человека занимались подсчетами, а Сала, не садясь, просматривал подготовленные ими бумаги, стремясь обнаружить в них хоть малейшую ошибку. Когда он понял, что работа наладилась и идет нормально, он вызвал такси и отправился в аэропорт встречать гостя из Мадрида — последнюю фигуру в задуманной им непростой комбинации.
Заморосил дождь. Барселона еще просыпалась.
А в Вике все было окутано туманной мглой. Монтсе открыла глаза и, повернувшись на другой бок, посмотрела, спит ли муж рядом на поставленной вплотную второй кровати. Но нет, постель на ней даже не была разобрана, покрывало было гладким, ни единой морщинки. Монтсе снова повернулась, почти с головой закрылась одеялом и преспокойнейшим образом заснула. У Салы и его жены выработалось негласное условие: их объединяло то, что жили они одним домом. Все остальное у них было разное, причем с годами каждый из них жил все больше сам по себе. Часто супруги даже не знали, где ночует другой. Впрочем, секретарша Салы в любой момент могла найти хозяина, если произойдет что-то чрезвычайное и он понадобится жене, а самая старая из служанок в доме, перешедшая служить еще от старших Фликсов, всегда знала, где обнаружить сеньору, если она срочно понадобится Сале.
Ператальяда
Проснувшись, Алекс глянул за окно и увидел отливавшее синевой море.
Салинас обсуждал под окном с Реномом урон, который наносили кабаны, повадившиеся в последнее время на участок кормиться.
— Я тебя жду завтракать! — крикнул адвокат. — Мы тут хлеб поджариваем прямо в камине.
— Иду! Иду! — сонным голосом ответил Алекс.
Вскоре Реном, Салинас и Алекс сидели против горящих поленьев, намазывая сливочным маслом поджаренный хлеб.