Постель не повод для знакомства
Шрифт:
Мы выбираемся из-под кровати. Номер заполнен людьми. Но места всем, конечно, не хватает. Часть толпы теснится в коридоре.
— Поздравляю, моя дорогая! — ко мне бросается Зина и крепко обнимает.
— Да подожди ты теребонькаться, — шеф хватает ее за плечо и оттаскивает от меня. — Сначала же церемония. Вон ЗАГС уже взопрел! — он показывает на женщину-регистратора из ЗАГСа, которая, отдуваясь, обмахивается кожаной папкой.
— И водка стынет! — возмущенно поддерживает шефа Леня. — Бояре, таки давайте уже сделаем лехайм среди здесь! Возьмем ее, водочку-мамочку, и опрокидончиком, чтобы молодым легко и богато
— А вы, — обращается Кинг Конгыч к скрипачам, — давайте врубайте уже ваш фарш Мендельсона.
— Марш Мендельсона, марш! — смеясь, поправляет его Зина.
— Да тут такой замес крутой, что только фаршем и назовешь, — отмахивается шеф. — Нет, ну мой-то Марк красавец! — радуется он. — Весь в меня! Нахрапом взял! Я в былые годы тоже вот так: пришел, увидел, отжал.
— Кого это ты нахрапом брал, интересно? — Зина упирает руки в мощные бедра.
— Тебя, конечно, — пожимает плечами шеф. — Я еще после первой вилки твоей "Мимозы" решил, что женюсь. А ты и не знала.
— Уважаемые, это все, конечно, очень занимательно. Но не могли вы предаваться воспоминаниям в свободное от брачной церемонии время? У нас тут уже вечер в хату, — Леня выразительно стучит по часам. — Цигель бай лю-лю Михаил Светлов.
Тетенька из ЗАГСа натягивает на лицо профессионально-дебильную улыбку, открывает кожаную красную папку и радостно начинает зачитывать:
— Дорогие молодожёны!
— Давайте перейдем прямо к финалу церемонии, — говорит Марк. — А то у нас такая непредсказуемая невеста, что лучше не рисковать. Где подписать нужно?
— А чего ты перебиваешь? — возмущаюсь я. — Может, я хочу послушать от начала и до конца?
— Дома послушаешь. Я тебе запись папы и Зины поставлю. Там один и тот же текст, — отмахивается Марк
— Милая, драгоценная наша, давайте объявите нас мужем и женой, а? — Марк молитвенно складывает руки.
— Объявляю вас мужем и женой! Можете обменяться кольцами, — торжественно произносит женщина, закрывая папку.
— Ну слава тебе, господи! — Кинг Конгыч закатывает глаза. — Теперь можно и отпраздновать! Дорогие гости, разворачиваем корму и плывем обратно в ресторан! Шевелим поршнями, не задерживаемся в заднем проходе! — он спешит к выходу и размахивает руками, приглашая всех покинуть номер.
Все выходят и мы с Марком остаемся одни. Я пытаюсь пойти за всеми.
— Куда это? — останавливает меня Марк. — Сначала супружеский долг.
— Марк, неудобно же. Люди кругом.
— Ничего не знаю! Насильник вошел во вкус! Ну, жана, отдайся лучше сама! А не то возьму силой. Имею полное право!
— Да ну тебя в баню!
— Предупреждаю: в гневе я страшен! Особенно после длительного воздержания. Мы ведь ни разу не были вместе!
— Так мы едва знакомы.
— Так давай сейчас и познакомимся.
— А знаешь что, Марк? Постель не повод для знакомства!
— Я тебе сейчас покажу не повод! — вопит тело. — А ну отойди! Вот он, мой родной! Мой овощ! Мой маяк! Черт! Да к дьяволу ваши метафоры! Вика, закрой глаза! Мозг, выйди вон! Меня и семеро не удержат!
Марк что-то мне говорит, но вопли тела, которое дорвалось до предмета многодневного вожделения, заглушают его голос. Я плохо разбираюсь в мужчинах. У меня их было всего несколько. Но голос Марка, его руки, его дрожь рождают внутри меня горячую волну. Он спешит. Он нетерпелив.
Марк целует меня в шею, захватывает мои руки, заводя наверх, и я вцепляюсь пальцами в его запястья, сглаживая резкость, укрощая шторм, что бушует внутри нас. Где-то посередине теряется стыд от того, что Марк внезапно видит мою наготу. Точно помню, что мне всегда было стыдно в такие минуты. Но сейчас почему-то нет. Сейчас есть только мое желание, его горячее крепкое тело и распахнутые синие глаза. Этот эгоист и сноб, который невыносим в обычной жизни, в интимную минуту ловит каждый мой вздох. Напряженно следит за каждым моим движением. А я откровенно любуюсь его обнаженным телом. Таким мущинским, крепким, сухопарым, с накачанной попой и широкой спиной, в которую так и хочется вцепиться ногтями.
— Тебе хорошо, любимая? — в синих глазах застывает мучительный вопрос.
Ему очень нужно, чтобы это было именно так. Потрясающе! В первый раз вижу мужчину, для которого удовольствие женщины важнее, чем его собственное.
— Очень, — шепчу я. — Продолжай, но помедленнее! Не хочу, чтобы это закачивалось.
Ужас! Совсем я стыд потеряла! Никогда такого мужчине не говорила. С Марком всё по-другому. Всё не так, как со всеми.
— Да, продолжай! — вопит тело. — А ты, Вика, заткнись! Я само буду регулировать скорость. У нас с тобой там, в лагуне, мало места для маневра. Но мне очень нравится, как он маневрирует, разворачивая крейсер среди узких берегов! Вот сразу видно, что настоящий опытный капитан! И не раз участвовал в боевых действиях. А не как некоторые наши бывшие, что просидели в тылу или на маяках, и даже нормально не могли привести орудия в боевую готовность. Я уж не говорю о неумении пришвартоваться в нашем порту так, чтобы мы тоже почувствовали, что к нашему берегу приплыло, наконец, что-что стоящее с ударениями сразу в двух местах.
— Заткнись, пожалуйста! — шепчу я телу. — У меня тут момент романтики! Не опошляй!
— Так и у меня тоже! — радуется тело. — Просто если мы уже начали интеллигентно изъясняться исключительно метафорами, то я тебе так скажу: хорошо, что Мичурин помер раньше, чем родился Марк. Потому что если бы светило науки увидело, какие кабачки вырастают без всяких лабораторий, то он бы помер во второй раз! Так, затыкаюсь! Потому что мы идем на рекорд: третий раз за час без перерыва. Ой, как хорошо! Кто ж это придумал, а? Боже, благослови генетику, Мичурина, экологию, маяки и… ооооо… военные крейсеры с их манёврами! Дааааааа!
Говорят, что если во время страстной любви загадать желание, то оно непременно сбудется. Потому что именно в этот самый момент женщине открывается вся мощь вселенной. И я загадываю. Пусть у нас будет ребенок с такими же ярко-синими газами, как у Марка. А больше мне ничего и не нужно. Просто потому, что я так счастлива, как никогда в жизни!
Семь лет спустя. Виктория
Минутку передышки. Всего одну минутку! Тяжело плюхаюсь на стул. Живот тянет всё тело вниз и ноги снова отекли. Еле в элегантные туфли влезла. Что-то вторая беременность дается тяжелее, чем первая. Хотя меня все уговаривали, что будет как раз наоборот. Первая беременность подбегает ко мне и требовательно теребит за рукав: