Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли

Дугин Александр Гельевич

Либеральная антропология — это прямое выражение антропологии модерна без каких-то попыток диалектически развить или видоизменить ее. Специфика либерализма лишь в том, что он описывает парадигму модерна не на специфическом и усложненном философском языке, а на языке упрощенных понятий и прямолинейных предписаний, доступном массам. Либерализм переводит, воплощает антропологию модерна в конкретные юридические, политические, экономические, научные, социальные, гуманитарные, культурные и моральные установки, постулаты, законодательства и кодексы, которые и составляют пространство буржуазно-демократической практики.

К либеральному пониманию человека в полной мере применимы понятия «субъективного идеализма» и «субъективного материализма».Эти две разновидности понимания субъекта лежат

в основе большинства идеологических конструкций либеральной мысли и практики, и именно индивидуалистический субъективизм следует считать идеологической собственностью либералов в большей мере, чем остальных идеологий, претендующих на причастность к модерну. Более того, именно критика субъективного идеализма (в меньшей степени, субъективного материализма, т. е. эмпиризма, прагматизма или фрейдизма) лежит в основе мировоззренческой борьбы нелиберальных идеологий против либерализма.

Человек социализма

Теперь о человеке социализма. Это совсем иной человек,нежели в либеральной антропологии, тоже современныйчеловек, но другой. Отталкиваясь от базовой парадигмы модерна, коммунистическая философия пытается не просто сделать логические выводы применительно к антропологии, но и диалектически развить их в весьма своеобразном духе. В каком-то смысле, идеология марксизма — это модерн, стремящийся преодолеть, превзойти самого себя. Марксизм озабочен не просто констатацией парадигмы модерна, но поиском в ней критических и конфликтов моментов. Это идеология борьбы и движения, воодушевленная динамикой радикального переустройства мира. Вместо статической метафизики Канта марксистам была всегда близка парадоксальная диалектика Гегеля, перетолкованная в материалистическом ключе.

Человек марксизма— это классовый человек,он укоренен в классе и массе. И здесь уже не отдельный индивидуум есть мера вещей, но класс есть мера вещей. Класс есть субъект истории. Знание в марксистской идеологии становится отражением объективной реальности в классовом сознании. Эта объективная реальность есть тот же объект из парадигмы Нового времени, та же декартовская протяженность l'etendue. Это — некая всемирная телесность,которая говорит сама за себя, отражаясь в классовом сознании. Она же и есть материя.

Марксист Георг Лукач открыто писал о том, что пролетариат — «мессианский класс». Он является архетипическим для всего человечества. Это класс, в котором концентрируется все подлинно человеческое. Тем самым пролетариат выступает как фундаментальный исторический, мессианский, эсхатологический коллективный индивидуум(классовый индивидуум). При этом особенностью пролетариата, по Лукачу, является то, что в нем объект и субъект совпадают.Протяженность, l'etendue, и «эго», их противостояние, которое неснимаемо в субъективном идеализме, в коммунизме снимается через пролетариат.

Здесь мы видим интересный процесс — пролетариат становится манифестацией всемирной материи,ее экзегетом, медиатором. Идентичность человека в социализме является производной от идентичности класса,отсюда социоцентризм и социальный детерминизм марксизма. И хотя в истоке такой антропологической картины лежит вполне современное (из парадигмы модерна) понятие человеческого субъекта, этот субъект признается первичным в коллективной форме, и вторичным в индивидуальной. Конечно, социалистическая философия признает и индивидуума, но считает его пустым понятием в самом себе — содержанием его наделяет общество. Это радикально отличает идеологию социализма от идеологии либерализма. В либерализме общество вторично, а отдельный индивидуум первичен. Такой-то отдельный индивидуум и создает общество. В социализме все наоборот — общество создает индивидуума, наделяет его всей совокупностью основных характеристик на основе вполне конкретной социально-политической формации. Согласно марксистам, в обществе капиталистическом человек будет наделен индивидуалистическим сознанием. В обществе феодальном индивидуумы мыслят себя представителями иерархии каст. Если построить социалистическое общество, то сознание

его членов будет коллективным. В этом марксисты видели неизбежность своей победы: ведь они были искренне убеждены, что в обществе, которое должно быть построено после совершения социалистических революций, будут установлены истинные и объективные пропорции в понимании человека как коллективного социоцентричного существа. До этого же антропология капитализма (либерализм) сознательно скрывала эту истину за дымовой завесой индивидуализма, который является не более, чем «пропагандистским средством ведения идеологической борьбы буржуазии с пролетариатом».

Так марксистская антропология, находясь в парадигме модерна, пытается выйти за ее границы через расширение понятия «субъект» — от индивидуальной сущности к коллективной и общественной.

Идейным оружием социализма, направленным против субъективного идеализма либералов, является объективный материализм,т. е. теория, согласно которой первична внешняя материя («протяженность»), обладающая собственной автономной структурой, мыслящий же субъект есть не что иное, как продукт развития этой материи,достигшей точки, когда она становится способной отражать саму себя. Здесь снова, как и в других разделах марксизма, мы видим стремление преодолеть антропологическую парадигму модерна, и интерпретировать бытие субъекта (сознания) через отличное от него и предшествующее ему ad hoc постулированное бытие объекта (материи).

Солнечный человек коммунизма

Интересно проследить, что происходит с человеком на пределе социалистической теории, в крайних коммунистических версиях социализма. Здесь мы увидим, что антропологическая парадигма модерна начинает подвергаться еще более существенной эрозии.Если мы внимательно почитаем Андрея Платонова, например, «Чевенгур» или «Котлован», то увидим образцы экстремальной версии антропологии большевизма (крайнего социализма), в которых сама мировая материя начинает говорить о себе в странных формах и образах. В жителях Чевенгура, действительно, происходит некое сплавление субъекта и объекта. Индивидуальный рассудок как «буржуазное явление» отбрасывается, телесность приобретает освобожденный характер. Солнце работает, люди живут в бочках, ходят без штанов, двигают дома, пашут снег. И постепенно развертывается целый ряд явлений, явно выходящих за рамки парадигмы модерна.

Крайние формы этого классоцентрического подхода разрушают неснимаемые противоречия между людьми в некоем «свальном грехе» классового единства, когда уже нет ни ролей, ни позиций, ни разделений: рождается всеобщий, новый, революционный, празднующий эсхатологический субъект.Вот здесь мы уже полностью выходим за рамки парадигмы модерна, о чем справедливо говорили либеральные критики коммунизма, потому что здесь веет чем-то другим.Это напоминает некоторые эсхатологические теории, связанные с парадигмой премодерна и «традиционным обществом», особенно с теми учениями, которые описывали и предвосхищали ситуацию «конца света».

«Человек фашизма»

И наконец «человек фашизма». Этому посвящено немного серьезных исследований (по вполне понятным причинам), но с антропологической точки зрения, это не менее интересно. «Человек фашизма» — тоже субъект, индивидуум, и полностью подпадает под антропологическую парадигму модерна. Разница в том, что «человек фашизма» переживает свое состояние как предельно напряженную трагедию. Он предоставлен только самому себе, но переживает это не оптимистически, как румяный либерал-прагматик с томиком Иеремии Бентама подмышкой, а с холодным отчаянием. Мир модерна он воспринимает как безграничный кошмар, как тотальное отчуждение всех от всего. «Человек фашизма» — это одинокий герой, который описан, например, в романе Д'Аннунцио «Невинный» (и показан в фильме Лукино Висконти, снятом на той же основе с тем же названием). Это человек индивидуальный, абсолютно закрепощенный со всех сторон, но воспринимающий эту закрепощенность как фатальность и богооставленность. В фашистской антропологии развертывается экзистенциалистская теология богооставленности. Не случайно, основатель экзистенциализма немецкий философ Мартин Хайдеггер был сторонником национал-социализма.