ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности
Шрифт:
Шлиффен видит: есть новая техника. Он её прекрасно учитывает. Сформирована новая военная организация: гигантские военные корпуса, огромные многомиллионные армии, которых раньше не было. Они, по плану Шлиффена, реализуют манёвренную войну, которую раньше осуществляли 300–тысячные армия, размером в несколько корпусов. В этом плане Шлиффен обобщает то, как он маневрировал корпусами. Он это переносит на маневрирование армиями. В Первую мировую этот план пытаются реализовать, правда уже другие, не столь авторитетные, жёсткие и ясно мыслящие, как сам Шлиффен, люди.
И тут оказывается, что война уже совсем другая. Через пару месяцев выясняется, что война — позиционная.
С началом Первой Мировой рухнула вся военная теория. В реальности всё оказалось совсем по–другому. Военные, и экономические расчеты, которые строились до этого, рухнули. В течение нескольких лет было неясно, кто вообще управляет ситуацией. На арену начали выходить новые силы. Началось переформатирование государств, наиболее неустойчивые империи просто рухнули. Это и есть отставание в осознании реальности.
Между войнами появились танки. Когда читаешь сегодня сочинения военных теоретиков того времени, например, Тухачевского, то видишь, что человек понимает танк, он увлечен этой новой техникой, она ему нравится. Дальше начинается тактика боевого применения. Оказывается, что вся концепция Тухачевского – калька с боевого применения конных армий. В реальности невозможно так применять танки. Смешно даже читать то, что пишет военный стратег той поры.
То же самое было и позже. В Афганистан входила армия, заточенная под борьбу с Гитлером. Она там адаптировалась к ситуации. Сразу выяснилось, что нужна другая организация, другая структура военных частей, другая тактика, стратегия, логистика. Кое–как перестроились. Вышли оттуда. С тех пор русский Генштаб умеет воевать только в горах с моджахедами.
Военная теория отстаёт от реальности всегда катастрофически. Каждому Наполеону в начале его карьеры противостоит Мелас. То же самое происходит в экономической реальности. Но в экономике вопрос стоит о деньгах, о личных интересах, да и масштабы поменьше, и организация часто не бюрократическая. Поэтому там новое иногда пробивает себе дорогу раньше. Когда оно уже пробилось, тогда новые производственные отношения начинают переформатировать мир через политику. Форма этого переформатирования в конечном счёте — война. Война приходит и создает новую социальную организацию.
Начало горячей фазы мировой войны
Допустим, в какой–то момент у нас случается мировая война. С 2011 года начались «предварительные войны», подобно тому, каковы были ливийская и балканские войны для Первой Мировой. Сегодня в непосредственные военные действия ещё не вовлечены первоклассные нации. Они пока еще разбираются с помощью поставок оружия, пиара и спецопераций. В какой–то момент произойдет переход к непосредственному вовлечению первоклассных наций в боевые действия — это и называется горячей фазой Мировой войны.
Что будет происходить при переходе к горячей фазе Мировой войны?
На первом этапе мы увидим столкновение армий государств. Вся наземная военная инфраструктура, вся продукция уралвагонзаводов будет уничтожена в первые несколько дней, и на этом можно о ней забыть. Её дальнейшая судьба интересует только сборщиков металлолома. Война будет в воздухе, и война будет между
Это ставит на повестку дня вопрос, о соотношении выживаемости у БПЛА или АБПЛА, с одной стороны, и могучего советского (американского, французского) истребителя – с другой.
Что такое современный истребитель? Эта огромная машина, гигантского веса, жгущая дикое количество энергии. Большую часть её эффективного веса составляют системы жизнеобеспечения летчика, который в ней находится. Даже при наличии этих систем жизнеобеспечения выжить в этой кабине истребителя может только очень здоровый мужик, очень тренированный. Только опираясь на эти системы жизнеобеспечения, он способен выполнять свои задачи, маневрировать, управлять самолетом.
Можно утверждать, что находясь в самолете, пилот управляет самолетом лучше, чем оператор беспилотника, у которого есть радиопомехи, задержки и другие проблемы. Каждый, кто с компьютером общался, знаком с помехами, задержками, проблемами операционной системы. У оператора все эти проблемы есть. Но БПЛА, при всех своих недостатках, имеет одно преимущество – он намного дешевле. В нем не нужна система снабжения кислородом, система катапультирования и т.д. В нем не нужно содержать человека. Он становится на порядок легче. Учитывая, что на каждый килограмм полезного веса приходится дикое количество топлива, экономия по размерам и весу выходит грандиозная. Разведовательный БПЛА израильских или американских сухопутных войск запускается с руки. Боец должен его бросить высоко вверх, моторчик заведется — и полетел… Не нужны все аэродромные инфраструктуры.
Это на два порядка дешевле, чем содержать обычную авиацию. Самолёт стоит миллионы, БПЛА – десятки тысяч. Любой хорошо подготовленный летчик с лёгкостью собьет беспилотник. Если у беспилотника есть оператор, то он проигрывает по реакции. Если оператора нет, то это робот. А робот — всегда глупый: человек с хорошей интуицией очень быстро для себя на интуитивном уровне определяет алгоритмы этого робота и знает, как его обмануть, куда бить. Это срабатывает на уровне спинного мозга. Человек против робота драку всегда выигрывает, если он достаточно тренированный. А пилот — человек тренированный по определению.
Итак, против одного БПЛА самолёт выиграет. А против двадцати? А против ста? Если на 1 пилотируемый самолет направить 20 беспилотников, он собьет десяток, но в конечном итоге кто–то собьет и его. Беспилотнику ничего не стоит на таран пойти, беспилотников не жалко. Разновидностью БПЛА может быть крылатая ракета – втупую летящая бомба.
Бой выигрывается количеством, массой. Авиация, которая имеет какое–то количество БПЛА, просто не воюет с врагом при помощи пилота, а направляет в бой подавляющее количество БПЛА. Можно не плакать по поводу потерь и снести всю пилотируемую авиацию соперника.
Поскольку беспилотниками обзаведутся в ближайшие пару лет все, то можно утверждать, что, используя БПЛА, все повыбьют в первый месяц всю пилотируемую авиацию противника. В первый месяц горячей фазы мировой войны состоится конец пилотируемой авиации в военном деле навсегда. На этом история пилотируемой авиации закончится, и дальше уже воевать будут только беспилотниками. А ведь авиация — это последнее дееспособное подразделение армии старого образца.
Итак, в первую неделю (может все дольше немного затянется, но с технической точки зрения — в первую неделю) мы видим конец наземных боевых средств. Через три недели мы увидим конец пилотируемой авиации. А дальше произойдёт переход к совершенно новым боевым средствам, которые вызовет к жизни эта мировая война.