Постой, паровоз!
Шрифт:
– А то, что он пятнадцать лет на крытом отмотал. Пятнадцать лет в тюрьме. А знаешь, за что?
– Как в тюрьме? Он же божий человек.
– Кто тебе такое сказал? Убийца он. Мента замочил. Помнишь, баба была, у которой твоя мать мужа отбила? Это Зинку она тогда отбила. И человеком его сделала. Первым каталой мог бы стать, если бы не Виконт. Не нравится мне все это. Сначала Виконт всплывает, затем этот. Что-то здесь не то… Виконт сейчас тоже в законе. На мое место метит. Ты понимаешь, что это значит? – не на шутку разволновался Черняк.
– Нет.
– Дура, потому и не шаришь. Ладно, извини. Платье
Ему не нужно было лезть под подол платья, достаточно было сунуть руку в боковой разрез, чтобы поймать в руку ее грудку. И он поймал. Инга прикрыла глаза в притворном блаженстве. Он и без того злой, чтобы злить его дальше…
До ее дома оставалось совсем чуть-чуть, когда Черняк велел водителю выйти из машины. Инга прекрасно знала, что сейчас произойдет. И ничуть не ошиблась в своих прогнозах…
Черняк, казалось, сошел с ума. Сначала раскачал на ней свой джип, затем чуть не сломал кровать у нее дома. Когда все закончилось, у Инги возникло чувство, будто она прошла и Крым, и Рим по буеракам-рекам-раком…
– Что с тобой? – еле живая, спросила она. – Как с цепи сорвался. Как будто в последний раз…
– Кто его знает, может, и в последний раз. Говорю же тебе, Виконт неспроста нарисовался. И этот, Зина который…
– Пошли они все к черту!
– Были они у черта. Но все вернулись. А твоя мать там навсегда осталась.
– Что-то ты все говоришь, да недоговариваешь.
Инга взяла с тумбочки пачку сигарет, закурила, жадно и глубоко затянулась.
– Ты знаешь, за что менты твою мамашу взяли?
– Ну, за убийство. В угаре там кого-то зарезала.
– Чешуя. Это убийство на нее повесили. А взяли ее, потому что Зина ее сдал.
– Зиновий?
– А ты думаешь, почему с него срок сняли? Мамашу твою посадили, а его отпустили. Улавливаешь момент? Короче, давно еще, мент один был, Виконту очень мешал. А Зинка с ним работал. Ну и за мамкой твоей бегал. Она его гнала, а он бегал. Пока не разозлился, бегал. Если еще короче, то Зинка мента застрелил. Виконт сказал, а он зажмурил. Чтобы на мамашу твою свалить. Ну, типа, она мента сделала. А не заладилось у них. Натаха отвертелась, а Зинка вышак схлопотал. Ну, вышку потом на пожизненное заменили. Так бы и сидел, если бы не Виконт. Это раньше он с ментами на ножах стоял, а сейчас он с ними вась-вась. Сказал, кому нужно, что это Натаха мента замочила. Ну, ее и повязали. А так бы жила сейчас.
– Значит, Зиновий знал мать, – вслух подумала Инга.
– Ну. А то.
– А говорил, что не знает. Я-то думаю, чего он так на меня смотрит. Божий человек. Хрен собачий, а не человек.
Что за жизнь, куда ни ткнись, всюду вранье. Сначала Зиновий мозги ей компостировал, затем на Герберта нарвалась. Хорошо, что Черняк их всех на чистую воду вывел. Правильно он говорил, никому в этой жизни верить нельзя.
– Ладно, твою мать подставили. Какая у нее жизнь была? Да дерьмо, а не жизнь. Бомжи, срань всякая. О чем это я? Жизнь у нее дерьмовая была, не вопрос. Но ведь она твоя мать, а я о ней так. Нехорошо.
– Нехорошо, – подтвердила Инга.
– Короче, теперь Виконт под меня роет. Сам сегодня нарисовался, и Зина этот… Ты знаешь, о чем Виконт меня сегодня просил? Купить тебя хочет. Тебя. У меня.
– Вот урод! – возмутилась
В конце концов, она же не вещь, чтобы ее можно было купить-продать.
– А ты что? – встревоженно спросила она.
С Черняком жизнь не сахар, но если забыть о неудобствах в постели, то все нормально. А она умеет забывать. И расставаться с ним не очень-то хочет. С ним она королева, а без него – пшик на палочке.
– Обещал подумать.
– Ты что, серьезно? – возмущенно встрепенулась Инга.
– С ним – нет, а вообще – да. Он, типа, Натаху всю жизнь любил. А как тебя увидел, так пропал. Чешуя это. Что-то задумал гад. И Зиновий этот… Что-то здесь не так. Что-то не так… На мое место метит… Может, он тебя науськать хочет? Нарисует меня гадом, натравит на меня. Был уже такой случай. Да, наверное, так оно и будет. Но мы его переиграем. И знаешь как?
Черняк смотрел на Ингу холодными, как у змеи, и пустыми, как у рыбы, глазами. В упор смотрел, пронзительно. Этот взгляд вызвал в ней панический страх.
– Отдам я тебя Виконту. Совру, что ты мне уже надоела. А ты его упокоишь.
– Что я сделаю? – спросила Инга в надежде, что ослышалась.
– Виконт на игле конкретно сидит. Клофелином его угостишь. А потом укольчик сделаешь. Он твою мать на иглу посадил. Она от передоза склеилась. И ты его этим же зажмуришь. Все по-честному. Передоз ему организуешь, поняла?
– Нет.
Инга не хотела никого убивать. А именно это и предлагал ей Черняк. Не хотела она. И не могла.
– Знаю, что страшно. А надо, девочка, надо. Ладно, мать уже в прошлом, нет уже смысла мстить за нее. Хотя, может, и есть, за тебя сказать не могу. Смысл в том, что мне надо удержаться на плаву. Если сделает меня Виконт, он тебя к себе возьмет. Я тебе все даю – золотом осыплю, квартиру отдам, машину куплю. Как сыр в масле кататься будешь. А Виконт на иглу тебя посадит. Будешь за ним на коленях ползать, чтобы дозу получить. Поверь, я знаю, что говорю. Короче, с Виконтом надо кончать. И ты мне в этом поможешь.
– Но я не могу, – Инга едва не плакала от отчаяния.
– Пойми, Виконт в законе, нельзя мне самому его убивать. И киллер отпадает. А передоз – это нормально. Никто ничего не заподозрит. И на тебя никто не подумает. Вернешься ко мне. В своей собственной квартире будешь жить. «Мерседес» тебе куплю. Спортивный, как ты хочешь.
– А если нет? – в панике спросила Инга.
– Пойми, у тебя уже нет выхода. Ты в курсе, что я хочу избавиться от Виконта. И если ты не замажешься его кровью, тебя придется… Я не хочу говорить, что с тобой будет. Мне страшно представить, что я останусь без тебя… Но пойми, у меня не будет другого выхода. На мне столько завязано, что я не имею права на ошибку. Так что нам придется расстаться…
Инга в ужасе зажмурилась. Если бы Черняк просто выгнал ее из своей жизни за непослушание, она бы ушла сама, прямо сейчас. Но ведь он ее убьет. Прикажет тому же Славику, и тот без всяких разговоров набросит ей удавку на шею. А она еще молодая. Она хочет жить. И почему она должна умирать из-за человека, который лишил ее матери? Лучше она убьет Виконта, чем умрет сама. К тому же за это Черняк подарит ей квартиру, в которой она живет. И спортивный «Мерседес». Ну разве игра не стоит свеч?