Постоянство разума

Пратолини Васко

29

Я был парень как парень и ничего не знал о разрушительной силе тревоги. В понедельник вечером я сидел в углу маленького кафе на Виа-дель-Прато и смотрел по телевизору «Спортивные новости». Моя рука сжимала в кармане коробочку.

– Вы Бруно?

Я обернулся и сразу же узнал ее.

– Джудитта? Какими судьбами?

– Успокойтесь, я пришла не как представитель семейства. У меня к вам поручение. Можно присесть?

Я помнил ее по посещениям типографии, куда она заходила с дочками на обратном пути из парка, чтобы показать их деду: одну она вела за руку, другая была в коляске. Я стоял перед станком для плоской печати, но она не обращала на меня внимания;

даже тогда, когда отец говорил ей: «А у меня новый помощник, дорогая», – она едва поворачивала голову в мою сторону: «Вот как? Очень рада», – как будто я был каким-то запачканным типографской краской предметом, от которого лучше держаться подальше. Это о ней Лори говорила потом, что она и ведет себя и рассуждает, как мещанка, озабоченная мелочами, сквозняками, тем, что уже поздно, а мужа нет дома… Слабости отца, его пристрастие к игре и к вину делали его в ее глазах бездельником и гулякой. Я ни разу не слышал, чтобы она говорила о мачехе, в лучшем случае спросит, бывало: «Как дома?» – «Все в порядке», – отвечал отец. Правда, дальше обязательно следовало: «Папочка, может, выберетесь к нам вдвоем пообедать как-нибудь в воскресенье?» Эта фраза означала, что визит окончен. Теперь, когда она стояла передо мной, воспоминание оживало. Я отметил, что она располнела, стала грудастой, щеки – как налитые, вся она была какая-то плотская. А лицо – молодое. Невысокого роста, она напоминала отца – я заметил это еще в первый раз, – а также нельзя было не узнать в ней и сестру Лори, как бы карикатуру на нее; и в то же время – ничего общего с Лори: взять хотя бы глаза Джудитты – карие, глубоко сидящие, с неприятной хитринкой. Ей хотелось, это было видно по всему, чтобы я с самого начала признал в ней сообщницу. Как накануне вечером Иванне, я отвечал ей, подчиняясь внезапной интуиции:

– Садитесь, пожалуйста, нам нечего скрывать друг от друга. Слушаю вас.

Она не просто улыбнулась, она осклабилась, поиграла глазами, прищурилась, качая головой:

– Да-да-да… Я сестра Лори, я своя! Лори не может прийти и прислала меня. У нее зверская температура, наверно, вчера ее продуло. Где вы были?

Все очень просто. Лори прибегла к ее помощи, чтобы предупредить меня, она даже не сказала, где ее «продуло», и вот ее сестрица, ужасно болтливая и манерная, допытывалась у меня, сгорая от любопытства: она согласилась выпить вишневки, не отказалась от сигареты и теперь отвечала на мои вопросы:

– Температура? Высокая, около сорока.

– А что врач?

– Мы не вызывали, на что он нужен? Может быть, завтра, если температура не спадет. Ее явно продуло, – повторила она. – Это связано с горлом.

– Как с горлом?

– Как? Ангина, обычные налеты, ничего серьезного. Она столько курит, а ведь у нее плохо с миндалинами! Почему вы не заставите ее курить поменьше?

Мои опасения постепенно рассеивались. Сидя, она была ничего, как будто вся ее привлекательность заключалась в пышной груди, в проницательных глазах, в круглой головке с очень светлыми, зачесанными вверх волосами, которые оставляли открытыми шею и мочки ушей с зелеными клипсами – в тон длинным, уходившим под декольте, бусам. У нее было румяное лицо без единого намека на морщины вокруг глаз или на лбу. Болтая, она могла даже казаться милой – пусть бы только говорила о Лори.

– Она приняла лекарство и каждые два часа полощет горло. Через пару деньков поправится… Интересно, – она даже как бы вся подобралась, – где это вы познакомились? – Разве Лори вам не говорила?

– Как бы не так! «В баре „Прато“ меня ждет приятель, зайди, когда пойдешь домой, это по пути, его зовут Бруно» – и ваши приметы… От того, что у нее болит горло, она немного потеряла голос, – улыбнулась Джудитта. – Раньше у нее не было

никаких секретов, а с некоторых пор такой скрытницей стала!

– Видите ли, мы встретились… случайно.

– Где же?

– В одном месте.

– Я вижу, вам обоим нравится напускать на себя таинственность. Плохо другое: я боюсь, у вас это серьезно, по крайней мере, у Лори.

– Что же тут плохого?

– Когда влюбляешься, – ответила она, – всегда плохо.

Так вот она Джудитта, ради. которой Лори пошла на такие жертвы? Это была неожиданная мысль, возникшая только и именно тогда, когда она прибавила, сидя передо мной в узенькой открытой блузке и раскачиваясь на стуле:

– Все мы через это прошли.

– А теперь наш черед, хотите вы сказать?

Она сделалась серьезной, грустной.

– Лучшего парня я бы не желала для Лори. Но вы выглядите таким молодым – и вдруг окажетесь ее мужем! Когда я подошла к вам, я было решила, что ошиблась. Уверена, вам нет еще и двадцати.

Я смерил ее презрительным взглядом – чтобы она не сочла меня оскорбленным; ее лицо оживилось, когда она извинялась.

– Я слишком любопытна, признаюсь. Но ведь я в самом деле ничего не знаю. Вы учитесь? Пожалуй, нет, не сказала бы. – И дальше – тоном, который опять же не оскорбил меня: – Особенно если судить по рукам.

Я нарочно разложил их на столе ладонями вверх.

– Да, они малость у меня огрубели…

– О, это и делает их красивыми. Что у вас за работа?

– Колдую вокруг фрезерного станка. Это вам что-нибудь говорит?

– И да, и нет. Значит, станок? А на каком заводе?

– «Паррини инкорпорейшн», – ответил я.

– Вот как! – воскликнула она. – У американцев! А где именно? Впрочем, там же, где все заводы, в Рифреди. Я не знаю вашего района. Мой отец – вы, наверно, слышали от Лори – перебрался туда, когда у меня уже была своя семья. Вы познакомились где-нибудь на автобусной остановке… случайно?

Несмотря на изрядную полноту, маленький рост и гладкую кожу на шее и на щеках, она все же походила на заводную куклу. Она не узнала во мне мальчика из типографии, и Лори ничего ей не рассказывала о нас. Она мне надоела, и я не стал скрывать этого. Она почувствовала, что разговор окончен, и встала из-за стола. Я последовал ее примеру, она оказалась мне по плечо, свежая, круглая, полногрудая бабенка, какая-то ужасно комичная. Но связь с Лори я мог поддерживать только через нее, и уж если Лори, пусть даже не удовлетворив ее любопытства, доверилась ей, то и мне следовало быть ей признательным.

– Не хотелось бы, чтобы вы сочли меня невежливым, – сказал я.

Она подождала, пока я расплачусь и мы выйдем из бара.

– А что же мне прикажете думать о вас? Вы меня немного проводите?

– Я на мотоцикле.

– Э, нет, на мотоцикле я не ездок, уж это точно. И потом, я живу недалеко.

– На набережной Арно, знаю.

– Я вижу, что в отличие от меня вы неплохо осведомлены… Да, у свекра со свекровью, не у меня, конечно, квартирка, хотя и небольшая, но зато в прекрасном доме, а у моего мужа – собственное предприятие.

На углу виа Монтебелло она протянула мне руку.

– Итак, что же я передам Лори?

– Что я надеюсь увидеть ее послезавтра. Чтобы она берегла себя. И что пока, – вырвалось у меня, – я шлю ей поцелуй.

– Ну и ну! – воскликнула она, как бы забавляясь. – Может, вы и меня поцелуете… так, случайно, чтобы я могла передать ваш поцелуй Лори?

– Послушайте, вы! – разозлился я. – Если Лори ничего вам не рассказывала, значит, и рассказывать нечего. Мне девятнадцать лет, я работаю фрезеровщиком, и вовсе не у американцев, а на захудалом заводишке, но скоро поступлю на «Гали». А о вашей семье я, сам того не желая, узнал предостаточно, поработав у вашего папаши.