Поступь битвы
Шрифт:
Миреска махнула рукой:
— Инструктором по боевой и тактической. Нынче на вооружение поступает новый тип активной брони. «Серефис М12», слыхала?
— Нет.
— Неважно. В общем, меня послали провести инструктаж по обращению с эм-двенадцатой как имеющую опыт боя именно в этих доспехах. А если совсем честно — ещё и за то, что отказалась кувыркаться в постели с одним вышестоящим козлом.
— О.
Помедлив, Миреска неожиданно прищурилась.
— Знаешь, — сказала она, — на этом месте меня обычно спрашивают о чём-нибудь. Одни — где я умудрилась получить реальный боевой опыт. Другие — что за козёл это был. Третьи — почему отказалась. А ты всё отмалчиваешься.
«Не только красива, но ещё и не глупа…»
Сарина пожала плечами, вяло ковыряясь в тарелке. Фыркнула.
— Если принять во внимание твой темперамент и характер, — сказала она с лёгким намёком на ехидство, — я неминуемо и достаточно скоро узнаю ответы на все три вопроса, даже если ничего не спрошу.
Миреска рассмеялась — как горсть серебра рассыпала.
— Ну, подруга, уела! Так уела, что лапки кверху! А кто ты вообще? Хм… Судя по въедливости и умению слушать ты — психолог?
— Нет. Я… тоже инструктор.
— Инструктор чего?
Сарина снова пожала плечами и ответила, не поднимая взгляда от тарелки:
— Пси-подготовки.
Миреска слегка выгнула одну из своих чуть несимметричных бровей.
— А теперь, — сказала она, — мой черёд обламывать ожидания. Ты после перекуса куда?
— В спортзал.
— Значит, по пути.
«Привыкла лидировать. Что ж, посмотрим…»
В раздевалке Сарина получила очередной заряд зависти прямо в подкорку. Пока на Миреске был свободный балахон, можно было питать иллюзии насчёт того, что он маскирует какие-нибудь физические недостатки. Но когда балахон был сброшен и Миреска осталась в одном типовом комбинезоне, который можно надеть под скафандр или перед тренировкой, иллюзии пошли прахом. Сарина решила, что вполне понимает неизвестного ей вышестоящего «козла»: Миреска могла вызвать у любого здорового мужчины физическое влечение даже в период ауф!
А уж в силпан…
Правда, тело инструктора по боевой и тактической отклонялось от классических канонов не меньше, чем лицо. Слишком уж сухое, слишком поджарое — за вычетом хорошо развитой груди — и широкоплечее. Ни малейшего намёка на женственную мягкость, которую так ценят многие виирай. Но изумительная пластика этого отлично тренированного тела, сплавленная с хищной грацией, возмещала все недостатки. Причём с процентами.
Тут Сарина обнаружила, что Миреска изучает её не менее придирчивым взглядом — и хмурится всё сильнее.
— Что-то не так? — не сдержавшись, спросила она.
— Сколько тебе зим, Сарина?
— Мне девятнадцать хин-циклов. — Почти. — А в чём дело?
— В столовой ты казалась мне старше.
Поколебавшись, Миреска уточнила:
— Старше меня.
«То есть она накинула мне десяток хин-циклов. Нормально».
— Ты просто мало общалась с Владеющими, — понимающе кивнула Сарина.
Но Миреска не успокаивалась.
— Я слышала раньше, что молодые Владеющие кажутся старше своих лет, а старые — наоборот. Но думала, что это просто… слухи.
— Не совсем.
— Тогда, выходит, и Высшие действительно бессмертны?
— А вот этого никто не знает.
Выдержав паузу, Сарина усмехнулась снова и добавила:
— Насколько мне известно, ни один Высший ещё не прожил больше трёхсот хин-циклов. Срок внушительный, но для бессмертия явно маловат.
— Смеёшься над бедной провинциалкой?
— Есть немного. — Вернув лицу серьёзность, Сарина объяснила: — Понимаешь, у долгожителей постоянно возникают проблемы со здоровьем. У проживших более одного обычного срока — одни, у проживших более полутора — другие. Старейшим Высшим, как я слышала, приходится держать очень жёсткую диету и постоянно проходить чередующиеся процедуры: очищающие, профилактические, терапевтические. Даже хирургические. Про корректирующее физиологию пси молчу. Но проблемы проблемами, а за последнюю сотню хин-циклов ни один Высший не умер естественной смертью.
Миреска помотала головой.
— Пошли-ка в зал, — сказала она.
Когда входишь в воду, и та сначала покрывает колени, потом доходит до талии, а там и до груди, чувствуешь всё большую лёгкость. В коротком коридорчике от раздевалки к спортзалу Сарина чувствовала то же самое, но с точностью до наоборот. Градиент искусственного тяготения рос до тех пор, пока не достиг уже в самом спортзале значения 1,72 от нормального. Этот локальный градиент вместе с температурой (слишком низкой), давлением, влажностью и корабельным временем светился на специальном табло напротив входа.
— Наконец-то добрались до истины, — сказала Миреска.
— Ты о чём?
— О тяготении. Нам предстоит жить именно в таком поле, и я предлагала техслужбе сразу установить его, а не увеличивать от нормальной величины долгие десять юл-циклов. Глупо получается: привык к повышенной тяжести, освоился при коэффициенте 1,2 — а завтра изволь привыкать заново уже к градиенту 1,3.
— А в твоём родном мире какой градиент? — спросила Сарина, прищурясь.
— Полуторный. Почти.
— Ну-ну.
— Да при чём тут это?
— Ни при чём. Совершенно ни при чём.
Миреска сообразила, что её подкалывают, и рассмеялась. У неё был очень красивый смех.
— Хочешь оттянуть разминку? Вперёд!
Сарина, которая хотела именно этого, поплелась следом.
Впрочем, пассивности ей хватило ненадолго. Раньше она уже тренировалась в увеличенном поле тяготения и владела несколькими целительскими приёмами, способными помочь преодолевать его. Прародина виирай была довольно «лёгкой» планетой, большинство миров с кислородной атмосферой имели тяготение процентов на 10–40 большее. Поэтому даже матёрым пространственникам врачи рекомендовали не менее одного юл-цикла из каждых шестнадцати проводить в поле на треть мощнее привычного. А лучше — в полтора раза мощнее, и один цикл из восьми. Мало ли, вдруг когда-нибудь придётся сидеть на самом дне гравитационного колодца? Лучше заранее составить представление о том, каково это.