Поступь хаоса. Книга 1
Шрифт:
Еда? – грустно сказал жубёр и побрел обратно в болото, словно ничего интересного в нас больше не осталось.
– Взять! Взять! – заорал ему в спину Мэнчи, но преследовать не стал.
Я рукавом вытер слизь с лица и заметил, што девочка, глядя на меня, улыбается.
– Думаешь, это смешно? – буркнул я, и она сделала вид, што нет, но улыбаться на самом деле продолжила.
Затем отвернулась и подобрала мешок.
– Так. – Я снова взял происходящее под контроль. – Мы слишком долго спали. Надо
И мы снова пошли, не разговаривая и не улыбаясь. Почва стала колдобистей и суше, деревья малость расступились, то и дело обливая нас солнцем. Чрез какое-то время мы выбрались на полянку – прямо-таки маленькое поле, а за ним – невысокий пригорок, высотой до верхушек деревьев. На него мы взобрались и там чуток отдохнули. Девочка достала еще пакет этих непонятных фруктов. Завтрак. Так и поели, стоя.
Сверху, над деревьями, дорогу было видно лучше. Большая гора – вон она, прямо на горизонте, две поменьше – поодаль, за дымкой.
– Мы идем вон туда, – я показал пальцем. – Ну, то есть я думаю, што нам туда.
Она отложила пакет и полезла в рюкзак. И представьте, вытащила самый прехорошенький бинок, какой я только в жизни видел. Мой старый, дома, который много лет назад сломался, в сравнении с этим – просто хлам. Она поднесла его к глазам, посмотрела, потом протянула мне.
Я взял и наставил его в ту сторону, куда мы шли. Ух ты, все так четко! Впереди простирался зеленый лес, скользил отлого книзу прямо в настоящие долины, а дальше превращался в самую настоящую землю, а не в какую грязную болотину, и даже видно, где топкие луга становятся обратно рекой, которая нарезает все более глубокие ущелья, подползая к горам. Если прислушаться, можно уловить, как она шумит. Я смотрел и смотрел, но никакого поселения не видел. Но кто его знает, што там за этими отрогами и излучинами? Кто знает, што там, впереди?
Я и назад посмотрел, туда, откуда мы пришли, но утро еще раннее, и большую часть болота не видно из-за тумана – все прячет, ничего не выдает.
– Славный какой, – я протянул ей обратно бинок.
Она убрала его в мешок, и мы еще немного постояли, жуя.
Между нами где-то длина руки была, но ее тишина все еще не давала мне покоя. Я глодал сушеный фрукт и раздумывал, каково это – вообще не иметь никакого Шума, прийти из мест, где Шума нет… Што это за места? Они прекрасные? Отвратительные?
Вот представьте, што вы стоите на вершине холма с человеком, у которого нет Шума. Это как будто вы там один? Как поделиться? И вообще вы бы так хотели? Я хочу сказать, вот они мы, девочка и я, только выбрались из одной опасности и, возможно, лезем в другую, в неизвестное во всяком случае, и никакого общего Шума кругом, ништо тебе не говорит, што другой думает. Вот так оно все и должно, што ли, быть?
Я доел фрукты и смял пакетик. Она протянула руку, взяла и засунула мусор обратно в мешок. Ни слова, ни мысли, только мой Шум и большое сплошное ничего с ее стороны.
Неужто вот так и мои ма и па общались, когда только прилетели сюда?
Я резко поднял на нее глаза. Раньше. Ох, нет…
Какой же я дурень.
Чертов идиотский дурень.
У нее же нет Шума. И она сама с корабля. А это означает, што она явилась из мест, где Шума нет, само собой, тупица ты чертов.
Это означает, што она совсем недавно приземлилась и пока не словила Шумовую заразу.
Это означает, што, когда она ее поймает, та сделает с ней то же, што и со всеми остальными женщинами.
Убьет ее.
И вот я гляжу на нее и на солнце, а солнце глядит на нас, и глаза у нее делаются все шире и шире, пока я все это думаю, и тут я понимаю еще одну глупейшую, очевиднейшую вещь.
То, што я не слышу от нее никакого Шума, не обязательно означает, што и она моего не слышит.
11
Книга без ответов
– Нет! – быстро сказал я. – Не слушай! Это ошибка! Я ошибся! Все не так!
Но она уже пятилась от меня, уронив свой пустой пакетик от сушеных фруктов, а глаза все расширялись.
– Нет, не надо…
Я шагнул к ней, но она еще быстрее отскочила; мешок упал на землю.
– Все не… – начал я, но што тут скажешь? – Я не прав. Я ошибся. Я про другого человека думал.
Ничего глупее и придумать было нельзя, потому што она же слышит мой Шум. Ведь слышит? Она видела, как я изо всех сил пытаюсь придумать, што сказать, и получается дикая неразбериха, но она в ней везде, это видно, и я сейчас уже точно знаю: ежели што вылетело в мир, обратно его уже не вернуть.
Черт. Черт его все раздери через преисподнюю направо и налево!
– Черт! – добавил от себя Мэнчи.
– Почему ты не СКАЗАЛА, што слышишь меня? – возопил я, забыв, што она вообще ничего не сказала, ни слова, с самой нашей встречи.
Она еще попятилась, закрыла рукой рот, а в глазах – сплошные безмолвные знаки вопрошаний.
Я попробовал придумать што-нибудь, што угодно, только бы все исправить, но в голову ничего не пришло. Один Шум, а в нем – смерть и отчаяние, смерть и отчаяние.
Она повернулась и побежала, назад, вниз с холма, прочь от меня, быстро, со всех ног. Вот дерьмо.
– Подожди! – заорал я, пускаясь вдогонку.
Она мчалась той же дорогой, которой мы пришли, чрез полянку, в чащу, но я висел у нее на хвосте, а Мэнчи – у меня.
– Стой! – кричал я ей в спину. – Погоди!
Но с какой стати ей ждать? Назовите хоть одну причину ей ждать меня.
А надо сказать, она просто поразительно быстро бегает, когда хочет.
– Мэнчи! – крикнул я, и он меня понял, и стрелой кинулся на обгон. Не то штобы я рисковал ее потерять – не больше, чем она меня. Мой оглушительный Шум летел за ней вдогонку, а ее столь же оглушительная тишина маячила впереди – даже сейчас, даже зная, што может умереть, она все равно была нема, как могила.