Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

Кузмичев Иван Иванович

– Не верится что-то мне в это.

– Дело в том, батюшка, что надо сделать не ядро, а продолговатый снаряд, в котором все и разместить…

– Делали такой уже, ничего хорошего не получилось, – тут же потеряв интерес, расслабился Петр.

– И все же я настаиваю на том, что такой снаряд много лучше, его надо было только довести до ума, – гнул я свою линию.

– Нет, не верю. Разве что сам увижу оный снаряд, вот тогда и поговорим об этом…

Главное – не дать собеседнику заскучать и совсем «закостенеть», необходимо постоянно подогревать его любопытство, а

уж с Петром сие вдвойне необходимо.

– А еще можно для удобства сделать мешочки под порох с единичным зарядом, дабы не тратить время на измерение нужного количества…

– А ведь точно! Так много удобнее, и скорострельность повысится! – согласился царь, возбужденно встав со своего места.

– Именно так, батюшка. Но это не все. Я хотел бы спросить тебя: на каком расстоянии картечь может поразить врага?

– Не больше сотни саженей, сын. Мало, конечно. Бывает, только по одному выстрелу пушки дать успевают, ежели на них кавалерия наскочит, – немного грустно ответил государь. – Зато сразу целые капральства из строя выбывают!

– А что, если я предложу тебе, отец, способ поражать врага картечью не на сто саженей, а на триста? – слегка прищурив глаза, спросил я Петра.

– Зело благодарен буду тебе, сын!

– Только для этого мне надо еще пару проб сделать и кое-что рассчитать, батюшка, – добавил я тут же. – Не успел к твоему приезду все, что хотел сделать…

– Ничего, главное, что за ум взялся…

Следующая пара часов ушла на то, чтобы обсудить устройство снаряда с картечью, а также затронули и артиллерию как таковую, разбирая по полочкам насущные вопросы и проблемы.

Наконец очередь дошла до действительно важного прожекта…

– …Такого быть не может! – возмутился царь.

– Может, батюшка, – продолжал я настаивать на своем.

– То, что про новую пороховую смесь вызнал, хвалю и одобряю! Должен признать: про нарезные пушки – это тоже необычно! Столь необычно, что я прикажу изготовить парочку таких и проверить твои слова, сын. Но вот в то, что ты говоришь, не верю!

– А почему не веришь, отец?

– Да потому что быть такого не может, чтобы фузилер делал пять выстрелов в минуту! Он даже двух выстрелов сделать не сможет! – заявил царь, ударяя кулаком по столу.

Прежний я вздрогнул бы и согнулся, теперь же встретил возмущение отца легкой, но почтительной улыбкой.

«Жаль, с артиллерией я немного лопухнулся. Увы, но все запомнить нереально, хотя хотелось бы, – подумал я про себя. – Ну кто же знал, что еще в начале века Петр все орудия если не привел к единым стандартам, то сделал большой шаг к этому? Вот и я не знал. Но ничего, про винтовку-то он точно не знает».

– И чего ты лыбишься? – грубо оборвал мои мысли государь.

– Просто случай вспомнил забавный… Что же насчет выстрелов, то я говорю, что может фузилер делать их, а при хорошей подготовке и все девять сможет. – И я серьезно посмотрел на Петра, в возбуждении ходящего по комнате.

– Я бы знал про такой способ, если бы он существовал. Нет такой фузеи, чтобы делать из нее больше выстрела в минуту, – заключил Петр.

–

Что ж, батюшка, тогда я рад, что смогу показать тебе кое-что интересное, но только чуть позже. Сейчас я хотел бы узнать у тебя: нужно ли России грозное оружие? Столь сильное и мощное, что армия, обладающая его секретом, сможет побеждать всегда и везде, если только это будет зависеть от нее самой, конечно? – спросил я государя.

– Говори! – свистящим голосом сказал Петр, облокачиваясь о стол и чуть ли не утыкаясь лицом в мое лицо.

– Читая один алхимический трактат…

– А ты свою душу не боишься загубить, читая такие книжки? – хмыкнул царь, перебивая меня и чуть отстраняясь назад.

– Нет ничего такого в том, что я читаю их, отец. В Господа Бога нашего я верую столь же истово, как и ранее, – ответил я царю, перекрестясь.

– Верю, продолжай.

– В этом трактате я обнаружил одну смесь, опасную тем, что она взрывается сильно при малейшем на нее давлении… – многозначительно закончил я.

– И что? Пороха тебе не хватает? – потеряв интерес, спросил Петр.

– А ты представь, батюшка, что у пушки не будет стоящих рядом с ней бочек пороха, не будет долгой перезарядки орудий, все сведется к тому, что орудийный расчет будет только вставлять снаряд и делать выстрел, – заманивал я перспективами государя.

– Как ты назвал обслугу?

– Что? Ах да, орудийный расчет, – повторил я.

«Тормоз, блин! Совсем голову потерял! Ты еще про самолеты с минометами заговорил бы!» – ругал я сам себя.

– Занятно, а главное, точно как – расчет. Ну да ладно, не это ведь главное. Все, что ты говоришь, только прожекты и фантазии, сделать все это нет никакой возможности, – тяжело вздохнул царь, о чем-то задумавшись.

– А если смогу?

– Да как ты сможешь-то? – на автомате спросил Петр и тут же опомнился. – Как?!

Глаза самодержца горели мрачным огнем, готовые выплеснуть сотни молний разом, только бы получить свое.

– С помощью той смеси, про которую я только что сказал. Но есть одна проблема, – с сожалением сказал я царю.

– Какая такая проблема? – нахмурился он.

– Производство сей смеси сложно и опасно для жизни людей: она же взрывается чуть ли не от малейшего ветерка.

– На Руси людишек много, – мрачно сказал государь. – А насчет опасности… Каждый год на пороховых заводах люди гибнут. И не один-два, а сотни.

– Если наладить производство сей смеси, то мы получим удивительный по силе состав, который и потребуется для новых видов оружия, – закончил я.

– Какие еще новые виды? Не заговариваешься ли, сын?

– Нет, отец, я долго об этом думал и кое-что даже начертил, сделал наброски, которые, правда, еще надо долго приводить в порядок и только потом по ним создавать само оружие…

Минуты сливались в один мутный поток, в который зашли мы вместе с государем, забыв о том, что еще совсем недавно наши отношения были более чем прохладными. Усталые глаза с небывалым интересом смотрят на разложенные бумаги, на которых вырисовывается едва видимый в ночи чертеж с маленькими пометками на полях страниц.