Поступь Империи. Право выбора.
Шрифт:
Но хочу сказать еще кое-что, хотя посол и вел свою политику супротив России, турки тоже оказались не лыком шиты и во многих сказанных словах и посулах нашли лживое семя раздора, которое хотели посадить между нашими странами французы.
И даже когда Франция помогла османам в ряде действий против «Священной лиги» турки сами поняли, что делали их «доброжелатели» это отнюдь не ради бескорыстной помощи, а для собственных планов, в которых была нужда короля-Солнце.
«Да, это тебе не в песочнице играть, с детишками малыми, здесь чуть что не так и все, не только голова полетит, но и сотни тысяч людишек сгинут бесславно,– пришла мне в голове очередная «перспективная» мысль».
– Есть у меня еще вопросик к вам,
– Я же говорил вам, ваше высочество, дела у османов больно худы. Правда к плохим внутренним делам османов много чего прибавляется. Все чаще и чаще словесные убеждения послов подкрепляются ценными подарками султану и его окружению в виде сукон, часов, дорогих ювелирных изделий, шелков и крупных денежных сумм и все это делается только для того, чтобы Порта приняла нужную сторону, а вместе с этим убедить оную в привлечении на свою сторону венгров. И самое удивительное, ваше высочество, это, пожалуй, то, что количество денег потерянных с обеих сторон великое множество, а результата то, как такого и нет,– сказал посол, хитро прищурившись.
– Видимо и ваши силы приложены к этому, Петр Алексеевич?– улыбнулся я ему.
– Не без этого, царевич, не без этого,– ответил дипломат.– А с недавнего времени Франция начала натравливать османов на Русь-матушку, провоцируя, турок на войну с нами. Послу Ферриолю сам Людовик XIV письма шлет с предписаниями, что нужно оному сделать. И судя по тому, что французский посол продолжает подзуживать турок к войне с Россией, то сии предписания не несут нам добра.
К тому же в 1707 году я писал нашему государю, в Стамбул к французскому послу прибыл посланец от Карла и Станислава Лещинского, после которого Ферриоль обратился к Порте с просьбой о помощи, чтобы «Станислав возмог воспротивиться от царя Московского». Тогда же в Стамбул прибыл посланец крымского хана, который вместе с французом промышлял привести Порту с Россией в ссору…
– Но ведь мы с османами не воевали тогда,– возразил я дипломату.
– Не воевали, это, правда, но это не значит, что так может продолжаться вечно. А тогда крымского хана сместили, если конечно, это можно назвать смещением,– согласился со мной Толстой.
– А зачем французам вообще понадобилось это все?
– Что все?– не понял моего вопроса Толстой.
– Ну, натравливать на нас османов…
– Хм, дело в том, что кроме их желания ввязать турок в войну с Австрией, которая, кстати говоря, претендует на часть владений Испании, которая почти десять лет назад лишилась своего законного наследника. А, как известно король-Солнце пожелал сесть на два трона сразу и посадил на испанский престол младшего сына дофина герцога Анжуйского. Была и прямая выгода Франции от Османской империи, ведь именно благодаря османам она могла вести торговые дела с большим прибытком для себя. Привозят в турецкую землю свои сукна и делают убавку прибыли англичанам и голландцам. Кроме сукна французы ввозят изделия из серебра и злата, а так же стали, сами же вывозят персидский шелк и продовольствие. Видимо именно с этой целью Франция учредила в Османской империи большое число консульств, больше чем любая другая европейская страна. Сейчас на сколько мне известно консульства были в: Алеппо, Смирне, Каире, Бейруте, Триполи, на Кипре и еще в десятке мест, имена которых, признаюсь, забыл.
А что самое бесстыдное и порочащее со стороны французских купцов есть, это то, что они порой торгуют под разными знаменами на приклад под малтинским, ливорненским, мавританским, и многими другими, да и честно сказать, ежели, где слышится про воровство между торговыми людьми – значит, обитают там французы.
Не стыдятся обманывать турок, французы и с монетами, привозят к ним сделанные
Тем самым грабят французы турецкие места без войны и без бою,– грустно заметил старый дипломат, прикладываясь к бокалу с вином.
«А я то по простоте душевной думал, в будущем с Людовиком «пообщаться», может, чего-нибудь интересное узнаю. А теперь уже и боязно смотреть то на него, глядишь, и он сам меня раскрутит, как Казанова восемнадцатилетнюю девственницу».
– Ответь мне еще на один вопрос, Петр Алексеевич. Вот ты все про французов говоришь, но неужели англичане никоим образом не обретаются в Порте?– спросил я посла.
– Про англичан могу сказать лишь, то, что Османская империя для них нужна как придаток, куда они свои товары привезти могут и с прибылью большой сбыть, а вывозят нужное им подешевле. А чтобы показать, как сильно нуждаются англичане в османах, могу сказать, что сам английский посол направлен от Левантийской компании, которая имеет довольно широкие полномочия от своей страны,– ответил мне старый дипломат.
Я уже хотел, было спросить дипломата о том, что для России лучше, по его мнению: война или мир с Османской империей, но Петр Алексеевич, после почти десятиминутной паузы, прерываемой хрустом жаренных крылышек птицы, сам заговорил.
– Знаете, ваше высочество, что, по-моему, разумению лучше для Руси-матушки?– спросил он меня и сам же ответил.– Мир нужен нам с османами. И я скажу вам, почему нам нужен мир, а не война…
Я приготовился слушать мысли одного из самых умных и начитанных людей России этого времени, не даром именно про Петра Толстого в последствии скажет один из историков: «Толстой искусством своим в политически делах, не менее единым разумом своим подкрепляющий Российский скипетр».
Да и на личном примере я смог убедиться в том, что Петр Алексеевич довольно-таки умный и грамотный человек, знающий цену себе и окружающим. Но все мои суждения о нем пока лишь только подкрепляются, и не до конца еще утвердились, так что все впереди.
Как бы то ни было, но именно от сего разговора я узнал, что русско-турецкая торговля была только в зачатке и полностью не могла себя реализовать. Да еще к тому же постоянно ставили палки в колеса европейские послы, стремящиеся направить основное русла русской торговли в Западную Европу, где, используя обстоятельства, связанные с войной со Швецией, можно было бы извлекать из нее наибольшие выгоды, и эти державы, естественно, противились появлению русских купцов на турецком рынке.
Сама же Османская империя очень активно использовала Черное море для торгового судоходства, в Стамбул везли товары со всех провинций империи, и как заметил Петр Алексеевич «ежели всего этого с Черного моря не будет, хотя бы один год, оголодает Стамбул».
Сама же Россия стремилась не только к миру, но и к развитию с османами торговли, ведь в связи с Северной войной русская торговля сократилась со странами Северной Европы. Но и Османская империя со своей стороны была заинтересована в торговле с нами, поскольку никаких мехов они достать сами не могли, да и московский скорняжный товар в великой чести у турок. Вот только при всех плюсах с обеих сторон торговля шла ни шатко, ни валко…
…На протяжении всего путешествия до Царьграда я много узнал нового для себя об Османской империи, о наших с ней отношениях, но многое по-прежнему остается закрытым для меня той ширмой, которую чаще всего именуют государственная тайна.
Эти мысли никак не желали испаряться и исчезать, так и, норовя «всплыть» в самый неподходящий момент. Вот и сейчас, стоя на корме, я в сотый раз задумался о том, что как бы ни был открыт со мной посол, он все равно много чего утаил от меня. Одни его оговорки во время пьяной беседы чего стоят. Хотя ладно, Бог с ним, сами разберемся! Или попробуем хотя бы это сделать.