Посудная лавка химеромира
Шрифт:
Глава 16 — Кастинг для «правильной России». Эпизод III
В столицах полуэльфы воссели за столиками кофеен,
Чтоб рядом не было плебеев или маккавеев.
Тут ценят геев, рукоплещут Макаревичу,
Блещут остротами жеманясь так по девичьи.
Поклонники продуктов Apple или слова «indie»,
Вы делаете то что хотите, изысканно хамите,
Свято храните память диссидентов демшизы,
И очень злы на президента и низы.
Вы воротите носы от сирийской авантюры,
Набиваете носы вставив в них крупные купюры.
Слово «Донбасс»
И взгляд тоскливых глаз ваш устремлён на «заокраинный запад»..
(группа Саграда (Соль Земли) — Варкрафт, 2017)
27 июня 1942. РФ, Санкт-Петербург. Ханна Козина, членЕССА Союза российских писателей и Союза писателей Санкт-Петербурга, филологИНЯ, переводчиЦА, авторКА и просто экзальтированная дамКА, лауреатКА какой-то там премии.
С прошлого года она боролась с режимом. Каждый день. Хотя бы по абзацу, хотя бы по пара строк или четверостишьем. Изысканно, витиевато, тонкими намёками, ловкими образными аналогиями и историческими сравнениями, аллегориями, гиперболами и сказочными заменами… обличала преступления режима и напоминала всем забегавшим в бложик и читавшими её комментарии на одном популярном российском литературном портале… чтобы читатели и мимокрокодилы не забывали — в какой стране они живут, и за какой режим ан-масс голосовали!
Столь значительные ухищрения не только оттачивали литературные навыки (которые Ханна давно уже считала в высшей степени превосходными), они были просто жизненно необходимы! Чтобы её, не приведи господи, не привлекли «за оскорбление чести и достоинства» или ещё по какой-то статье (ну, по крайней мере, она так сама полагала).
Правда тоталитарный режим её пока не замечал.
Ну что же, значит сегодня, она пнёт его посильнее.
По крайней мере, ей самой так казалось..
Ханну Козину можно было назвать воплощением мечты американского посла о «правильной русской», хотя тот, разумеется даже не знал об её существовании.
Она всегда называла себя «бедной и честной». А доставшийся от ушедших в вечность родителей домик в стране пропавшего вместе с остальным таким правильным миром, усатого Луки, был для неё не сколько как «дача в другой стране», а как запасной аэродром относительно жизни в России. «Когда в этой стране начнётся» то, что она пророчила все эти годы.
У неё ныне был ещё одна, уже личная, шкурная претензия к этому химеромиру. В котором, по её мнению так сильно пахло новой инкарнацией «Русской весны» с самым настоящим ароматом «совка», настоянном на адском пламени в Руре.
Запасного аэродрома, когда «в этой стране» падёт режим, у Ханны уже не было.
Как и не осталось надежд на то, что в ближайшие годы «режим падёт».
Оставалось лишь, как многим шедшим рядом — таким же по образу мыслей, похожей интеллектуальной работе и уровнб дозодов как и неё, взять в руки палочку с картонкой. Но не с фотографией для «Бессмертного полка», который, по её мнению, присвоили себе чекистские власти и «патриоты», а с «невинными немецкими жертвами мести можемповтопрителей»!
Она шла вместе с сотнями и тысячами по Невскому проспекту… там же, где выходила за храброго Лёшу, который, как издевательски напоминали ей многие «ватно-патриотические»
К сожалению, в Питере на марш скорби вместо миллионов вышли сотни и тысячи. А миллионы безмолвствовали и занимлаись своими делами. Либо вообще думали о происходящем в соответствии со своими неправильными, орочьими представлениями о добре и зле.
Ханна всегда была твёрдо уверена, что лучше ватников знает, как надо для страны и народа.
Хотя действительность, как она не могла не признать, в очередлной раз хлестала наотмашь её по лицу — можно сколько угодно было восхищаться собственной храбростью. Да и правильный ракурс съёмки «марша миллионов» иностранные, либеральные и сами участники марша в фоточках для соцсетей подбирали легко, изображая массу вышедших на протест.
Но ракурс съёмки не мог заменить того, что этих, «неправильных русских» в «этой стране» было в тысячу раз больше «правильных».
А «настоящей, совестливой русской» бежать было, всё равно уже некуда!
Ни домика в Беларуси, которая могла, скинь Луку, стать европейской быстрее, чем «рашка», ни возможности выехать в Европу сороковых, которая, как Ханна понимала, была совсем иной, чем в 2021-м, Израиля вообще тут ещё не было, да и не подходила она по генам. А Рига и Тифлис были — жутко сказать! — советскими.
Воспоминания молодости были окрашены какой-то истерической надеждой и воспоминаниями о «сумасшедшей свободе», когда, например, осенью 1993-го она, молоденькая училка русского языка и литературы, лихо отбрила и «поставила на место» группу студентов на практике в её школе. Заткнув рот выросшим при СССР и успевшим получившим школьное советское воспитание 80-х вчерашним детям, сомневавшимся в необходимости расстрела «этих красно-коричневых» в Белом доме.
— ..То, что вам называют русским народом — это народ генетических рабов и крепостных, которые выросли из Золотой орды. Которых власть гнала на захваты всего, что вокруг. Место жительства нас, мордвинотатарорусачков — чуть-чуть в болотах. Настоящие русские остались только западнее, на Украине..
Тогдашние настроения её очень легли в борьбу «за Украину» после Крымнаша. Слова из Киева про мокшан и правильных русских, нацелены были именно на воззрения подобных ей.
Теперь же… ни домика в Беларуси, ни Украины- настоящей Руси, как она подчёркивала в своих литературных опусах, а только «можем повторить», Советская Украина вместо той, которую она считала правильной.
Всё что оставалось ей — с отчаянием обречённой идти сегодня по Питеру.
Она шла и каялась. За всё, за Россию. Эту мерзкую, сталинскую, совковую, путинскую, русскомирную.
Ночь с 27 на 28 июня 1942. РФ, Москва, Москва. Большой Девятинский переулок. Здание посольства США. Посол Соединенных Штатов Америки в Российской Федерации Бартл Горман.
Русская полиция не подарила нужной картинки. Шествия, хотя и не получившие официального разрешения, разгонялось настолько лениво и бескровно, а участвовавших набралось хоть сколько нибудь заметно только в Москве и Санкт-Петербурге. 15 и 4 тысячи в двух крупнейших русских «миллиониках».