Посвящения и посвященные в Тибете
Шрифт:
Необычная практика, совершенно не связанная с темой моего изложения, но которой я коснусь из-за ее своеобразия, заключается в чтении на небесном своде предсказаний относительно состояния здоровья человека или приближения смерти. Она приводится в одной из работ ламы Ян Тига "Зерцало, предсказующее смерть" и была поведана мне устно примерно так.
Очень рано утром или под вечер, когда небо совершенно чисто, ученик должен стоять обнаженным под открытым небом, выпрямив ноги, вытянув руки, и в одной из них держать палочку или четки. Из этой позы он смотрит "глазами и разумом" в сердце своей тени. Созерцая его с предельным вниманием, он замечает бледно-голубой свет. Когда этот свет воспринимается
ГЛАВА XI
ДАЛАЙ-ЛАМА
Многие читатели, вероятно, удивлены, почему до сих пор в этой книге ничего не сказано о далай-ламе. Коль скоро нашей основной темой являются ламаистские посвящения, то основное внимание, по-видимому, должно быть уделено именно ему – Великому Главе посвященных. Рассмотрим этот вопрос.
Хотя на Западе и начинает складываться более ясное представление о Тибете и этой стране посвящено уже большое количество серьезных книг, тем не менее иностранцы слабо представляют себе, кто такой далай-лама и какова его роль. Английские чиновники, которые либо лично встречались с далай-ламой, либо поддерживали дипломатические отношения с его представителями, пожалуй, являются наиболее осведомленными авторами, однако изображают правителя Тибета практически только как политического деятеля (именно это и интересовало их читателей).
Помимо этих авторов, встречаются люди, не то что никогда и шагу не сделавшие по тибетской земле, но и не располагающие мало-мальски достоверной информацией относительно его жителей, которые, тем не менее, берут на себя смелость выдавать за действительность свои ничем не обоснованные выдумки.
Некоторые из них изображали далай-ламу человеком, владеющим всеми языками мира. Другие безапеляционно утверждали, что он является "папой" буддистов. Третьи, в свою очередь, говорили, что он-де маг, который обычно занят творением чудес самого фантастического характера; а его дворец в Потале некоторые изображали как некую "святая святых", недоступную для непосвященных и населенную сверхлюдьми, иерофан-тами, хранителями грозных мистерий.
Все это не более чем фантазии. Далай-лама преимущественно глава светской власти, автократический монарх Тибета62.
В книге "Магия и тайна Тибета" я вкратце описала далай-ламу в роли аватара [тулку] Ченрези. Здесь же дополню ранее сказанное, дабы рассеять неверное толкование этой величественной персоны в ламаистском мире.
Далай-ламы являются преемниками первоначальных великих лам школы "желтошапочников". Чтобы познакомиться с их историей, мы должны вернуться к моменту основания этой школы Цзонхавой, то есть к XV веку.
Монастырь Гандан, расположенный в двадцати километрах от Лхасы, – колыбель далай-лам. Он был сооружен Цзонхавой в весьма необычном для возведения гомпа [монастырей] месте. Обычно гомпа, в гордом и суровом одиночестве, строились на какой-нибудь возвышенности; Гандан стоит в окружении гор. Два других монастыря, относящихся к тому же периоду и возведенных учениками Цзонхавы, также пренебрегли вершинами и располагаются у подножья гор, но они хорошо видны проходящим мимо путникам, тогда как Гандан полностью скрыт в воронкообразной впадине, и путник может проехать совсем рядом, не подозревая, что в двух шагах находится большое монастырское здание.
Традиция объясняет эту странность: говорят, что Цзонхава предвидел наступление
Цзонхава был первым настоятелем Гандана и там же закончил свои дни. Великолепный мавзолей из серебра и золота, украшенный драгоценными камнями и окруженный своеобразным навесом, был воздвигнут в его честь в большом храме, выстроенном в центре монастыря. Многочисленные паломники, – я была одной из них, – посещают эту гробницу, у подножья которой непрерывно горят сотни светильников.
Цзонхава был традиционным религиозным наставником; продолжая работу, начатую Атишей и его учеником Домтоном, он сделал все возможное, чтобы укрепить ставшую к тому времени крайне слабой монашескую дисциплину тибетского духовенства. Именно по этой причине его ученики были названы "гэлугпа", то есть "следующие добродетели". Название "желтые шапки" они получили потому, что Цзонхава, желая отличить их от других монахов, носивших красные, обязал их носить желтые головные уборы. Однако такая простая причина не показалась удовлетворительной для людей, жаждущих чудес.
Говорят, что Цзонхаве явилась богиня Дордже Налд-жорма и посоветовала изменить цвет и форму головных уборов учеников, заверив его, что если они будут носить желтые шапки, то, несомненно, превзойдут своих "красно-шапочных" соперников. Сокращая широко распространенные названия "желтые шапки" и "красные шапки" до "Желтая школа" и "Красная школа", некоторые иностранцы думают, что одни ламаистские монахи носят красные одеяния, а другие – желтые. Я уже отмечала, что это не так. Одеяние монахов обязательно темно-гранатового цвета и одинакового покроя для всех школ и обоих полов. Монахи наиболее значительного ответвления последователей древней религии тибетцев, "белого бонпо", носят такое же платье. Только форма головного убора, его цвет и цвет мантии (нечто вроде католического далматика), называемой дагам, которую ламы надевают во время службы, и позволяют определить, к какой школе принадлежит облаченный в это одеяние человек.
Было бы неправильно думать, что Цзонхава стремился вернуть ламаизм к учению первоначального буддизма, исключив примеси индотантристского и бон-шаманистско-го происхождения. Он в неменьшей мере придерживался ритуалов, чем "красные шапки", и принимал большую часть их предрассудков.
Отличительные – и можно сказать, единственные – черты его реформы проявились в том, что касается монастырской дисциплины. В то время как "красным шапкам" дозволялось употребление спиртного и обет безбрачия требовался только от монахов, получивших более высокое посвящение в духовный сан ге-лонга [букв, "добродетельный нищенствующий"] и выше, Цзонхава запретил женитьбу и употребление возбуждающих напитков всем членам монастыря без исключения63.
Религиозный наставник, почитаемый множеством своих учеников, Цзонхава никогда не был непременным главой всей церкви. Ни наследовавший ему племянник Кхайдуб-Дже, ни другие ламы, которых считали перевоплощением последнего, а потому и преемственными настоятелями Гандана, точно так же не были облечены властью как диктовать свои убеждения верующим, так и отлучать от церкви всех тех, чьи взгляды не совпадали с их собственными. Такой привилегии среди буддистов никто и никогда не имел.
Несмотря на интеллектуальный спад среди тех, кто возвратился к суевериям, дух первоначального Учения все же жив среди буддистов и достаточно силен, чтобы предотвратить отход от свободы воззрений среди ученого духовенства, к которой обязал своих учеников Будда.