Шрифт:
– Я мертва? – спросила она пытаясь увидеть хотя бы одну не чёткую линию в полной темноте.
– Нет родная, конечно же нет. Я бы не пережил такой утраты. – ответил грубый, но ласковый голос.
– Почему тогда я не ощущаю своего тела?
– Ты понимаешь меня?
– Да.
– О отцы! Как давно я хотел быть услышанным.
– Кто ты? – голос девушки дрогнул.
– Я Аран, так меня назвали родители. А кто я? Увы я не могу ответить на этот вопрос, я не знаю кто я для вас, и не знаю кто вы для меня.
– Я сплю?
– Ты
– Значит, ты в моей голове? Ты демон?
– Я не знаю значения этого слова, вернее я знаю, но не понимаю его. Если тебе так будет удобно, можешь меня так называть.
– Мне неуютно, – голос её дрожал всё сильней, проявляя ноты истерики. – Я хочу проснуться.
– Конечно, конечно, всё что скажешь, если захочешь поговорить, позови меня, я постараюсь прийти.
– Я хочу проснуться!
– Аран, моё имя Аран.
Она открыла глаза. Красивая высокая, с длинными стройными ногами, изящной фигурой и миловидным, овальным лицом. Каштановые волосы крупными, слегка извивающимися локонами спадали на плечи. Поднявшись с пола, девушка поправила когда-то ярко синее, ныне выцветшее лёгкое платье, и опираясь о стол, потёрла лоб.
– Жуть какая… Так, хорошо. Что дальше? – разговаривала она с собой собираясь с мыслями и огляделась по сторонам.
Вокруг был бардак, всюду валялись глиняные горшки, бутылки, на столе, на страницах открытой книги, плесневел хлеб. Всё было на своих местах, и удовлетворённая этим фактом девушка вышла из сарая.
– Василина! – послышался голос матери из окна. – Отнеси отцу воды, жарко очень.
– Хорошо мам.
Девушка, окончательно придя в себя, направилась к колодцу. Пройдя между большим домом из сруба и коровником, прихватив кувшин у порога, она вышла со двора и босые ноги понесли её к небольшому садку, насчитывающему десяток фруктовых деревьев, находившемуся неподалёку.
Не прошло и часа как она добралась до склона, увидев внизу отца, который вилами переворачивал стога сена, чтоб те лучше просохли. Сделав глоток из кувшина, она поморщилась.
– Тёплая уже. А если…
Прищурив глаза, обхватив сосуд ладонями, она глубоко вдохнула и замерла.
– Ну! – произнесла она сердито. – Давай. Остывай! Ну!
Девушка сердито потрясла кувшин и стенки его запотели.
– Получилось… Получилось! – обрадовалась она и рванула со склона к отцу, радуясь словно дитя.
– Василина, девочка моя. – довольно произнёс отец. – Ты тут зачем?
– Я тебе воды принесла. Ужарился совсем поди?
– Спасибо дочка. – он принял кувшин и сделав крупный глоток дёрнулся от пронизывающей зубы боли. – Она ледяная. Ты где её такую взяла?
– Пап, ну, где воду берут, в колодце.
– Но… Она же ледяная, как ты?
– Кувшин, наверное, не знаю пап.
Он пристально смотрел на дочь, на её сияющее красивое лицо и улыбка расплылась на его лице.
– Что? – смущённо спросила она, отведя взгляд в сторону.
– Какая же ты у меня красивая. Не за горами тот день, когда женихи толпами повалят.
– Па. – недовольно ответила она.
– Тяжело тебе будет выбрать, ох тяжело. Уверен, что и с Валиора один два молодца да появятся.
– Ты опять за своё? Не начинай, фу!
– Вот посмотришь моя хорошая, вот посмотришь. – он обнял дочь и погладил её роскошные волосы.
Когда солнце подползало к горизонту, Василина лежала под старой яблоней и смотрела в верх, на сочные, дозревшие плоды.
– Ты? Или ты? А может быть… Вот ты мне больше всего нравишься. – она посмотрела на небольшое яблоко на самой верхушке и сделала лёгкое движение пальцем. Ветка дрогнула, плод устремился вниз, и, казалось бы, сейчас окропит землю своим соком, но, у самой земли, яблоко зависло в воздухе после чего мягко легло на землю и покатилось к девушке. Явно довольная таким исходом, Василина расхохоталась.
Ночь спрятала округу, плывущие облака пытались скрыть звёзды, лишая землю даже малой надежды на свет.
– Мам, пап! Я спать!
– Ты опять на сеновал? – крикнул отец. – Смотри я буду караулить! Не дай бог увижу я какого-нибудь смельчака. Выпорю, обоих!
– Па! – брезгливо ответила она.
– Днём пусть приходят, смельчаки. – повторился он, зная прекрасно что никто конечно же к ней не ходит. Зная, что он воспитал целомудренную дочь.
Девушка, умывшись с ведра, сполоснув ноги, подошла к сеновалу, затушила фонарь, зная, как сердится мать, когда к сену приближаются с огнём, и почти на ощупь добралась до раскинутого на сухой траве одеяла. Упав на мягкую постель, он долго смотрела в темноту наслаждаясь запахом свежего сена, размышляя о том, что с нею происходит, откуда эти силы, и кто этот демон.
– Аран. – чуть слышно позвала она и погрузилась в сон.
– Здравствуй моя родная. – прозвучал теперь уже знакомый голос.
– Странно, но мне кажется, что я давно тебя знаю.
– Я присматриваю за тобой, какое-то время.
– Я… значит мои чувства меня не обманывали. Мне часто казалось, что за мной следят, даже тогда, когда это было невозможно.
– Ты права, я следовал за тобой словно тень.
– Ты… Ты следишь за мной… Ты читаешь мои мысли?
– Нет, я наблюдаю за тобой, то с неба, то с земли, но я всегда боялся прикоснуться к тебе.
– Ты смотришь со стороны? – взволнованно спросила она. – То есть ты хочешь сказать, что наблюдал, даже тогда, когда я голая? Когда я купаюсь, переодеваюсь?
– Да. – спокойно, не выражая эмоций ответил голос.
– Ты… Ты… Так нельзя! Фу! Нельзя подсматривать!
– Почему?
– Потому что я голая, это… Это неправильно, никто не должен видеть меня обнажённой. – девушка вспомнила слова отца об армии женихов и ей стало дурно. – На меня будет смотреть муж, больше никому нельзя. – совсем поникшим голосом добавила она.