ПОТАЕННОЕ ПЛАМЯ

Браун Сандра

– Знаю, дорогая, но какое-то время нам придется им подыгрывать. Нам и прежде случалось идти на жертвы, но это всегда приносило пользу.

– Да, но на этот раз это переходит всякие границы.

– Забудь о них и попытайся расслабиться, – сказал Карсон, прижавшись к ней своим плотным, коротким телом.

Карсон слегка погладил Оливию по щеке и быстро поцеловал ее в губы – на большее он не решался, зная, что более пылкие поцелуи не доставляют ей удовольствия. Карсон провел рукой по ее шее и груди, нежно лаская то одну грудь, то другую. У Оливии была всего одна беременность, и соски ее не потемнели, а оставались такими же розовыми, словно у юной девушки.

Он наслаждался, чувствуя тепло ее тела, упругость грудей, до тех пор, пока она не стала проявлять нетерпение. Ее беспокойные движения были для него сигналом, что пора переходить к делу.

Он лег на нее и не встретил сопротивления, когда его плоть вошла в ее тело. Его страсть достигла апогея и сошла на нет в считанные минуты. Он никогда не делал попыток продлить наслаждение. Монахини в Школе урсулинок в ее родном Орлеане научили Оливию: леди не должны получать наслаждение от сексуальных отношений, они покоряются и терпят это из любви. Карсон это понимал. Если у него временами и появлялось желание добиться от Оливии более теплого приема, то это было не более чем мимолетной фантазией. Его собственные крики восторга заглушала пышная подушка, в которую он зарывался лицом.

Его слегка погладили по плечу, и это было единственной короткой лаской, которой он добился. Оливия слегка прикоснулась губами к его губам и высвободилась, скорее, вырвалась из его объятий. С того самого дня двадцать лет назад, когда она, не проявляя никаких эмоций, предложила Карсону стать ее любовником, ему ни разу не позволили продлить удовольствие или насладиться созерцанием ее прекрасного тела после занятия любовью.

Сегодня, как и всегда, Оливия встала с постели и направилась в ванную. Он слышал, как там льется вода: она мылась. В спальню она вернулась, уже одетая в пеньюар.

– Карсон, у меня появилась идея. – Она начала ходить взад-вперед по дорогому ковру вдоль кровати. Ему никогда не разрешалось оставаться у нее на всю ночь, и Карсон ревновал ее к тем людям, с которыми она проводила время вне постели.

– Да, дорогая? – спросил он покорно. По ее возбужденной жестикуляции и сосредоточенному лицу он понял, что она захвачена своей идеей. Сегодня ему опять придется удовлетвориться теми краткими ласками, которые она позволила ему.

Пока Оливия излагала свой план, Карсон слушал с все возрастающим удивлением, которого не мог скрыть. Ее план был отчаянным и опасным, умным и талантливым, нереальным и вполне достижимым. Поначалу возражал против мотивов, приведших к рождению этого плана, негодовал на предложенные ею методы достижения цели, но в конечном итоге, как всегда, согласился помогать ей.

Глава 6

Пока Оливия излагала свой план, который самым драматическим образом скажется на судьбе Лорен, девушка ворочалась в своей постели, тщетно пытаясь заснуть. Она беспокойно металась, и мириады мыслей роились в ее голове, вдребезги разбивая спокойствие, которое ей с трудом удавалось сохранять в доме Локеттов.

Оливия и Карсон были загадкой, разрешить которую она не могла. В какой-то момент Лорен казалось, что они понимают, какая она на самом деле, и принимают ее, но уже в следующий она чувствовала явную угрозу с их стороны. Карсон был добр к ней, но он служил Оливии. Оливия же относилась к Лорен со сдержанной холодностью, и это было самой слабой характеристикой ее поведения.

Вандайверы Лорен напугали. Она никогда не присутствовала при обсуждении сделок, и ее поразили черствость и неуступчивость Паркера. Что касается Курта, то он, вне всякого сомнения,

был таким же алчным и тщеславным, как его отец.

Вспомнив этого молодого человека, Лорен задрожала, как от холода, несмотря на теплое одеяло. Он был по-своему красив, если нашлись бы ценители такого рода красоты, чувственной и грубой, но ее отталкивало его тяжелое, сильное тело, а от его елейного, вкрадчивого голоса ей становилось дурно. Она чувствовала, что от него тоже исходит угроза, но совсем не такая, какую она чувствовала в Джереде Локетте.

Джеред.., сын Бена был распутником и негодяем, пьяницей и бабником, но почему Лорен все время думает о нем? Почему его длинное, худое тело так привлекает ее? Почему ее мучает желание дотронуться до него?

Лорен прошла инициацию и была посвящена в тайны процессов, происходящих в женском организме. Но Доротея Харрис объяснила Лорен только азы сложной науки, когда ей исполнилось одиннадцать лет, так что ее познания в вопросах секса были прискорбно скудными.

Ей было пятнадцать, когда она осознала, что между мужчинами и женщинами существует некое таинственное и странное влечение, некая непонятная реакция друг на друга. Однажды ей случилось быть на пикнике в честь возвращения участников испано-американской войны на Кубе. Она сидела с книгой в тени дерева, когда ее внимание привлекли молодой солдат и его хорошенькая жена. Лорен знала их обоих. Они прожили вместе всего несколько недель перед его уходом на войну.

Молодые люди сидели под соседним деревом, крепко прижавшись друг к другу. Они не разговаривали, но их взаимная любовь была очевидна. Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Рука молодой женщины покоилась на бедре мужа, и кончиками пальцев она ласкала его. Тайком, из-под очков, Лорен наблюдала за ними и видела, как он взял ее руку, поднес к губам и страстно поцеловал ладонь. Потом снова положил ее руку себе на бедро и крепко прижал ее.

По какой-то непонятной причине сердце Лорен тяжело забилось. Она почувствовала, как все ее тело обдало жаром, и какое-то странное жжение в нижней части тела. Ее груди напряглись и заныли, а соски поднялись и отвердели под блузкой. Ей было неприятно и стыдно, что ее тело так бурно отреагировало на увиденное и что эта реакция возникла в интимных частях ее тела.

Мужчина наклонился и что-то прошептал на ухо жене. Она улыбнулась и кивнула. Он встал, протянул руку, чтобы помочь ей подняться, потом страстно поцеловал ее в губы. Лорен почувствовала, что ей стало трудно дышать.

Они обменялись улыбками и тихонько ушли с пикника. Они ни с кем не попрощались, и, видимо, Лорен была единственной свидетельницей их ухода.

Эти тревожные, но восхитительные ощущения, которые она испытала много лет назад, когда тайком наблюдала, как молодая пара обменивалась ласками, были почти забыты Лорен. Но, когда сегодня днем она неожиданно увидела Джереда Локетта, опирающегося о дверной косяк, они всплыли в памяти с поразительной живостью. Почему?

В янтарных глазах она прочла презрение к себе и была глубоко уязвлена этим. Что она сделала? За что он презирает ее? Даже полные ненависти, отвратительные слова, брошенные ей Уильямом, не ранили ее так, как этот понимающий взгляд и презрительный изгиб чувственных губ Джереда.

Он не сводил с нее глаз в течение всего обеда. Курт тоже наблюдал за ней. Но его взгляд был холодным и оценивающим, глаза же Джереда жгли ее, как языки золотого пламени.

Все ее тело трепетало под ночной рубашкой. Она закрыла глаза, но от этого образ Джереда стал еще более отчетливым.