Потаённый уголок: акт второй
Шрифт:
– Уже вечер, темновато, завтра в школу, да уроки делать надо.
Уж про то, что есть хочется, я промолчал.
Я стоял возле качелей, в то время как Снежинка сидела на них и молча покачивалась. Было уже темно, детская площадка плохо освещена, вокруг нас лишь тишина, нарушаемая скрипом и скрежетом качели, и мы на ней. Зачем? А черт его знает, но Снежинка хоть успокоилась, больше не плакала, только молчала. Последние свои слова она произнесла в школе, когда встала со стула охранника и стала стягивать с себя пончо, я тогда отчего-то испугался,
– Не бойся, я не эксбиционистка, на мне школьная форма.
Произнесла она, а я открыл глаза, убедившись в этом. С тех пор мы молчали.
Я за это время о разном успел подумать, в том числе о её школьной форме, которая оказалась чистой, не мятой, и... обычной. Почему-то это меня удивило, мне казалось, под пончо скрывается дорогая, яркая, необычная форма, а тут вполне себе из обычной, не дорогой ткани, без рюшечек и стразиков, как её куртка, разве что с красивой вышивкой, но самодельная, из обычных ниток. Ничего намекающего на деньги. Передо мной предстала красивая, но не выделяющаяся из толпы школьница.
Аккуратно сложив своё пончо в рюкзак, она накинула куртку, и мы молча вышли из школы и направились на детскую площадку, и я понадеялся, не выйдет такого же разговора, как с Викой тогда, да и, главное, детей не будет. Но прошло уже десять минут, а мы всё молчали, пора было с этим завязывать, время утекало, так и до ночи просидим без толку. На мои слова она ответила не сразу, какое-то время ещё качалась, пока не упёрла ноги о землю и не остановилась. Наконец начался разговор:
– Я бы попрощалась, и мы бы разошлись домой, да страшно мне сейчас одной оставаться.
– Это мне говорит человек, поставивший свой класс на колени.
– Я не ставила никого на колени!
– возмутилась она.
– И ты об этом уже узнал?
– Пытался о тебе что-то выяснить, да ты как закрытая книга! Хотя не старался особо, переубедила твоя подруга.
– Саша?
– Ага, не шибко она в этом плане разговорчивая. Но слушай, что это вообще было с тобой? Почему ты думала, что тебя бить будут?
Она серьёзно посмотрела на меня, словно оценивала.
– Почему ты не остался со Снежаной? Вы друзья ведь, а я собиралась отобрать у неё её пост.
– От ответа, значит, ушла, ага. Почему я не могу уйти?
– Я отвечу, но сперва хочу услышать твой ответ, это важно.
Её голос, её выражения лица, вообще вся она излучала серьёзность, будто и не было недавно той плачущей девчонки. Я вздохнул, решив ответить честно, так мне казалось будет лучше.
– Я и сейчас остаюсь её другом, хотя считает ли она им меня теперь, другой вопрос. Но мне просто не понравилось, как она повела себя, мягко так скажем, по-скотски. Вот. Да и ты выглядела тогда не очень, я и подумал, мало ли чего с тобой случится, вот и рванул.
– Спасибо, - тихо произнесла она, опустив голову.
Я подумал, что сказал чего-то не так и она сейчас опять уйдёт в себя, заплачет и мы так и просидим тут час. Но она вдруг соскочила с качели, повернулась ко мне, сказав:
– Проводи меня до дому. Одной мне сейчас страшно.
– Э... ладно, - буркнул я.
Про то, как далеко переть
Дорога до её дома оказалась длинной.
"И она каждый день столько ходит туда и обратно? Минут двадцать уже идём!" - поглядев себе под ноги, я не заметил там асфальта - грязная земля, да и только.
Мы вышли за пределы обычных улиц города, попав в застроенные множеством одна- и двухэтажными частными домами улицу, этакую дачу в пределах города. Большей частью дома выглядели старыми, потрёпанными, за заборами виднелись яблоневые деревца - сейчас лысые, с торчащими ветками, словно старческие руки, - а на них самих висели старые тазики, или таблички, что тут сторожат собаки. На одном заборе я увидел валенки. И опять это не вязалось с впечатлением о Снежинке, что она богатая. Разве что нам ещё переть до её особняка, только такого впереди я не видел.
Хотя о чём я, такая темень, хорошо бы куда не вступить.
– Мы... куда идём?
– Домой, - с весельем ответила она.
– И советую в своей одежде навести порядок, у меня мама строгая в этом деле.
"А вот это уже серьёзно, если мама хуже дочери", - чертыхнулся я, посветив телефоном на куртку. Тем временем продолжая:
– Меня вот какой вопрос интересует: у тебя богатая семья?
Она с удивлением посмотрела на меня, не понимая вопроса, но что-то ей пришло в голову, раздался смешок.
– Ты всё это время думал, я богачка?
– Было дело.
– Хех, когда-то моя семья зарабатывала много, но после... дома расскажу лучше. Но вот волосы мне закручивает каждый день соседка, мама ей когда-то очень помогла, она и благодарна очень, да и любит с причёсками возиться - парикмахером была. Да и такому цвету волос с волнами лучше идёт, правда? А вот пончо мне подарила Саша, а то я, когда была при деньгах, привыкла к яркой одежде, а сейчас с такой сложно, вот я и ходила в их кружок, хотела приукрасить себя. А Саша мне пончо сшила, его проще красивым сделать, да и остальное скроет. Я ведь ещё от богатства не отвыкла, пускай и забила на это.
Она махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.
"Во я дурак!", - подумал я про себя. Вот так, а я выдумал себе и себе же поверил, хотелось провалиться под землю. Глубоко.
– Не понимаю я тебя, - наконец сдался я.
– Зачем тебе всё это, почему ведёшь себя так, с чего вдруг решила стать режиссёром и чего расплакалась?
– Я о себе не люблю распространятся - есть причины, - произнесла она серьёзным голосом.
– Скоро всё расскажу, если захочешь. Мы пришли.
Она указала рукой на одноэтажный деревянный домик, входу куда закрывал серый забор. Подойдя ближе к воротам, я в свете не шибко яркой лампы над входом заметил облупленность краски старого, уж не знаю сколько лет стоящего тут, забора, о котором явно заботились, мыли, чинили, но в меру возможностей и средств. Снежинка подошла к дверце возле главных ворот (которые, как мне показалось, покосились и вряд ли открывались вообще), достала из кармана связку ключей и отперла дверь. Она со скрежетом открылась.