Потапыч: Остров Пряностей
Шрифт:
– Что это с тобой, Потап? – поинтересовался я, на уже серьёзно обеспокоенный.
“И сюда добрался, шебуршень беспокойный! Плохо мне, у-у-у…” – недовольно сообщил мне топтыгин.
– А что случилось-то?
В ответ Потап, постанывая и порыкивая, завалил меня мыслеобразами. Поскольку это были мыслеобразы, то общий эмоциональный посыл был: “это ты во всём виноват”, “не особо виноват, но не я же”, ну и “пока ты на этой бесовской таратайке – я буду спать!”
Разбор привёл к тому, что я умеренно и не слишком сильно поржал. Дело выходило вот в чём: у Потапа нарисовалась…
“Скоти-и-ина” – провыл страдающий мохнатый на мои мысли.
– Естественно, – честно и не без некоторой гордости признал я. – Только мы же уже плавали на речном корабле. И всё было нормально.
“Я за тобой не смотрел почти”, – буркнул Потап. – “И там так не качалось!!!”
Разбор полётов выявил такие вещи: во-первых, Потап в момент, когда мы плыли к Золотому, приглядывал за мной редко и вполглаза (ну кроме акта пожирания духов-рыбы, само собой). Занят был, судя по недооформленным образам, “душевной хирургией” меня любимого, вроде и в теле что-то менял относительно эталонного беролака. Ну а про огненного жаба можно и не говорить, хотя сама идея мне его подложить, очевидно, зародилась в медвежьей башке как раз по аналогии: он как бы этим и без того не первую неделю занимался, в смысле, душевно хирургичил.
Во-вторых, как понял уже я, Гордость возвышалась над водами Золотой почти на десяток метров, а то и побольше. Тогда как речная Быстрица – метра на три, три с половиной от силы. И “амплитуда колебания” у Гордости побольше, усугубляемая, вдобавок, огромными водяными колёсами, у каждого из которых свой дух-двигатель. И синхронные-то они синхронные, но всё равно покачивают.
– Это мы ещё в море не вышли… – покачал головой я.
“Иди в жопу!” – несчастно “рявкнул” Потап. – “И не тереби меня! Я спать буду, пока мы не доплывём!” – сообщил топтыгин.
Вяло дёрнул задней лапой – явно пнуть хотел, мохнатая зараза. Но, как понятно, даже близко до меня не достал. Я посмотрел на меховую задницу, прикинул, а не устроить ли мне возмездие… Но решил проявить безграничное благородство: во-первых, пинать недееспособного (пусть даже и заслужил, жопа такая!) мне не доставляет должного удовольствия. Во-вторых – эта скотина оклемается и ответит! Так что пинать Потапа надо не когда он ослаб, а когда я стану достаточно силён. Это будет и приятно, и справедливо и вообще – выйду красавчиком.
Так что вместо пинка уточнил, на всякий случай, не связано ли недомогание топтыгина с перемещением от Зиманды. Получил ответ, что “нет”, несколько обзываний и посыл в жопу.
– Нет, не буду я тебя пинать, Потап. Ты такой сла-а-абый, вя-а-а-алый – противно. Валяйся тут, а я пойду, – довольно заключил я, стремясь встать с кровати.
Что через несколько секунд получилось, без всяких медвежьих пинков. А возмущённо-обиженный рёв Потапа напоследок искренне радовал, не хуже, чем от возмездного пинка.
На следующий день Гордость причалила к Плиску. Я даже полюбовался за совершенно бешеной суетой загрузки с полчасика и забил: от этой суеты и мельтешения я рисковал подхватить морскую болезнь, как и Потап. Будем на пару валяться, я в койке, он в берлоге, и вяло переругиваться, потому что на не “вяло” – никакого желания не будет.
В комнате прикинул, а не побродить ли мне по портовому городу, но решил, что нахрен оно мне надо. Бессмысленным зевакой я никогда не был, только осмысленным, если от зевания на что-то есть потенциальный толк. Такого толка в Плиске на текущий момент не наблюдалось. А прочитанная приключенческая литература, жизненный опыт, да и потенциально-возможное внимание Шута от самой мысли “побродить” отталкивала.
Так что засел я за книги, перекусив и угумкнув на переданное через Гритку извинения капитана: мол, банкета сегодня не будет, завтра тоже, дела. Ну и продолжил возиться с книгами и на следующий день, даже занявшись вычерчиванием блок-схем. И обнаружил, что покачивает уже заметно, не сказать, что мешает письму, но некоторый дискомфорт доставляет.
Вышел на палубу – и да, Гордость рассекала не серовато-голубую реку, а ультрамариново-синюю гладь океана. И, помимо пейзажа, любовался актом религиозного… чего-то там. Златка стояла у палубы и завывала, не обычным своим “лолькиным” голосом, а прям как буря. И на это завывание отзывались потоки воды, переливающиеся через палубу, но не мочащие жрицу. И ощущение от этой мистики было отличным от того, что чувствуешь от владеющего или одарённого.
Посмотрел я на это, да и направился в комнату читать. А вечером в дверь постучали, что меня несколько удивило.
– Гритка?! – поинтересовался я, вчуствовался и понял, что нет.
– Нет, почтенный собрат, – пропищала Златка, заваливаясь в мою комнату.
– Приветствую, светлая, – произнёс я, не поднимаясь с койки и подняв бровь.
– Приветствую, видом. У меня к тебе есть интимная просьба, – с каменной рожей выдала девица-дельфиниха.
4. Абстрактная сказка
Как-то я от предложения интима от рыбодевки (ну, дельфинодевки, но разница внешне невелика) несколько впал в глубокую задумчивость. Вщемилась, понимаешь, фактически на грани приличий – и то, “на грани” исключительно в силу разных укладов-традиций, в том же Золотом за такое на хрен посылают… Хотя она сама напрашивается: прям вот хрен знает, что делать.
Нет, вообще я от партнёрши не откажусь: плыть пару месяцев, к хорошему и регулярному и я, и тело приучены. Но вот кандидатура… Да и вообще – с хрена ли так? Ей сексом трахаться Ид только с духовными особами велит? Так не было такого, Ид – не депутат какой, в влезании в интимные дела даже своих жрецов не замечен. Да и внешне девица страшновата. Даже не уродлива – страшна, слишком человечна и, в то же время, чужда. Но вообще…
– И у капитана и старших Гордости Лидари – та же просьба. Если возьмёшься – в долгу не останемся.
Нечеловеческим усилием я удержал морду лица. И не стал бегать и орать. А подключил голову: как-то слабо верится, что мной вот прям со страшной силой прельстились все офицеры корыта, со жрицей во главе.
– И в чём просьба, светлая? – решил я перестать офигевать, а получить прямую информацию, что из-под меня хотят.
– Навь на корабле, видом.