Потапыч: Остров Пряностей
Шрифт:
На обед направился на палубу: как оказалось, традиция офицерского приёма пищи была не только вечером, просто вечер – это “вечеринка у капитана дома”, а днём ставились лёгкие, но обширные столы, парусиновые стулья на надстройке. Кстати, к обеду выперлась троица из щенка-Лидари, надсмотрщицы и дурынды. Ни с кем не общались, Лидарёныш засранские взгляды бросал. Ну да и хрен с ними, я на эту публику особо не смотрел.
Вечером решил полюбоваться на берег, да и закаты на Зиманде чертовски красивые, гораздо многоцветнее и насыщеннее Земли. И вызывающие массу вопросов, насчёт толщины атмосферы до садящегося солнца. И насчёт того, а
Так вот, стою у перил палубы, за удалённым берегом наблюдаю, закатом любуюсь. Кстати, именно палуба на Гордости была обычно безлюдна: разве что офицеры какие-нибудь на надстройке, да и то не часто. Все внутрикорабельные перемещения и работы были внутри судна. Ну разве что, пассажиры, как и я по, палубе прогуливались, кости разминали. Но тоже нечасто, а уж на закате я вообще один был в зоне зрения и чувствительности (Гритку послал подальше, до капитанской каюты и обратно сам доберусь). И это одиночество и приятный пейзаж мне скорее нравилось. А Потапу, на удивление, нет: формализованных мыслеобразов от него не поступало, но недовольство ощущалось.
Стою, любуюсь и тут слышу, а потом чувствую: топает кто-то, одарённый. Ну да и хрен бы с ним, топает – и ладно, но через несколько секунд понимаю: ко мне. Напрягся, через секунду расслабился и озадачился. Потому что слабого духа телекинеза Лиры я, как бы, довольно неплохо изучил. И на кой эта дурында, явно тайком, пробирается ко мне? Оценила Лидарёныша как любовника и решила “вернуться”? Так нахрен она мне не сдалась: вот реально, лучше вручную вопрос решать, не так противно будет, во всех смыслах. Точнее, не от неё даже противно, а от своего прошлого отношения: так-то, что она, что девка из Счётов – разница не велика. Девка из Счётов, правда, почестнее, ну да ладно. Но вот от того, что я к этой дурынде какое-то время как к потенциально разумной относился и даже некоторые романтические чувства питал (или остатки Михолапа во мне, непринципиально) – реально противно. Не секс, а издевательство над своей тонкой душевной организацией выйдет.
Но бегать от неё… да щаззз! Путь добирается, а я её пошлю подальше, принял я взвешенное решение. И добралась: встала в паре метров, до меня и перил не доходя, сопит. Ну а я на неё, как понятно, внимания не обращаю, природами любуюсь. Хотя чувствами беролака отслеживаю и даже сам слегка обернулся без внешних проявлений. Дурында и всё такое прочее – мои предположения. Вероятные на девяносто девять процентов, а никак не на сто. И вот вонзит эта какая-нибудь агентша Пряного острова в мои нежно оберегаемые недра какой-нибудь ножик класса “смерть беролака”. И буду я по нави бродить, жалуясь ехидной луне на неустройство Мира и всеобщий сволочизм.
Но никаких ножей в меня вонзать дурында не собиралась. Постояла с минуту, посопела и выдаёт:
– Михайло Потапыч… – жалобно так ещё, сволочь такая.
Не обращать на такое внимание – глупо уже с моей стороны. Повернул морду, надменную и удивлённую:
– Ну? – приподняв бровь уточнил я.
– Михайло Потапыч, я перед вами… – выдала эта девка, запнувшись, типа в “волнении великом”.
Может, и не играет, но мне как-то пофиг совершенно. И общаться с ней никакого желания.
– А мы с тобой, девка, знакомы? – с хорошо отыгранным недоумением спросил я.
– Я… Вы… – бормотала она, краснея мордой, развернулась и убежала.
И ещё всхлипывала на бегу. Вот слов цензурных нет, мысленно пожал я плечами, взглянул мимоходом на бледную в лучах заката луну, да и махнул рукой. Если бы эта дура была для Лидарёныша чем-то, кроме способа самоутвердиться, то можно было что-то выкружить. Но на Лиру ему пофиг, гарантированно: лицедейством этот засранец не владеет, мыслишки его на роже написаны. Так что никакого “агента в тылу врага” или агента влияния я из этой дуры не получу. Общество её мне откровенно неприятно, так что и время на неё тратить смысла никакого.
“И мёдом не кормила!” – включился в мой внутренний монолог Потап, дополнив жуткие преступления девки перед моим почтенством.
– И это тоже, – не стал спорить я. – Потап, а что ты такой молчаливый-то? – заинтересовался я.
Ну просто не то, чтобы я без комментариев мохнатой задницы жить не могу (хотя иной раз он действительно поднимает настроение, только ему я этого не скажу). Но на новые впечатления и новых людей в окружении, да и на мои мысли он обычно реагирует своими Особо Ценными Комментариями. И ладно бы, пока я в Золотом собирался: там не только “кино про меня” смотреть было неприятно, я бы сам из себя в то время вышел, а то очень уж меня колбасило и бесило всё.
Но на Гордости я, со второго дня, вполне спокойный. Любопытствую, интересуюсь, а Потап – жопа любопытная. И, по логике, должен с интересом смотреть кинцо и комментарии свои вставлять. А от него – слабое ощущение, не более.
“Не знаю я! Отстань, шебуршень!” – прям рявкнул Потап. – “И Я – СПАТЬ!!!” – чуть не устроил мне инсульт миосульта своим воплем мохнатый.
Я башкой помотал, охарактеризовал незлобивым словом (не больше чем на минуту), кто этот засранец меховой есть. И решительно потопал в свою каюту. По пути бросив Гритке:
– Передай капитану и господам офицерам мои сожаления – нездоровится.
– Как скажете, почтенный. А что стряс…
– Бегом! – ласково улыбнулся я, и парня как ветром сдуло.
Завалился я на койку, став проваливаться в берлогу-пещеру Потапа. Потому что поведение для его мохнатой задницы ни черта не типичное. А про духов я знаю не так и много, и что первым приходит в голову: Потап как-то завязан на леса Зиманды. Мы от них удаляемся, а ему становится плохо. Не факт, что так, но первое, что приходит в голову. Ну и в таких раскладах надо валить со страшной силой с этой калоши, да и чёрт с Корифеем и рядом и прочей фигнёй. Жить (пусть без комфорта и хреново) можно и в жопемира волных земель. А вот без Потапа не факт, что получится, да и меня как бы на войну везут. В общем, понять, что творится с мохнатой задницей, надо срочно.
Древесно-лиственная берлога предстала перед моим душевным взглядом через минуту. И была древесной, лиственной и всё так же освещаемой светючими ягодами. Хотя, если подумать, света от этих овощей, по логике, не должно хватать на немалое пространство, а освещено всё прекрасно. С другой стороны – это место в мире мёртвых, нави или каком-то мистическом плане, так что логика и законы физики здесь применимы весьма условно.
А сам Потап вызывал практически жалость: валялся этакой тряпочкой, с несчастной мордой, медленно перекатываясь.