Потемкин
Шрифт:
Счастливый князь благодарил Суворова: «Объемлю тебя лобызанием искренним и крупными словами свидетельствую мою благодарность; ты, мой друг любезный, неутомимой своею ревностию возбуждаешь во мне желание иметь тебя повсеместно». Суворов отвечал взаимным лобызанием: «Драгоценное письмо Ваше цалую!..» [859] Их признания основывались на взаимном уважении: стратегия принадлежала Потемкину, тактика — Суворову. 13 сентября были взяты Каушаны, а днем позже Рибас овладел Гаджибеем. Князь приказал Севастопольскому флоту выходить в море против турок — а сам направился к двум главным оплотам противника на Днестре.
859
Лопатин 1992. С. 167.
Поскольку очаковская бойня была свежа на памяти турок, Потемкин надеялся взять крепости «дешево». Первой был Аккерман (Белгород Днестровский), в устье реки. Когда турецкий флот повернул обратно к
Теперь оставались знаменитые Бендеры — замок на высокой скале, охранявшийся почти целой армией: бендерский гарнизон насчитывал 20 тысяч человек. Потемкин одновременно начал устанавливать осаду крепости и открыл переговоры, а 9 ноября он уже отправил Екатерине «реляцию» о сдаче Бендер под названием «Чудесный случай»: «В городе восемь бим-башей над конницей их: в один день шестеро видели один сон, не зная еще о Белграде Днестровском. В ту ночь, как взят, приснилось, что пришли люди и говорят: «Отдайте Бендеры, когда потребуют, иначе пропадете». [860] Имел ли случай место на самом деле или турки искали предлог избежать русского штурма, но 4 ноября крепость сдалась; Потемкин взял 300 пушек — в обмен на разрешение гарнизону уйти. Акт о капитуляции свидетельствует, что применительно к Потемкину использовались титулы, которых по оттоманскому этикету удостаивался только сам султан.
860
Переписка. № 1015 (Потемкин Екатерине II 9 нояб. 1789).
Бендеры не стоили России ни одной жизни. Иосиф II направил Потемкину личное поздравление и подтверждал свое восхищение в письме к де Линю: «Осаждать крепости и брать их силой — это искусство [...] но овладевать ими таким способом — искусство высочайшее». Бескровное взятие Бендер австрийский император называл «вершиной славы» Потемкина. [861]
После сражения на Рымнике султан казнил великого визиря в Шумле, а сераскиру Бендер отрубили голову в Стамбуле: четыре месяца спустя английский посол видел его голову на стене сераля.
861
РГВИА 52.2.39.28 (Потемкин Штакельбергу 7 нояб. 1789); РГВИА 52.2.46.3, 14 (Иосиф II Потемкину 1 и 5 дек. 1789); ответные письма Потемкина Иосифу II и его переписка с Кауницем, Кобенцлем и де Линем показывают его тесные отношения с австрийцами в 1789 году.
«Ну, матушка, сбылось ли по моему плану?» — спрашивал Екатерину торжествующий князь. Сообщая, что кампания обошлась русской армии «даром», он перешел на стихи:
Nous avons pris neuf lansons
Sans perdre un garson.
Et Benders avec trois pachas
Sans perdre un chat. {91}
Победу Суворова на Рымнике Потемкин оценил с царской щедростью: «...ей, матушка, он заслуживает Вашу милость и дело важное. Я думаю, что бы ему? [...] Петр Великий графами за ничто жаловал. Коли бы его с придатком Рымникский?» Потемкин гордился тем, что русские спасли от разгрома австрийцев, и просил государыню «быть милостивой к Александру Васильевичу» и «тем посрамить тунеядцев генералов, из которых многие не стоят того жалования, что получают». [862]
862
Переписка. № 1014,996,1000 (Потемкин Екатерине II 9 нояб., 22 сен., 2 окт. 1789).
Екатерина наградила Суворова предложенным титулом (Иосиф II также жаловал полководца графским достоинством Священной Римской империи) и шпагой с алмазами и надписью «За разбитие Визиря». Потемкин благодарил ее и распорядился выдать каждому солдату суворовского корпуса по рублю. Посылая Суворову «целую телегу с бриллиантами» и орден св. Георгия первой степени — высшую военную награду, — параллельно с официальными поздравлениями он отправил личное письмо: «Вы, конечно, во всякое время равно бы приобрели славу и победы, но не всякий начальник с удовольствием, моему равным, сообщил бы Вам воздаяния. Скажи, граф Александр Васильевич! что я добрый человек. Таким я буду всегда». Суворов отвечал ему в тон: «Могу ли себе вообразить? Бедный, под сумою, ныне [...] Долгий век князю Григорию Александровичу! [...] Он честный человек, он добрый человек, он великий человек!» [863]
863
Лопатин 1992. С. 173 (Потемкин Суворову и Суворов Попову 8 нояб. 1789).
Потемкин сделался настоящим героем дня, переходя «от победы к победе», как писала Екатерина де Линю: теперь он полностью отвоевал Днестр, Буг и территорию между ними. Но оставался вопрос о том, как строить отношения с Пруссией. Екатерина уверяла князя, что следует его совету «мы пруссаков ласкаем», — но жаловалась: «каково на сердце терпеть их грубости и ругательством наполненные слова и поступки...» [864]
Тем временем главная австрийская армия, под командованием героя Семилетней войны, старика фельдмаршала Лаудона, 19 сентября заняла Белград Балканский, в то время как Кобург взял Бухарест.
864
Catherine II — Ligne. P. 114 (Екатерина II де Линю 5 нояб. 1789); Переписка. № 1008 (Екатерина II Потемкину 18 окт.).
В российской столице складывался настоящий культ Потемкина-Марса, бога войны. В честь очаковской победы была выбита медаль с его профилем; скульптор Шубин работал над его бюстом. Но Екатерина наставляла его, как благоразумная мать: «прошу тебя не спесивься, не возгордися, но покажи свету великость твоей души». Потемкин всерьез обиделся — на одну строчку письма императрицы ответил обстоятельным посланием, в котором снова угрожал посвятить себя церкви. «Епископской митры вы никогда от меня не получите, — возражала Екатерина, — монастырь — не место для того, чье имя гремит по всей Азии и Европе». [865]
865
Переписка. № 1016 (Екатерина II Потемкину 15 нояб.); № 1021 (Потемкин Екатерине II 5 дек. 1789); № 1023 (Екатерина II Потемкину 20 дек. 1789; пер. с франц.).
В Вене имя Потемкина звучало с театральных подмостков, женщины носили его изображение на поясах и кольцах. Он не мог не похвастаться Екатерине и послал ей один из таких перстней, но после ее выговора стал осторожней: «Как я твой, то и успехи мои принадлежат прямо тебе». [866]
Язвленный удачами Потемкина, австрийский император просил его заключить мир, который делали еще более насущным «злые намерения наших общих врагов» — то есть Пруссии. [867] В готовности турок к подписанию мира сомневаться не приходилось. Потемкин учредил свой двор в Яссах, молдавской столице. Ему принадлежала неограниченная власть над южной Россией и вновь завоеванными областями. Он жил в турецких дворцах; его свита стала еще более экзотичной; его наложницы вели себя как одалиски. Палящее солнце, огромное расстояние от Петербурга, годы, проведенные вдали от столицы, изменили его. Враги начали сравнивать его с полумифическим ассирийским тираном, прославившимся военными победами и изощренной любовью к роскоши, — Сарданапалом.
866
Переписка. № 1021 (Потемкин Екатерине II 5 дек. 1789).
867
РГВИА 271.1.43.3 (Иосиф II Потемкину 7 окт. 1789).
«Будьте внимательны к князю, — шепнула княгиня Екатерина Долгорукова своей подруге графине Варваре Головиной, приехавшей ко двору светлейшего в Яссы. — Он здесь пользуется властью государя». [868] Яссы, город, который Потемкин выбрал своей столицей, был создан словно для него. Его окружали три могущественные державы — Оттоманская Порта, Россия и Австрия. Жители города исповедовали три религии — православие, ислам и иудаизм — и говорили на трех языках — греческом, турецком и французском. Рынки, где торговали евреи, греки и итальянцы, в изобилии предлагали восточные товары. Здесь было «достаточно восточной пикантности, чтобы ощутить азиатскую атмосферу, и достаточно цивилизованности, чтобы европеец чувствовал себя заехавшим не слишком далеко от дома». [869]
868
Головина 1996. С. 105.
869
Ligne 1827-1829. Vol. 7. Р. 199 (де Линь Сегюру 1 дек. 1788).