Потемкин
Шрифт:
Один старый придворный явился в Покой Алексея Разумовского и застал его за чтением Библии. Посетитель этот был канцлер Михаил Воронцов, исполнявший свою последнюю политическую роль перед «заграничным путешествием». Он пришел, чтобы предложить Разумовскому княжеский титул: вежливый способ спросить, состоял ли тот в тайном браке с императрицей Елизаветой. Екатерина II Орловы желали знать: имеется ли брачная запись? Разумовский, вероятно, улыбнулся. Он закрыл Библию и достал шкатулку из черного дерева, инкрустированную золотом и перламутром. В шкатулке лежал старый пергаментный свиток, запечатанный императорским орлом...
Екатерина должна была действовать осторожно. Она прекрасно понимала, что означало бы возведение Орловых на вершину власти. Публично обвенчавшись с Орловым, она поставила бы под угрозу право на престол великого князя Павла Петровича, а возможно, и его жизнь, оскорбила бы и аристократию,
Дипломатические способности братьев Орловых, однако, оставляли желать лучшего. На какой-то дружеской вечеринке Григорий похвастался, что, если захочет, может свергнуть императрицу с престола за месяц. Кирилл Разумовский парировал: «Может быть, мой друг, но зато и недели не прошло бы, как мы бы тебя вздернули». Перепалка шутливая — но жуткая. Когда Екатерина намекнула на возможность брака с Орловым Панину, тот якобы ответил: «Императрица может делать что ей угодно, но госпожа Орлова никогда не будет российской императрицей». [67]
67
Валишевский 1911. С. 95-96.
Такое неустойчивое равновесие становилось опасным. В мае 1763 года, когда Екатерина отправилась в сопровождении Орлова из Москвы в Воскресенский монастырь, произошло событие, положившее конец притязаниям Орловых. Был арестован камер-юнкер Федор Хитрово, год назад поднявший за Екатерину вместе с Потемкиным конных гвардейцев. На допросе он сознался, что собирался убить Орловых, чтобы предотвратить планируемый брак и устроить замужество Екатерины с Иваном VI. Сама ли Екатерина с помощью Панина создала этого игрока, чтобы отказать Орловым? Если так, она добилась своей цели.
Вернемся к Алексею Разумовскому, который достал свиток из шкатулки. Воронцов протянул руку — но хозяин бросил свиток в огонь. «Передайте государыне, — сказал он, — что я всегда был только покорным рабом ее величества императрицы Елизаветы. Желаю быть также покорным слугой императрицы Екатерины. Просите ее оставаться ко мне благосклонной». История эта скорее всего легендарна, но пересказывающие ее считают, что Разумовский хотел таким жестом воспрепятствовать браку Екатерины. Впрочем, она очень любила обоих Разумовских — добродушных шармеров и ее старых друзей. Возможно, документа не существовало, а сжигание таинственного свитка было просто шуткой. Но если вопрос был задан — то скорее всего Алексей Разумовский дал тот ответ, какой хотела услышать Екатерина. [68]
68
Анисимов 1999. С. 199.
В момент, когда Екатерина праздновала свой успех в Польше, она получила новый вызов от «безымянного узника номер один» — заключенного в крепости Ивана VI. 20 июня 1764 года императрица оставила столицу и отправилась в поездку по балтийским областям, 5 июля молодой офицер Василий Мирович, желая восстановить славу своего рода, предпринял попытку освободить Ивана VI из шлиссельбургского застенка, чтобы возвести его на престол. Он не знал, что Екатерина подтвердила отданное Петром III приказание: если кто-нибудь попытается освободить узника, тот должен быть убит.
4 июля Мирович, внезапно потерявший своего сообщника (тот утонул), составил манифест, объявлявший восшествие на трон императора Ивана VI. Зная атмосферу нестабильности, царившую после убийства Петра III, и суеверное преклонение русского народа перед царями, мы не можем удивляться тому, что Мировичу удалось собрать вокруг себя группу сообщников. В 2 часа ночи они захватили ворота крепости и двинулись к камере Ивана. Между мятежниками и охранниками началась перестрелка — и внезапно смолкла. Бросившись в камеру, Мирович нашел тело бывшего императора, истекающее кровью. Он все понял, поцеловал покойника и сдался.
Екатерина продолжила свою поездку еще один день, но затем вернулась, опасаясь обширного заговора. Допросы, однако, показали, что Мирович действовал в одиночку. Состоявшийся в сентябре суд приговорил его к смертной казни отсечением головы. Шестерых солдат присудили к десяти- или двенадцатикратному прогону сквозь строй из тысячи солдат; выживших ждала ссылка. Казнь Мировича состоялась 15 сентября 1764 года.
Умерщвление двух императоров шокировало Европу. Французским философам, уже вступившим в лестную для них переписку с императрицей, которая, как им казалось, разделяла их взгляды, пришлось изыскивать оправдания для августейшей корреспондентки. «Я согласен с вами, что наша философия не хотела бы похвастаться множеством таких учеников. Но что делать? Друзей надо любить такими, какие они есть, со всеми их недостатками», — писал д’Аламбер Вольтеру. «Это дела семейные, — отвечал фернейский мудрец, — и меня они не касаются». [69]
69
Troyat 1977. Р. 175.
Екатерина знала, что быть только правительницей недостаточно. Ее двор как зеркало отражал ее успехи, а она стремилась стать его лучшим украшением.
«Я никогда не встречал особы, чья внешность, манеры и поведение в такой же мере соответствовали бы тому, что я ожидал увидеть, — писал английский посланник сэр Джордж Макартни. Несмотря на возраст — 37 лет — ее все еще можно назвать красивой. Те, кто знали ее молодой, утверждают, что она никогда не была так хороша, как теперь, и я охотно в это верю». Принц де Линь в 1780 году вспоминал: «Она была скорее красивой, чем хорошенькой. Величавость ее чела смягчалась приветливым взглядом и любезной улыбкой». [70] Проницательный шотландский профессор Уильям Ричардсон, автор «Анекдотов о Российской империи», писал: «Российская императрица выше среднего роста, грациозна и хорошо сложена, хотя не стремится это подчеркнуть; имеет хороший цвет лица, но пользуется румянами, как все женщины в этой стране. У нее красивый рот и хорошие зубы; ее голубые глаза смотрят на вас пронзительным взором. В целом назвать ее внешность мужественной было бы оскорбительно, но сказать, что она исключительно женственна, значило бы проявить к ней несправедливость». [71] Знаменитый Джакомо Казанова, который кое-что понимал в женщинах, уловил механизм ее чар: «Государыня, роста невысокого, но прекрасно сложенная, с царственной осанкой, обладала искусством пробуждать любовь всех, кто искал знакомства с нею. Красавицей она не была, но умела понравиться обходительностью, ласкою и умом, избегая казаться высокомерной. Коли она и впрямь была скромна, то, значит, она истинная героиня, ибо ей было от чего возгордиться». [72]
70
ВМ. Add MS 15,875 (сэр Джордж Макартни леди Холланд, фев. 1766); Mansel 1992. Р. 141.
71
Richardson 1784.
72
Казанова 1990. С. 582, 584; Mansel 1992. Р. 96.
Макартни находил ее беседу «блестящей, может быть, несколько чрезмерно, ибо ей нравилось блистать в разговоре». [73] Казанова подметил ее стремление демонстрировать осведомленность: встретившись с ней на прогулке в Летнем саду, он заговорил о греческом календаре; она говорила мало, но, когда они встретились снова, продемонстрировала прекрасное знание предмета: «Я почувствовал, что она наверняка постаралась исследовать сей предмет, дабы блеснуть передо мной». [74]
73
ВМ. Add MS 15,875 (сэр Джордж Макартни леди Холланд, фев. 1766).
74
Казанова 1990. С. 584.