Poterayshka
Шрифт:
Пошло за торговлю. Показываю бирюзу, лазурит. Так, подвижки есть, глаза загорелись. Дальше, наркота. На грибы стойку сделал. Никогда Саид много им не продавал. И тут больше килограмма сушёных. Достал по 10 монет всех видов. Оценили. Показал первитин. Недоумение. Объяснил, немецкий экстази. Даю баночку в подарок, для пробы. Радуется. Тахир молодца, поправляет меня. Больше сам ведёт разговор. Я ж только наблюдаю, типа знакомство. Тахир первую скрипку ведёт. «Раджа» спрашивает про золото. Уклончиво отвечаем, что есть немного. Главное, чем он ответит на монеты. Дальше пошло интереснее. Мол, заказ выполнен. Есть кожевенник, марокканец. Будем брать? Конечно, что ж не взять мастера. Есть русский военный, правда пожилой, но крепкий. Беру, заверните, пожалуйста. Дальше пошло оружие, принесли два гладкоствольных ружья, Ithaka Model 87 и Winchester Model 1300 Defender.
Тут выводят спецзаказ Саида, совсем молоденькую негритянку, на ней только тряпка по бёдрам. Девчонка совсем юная. «Шарёшки» шальные, трясёт её, как осиновый лист. Сердце дрогнуло. Изнутри стала наплывать пока ещё тихая ярость. Беру, конечно, беру! Собрал волю в кулак, читаю строки одного шаха иранского, написанные после посещения в гареме чернокожей наложницы. Читаю на старом персидском:
Ты черна, и слава богу! Чернота угодна богу. Чёрны буквы, что в Коране. Чёрны ночи, что в Иране.«Шейх» заулыбался, понял, наверное.
Тогда зачитываю рубаи Омара Хайяма:
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало, Два важных правила запомни для начала: Ты лучше голодай, чем, что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало.И ещё:
Растить в душе побег унынья — преступленье, Пока не прочтена вся книга наслажденья Лови же радости и жадно пей вино: Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.Тахир переводит, «Раджа» и «Шейх» цветут и пахнут. «Раджа» что-то говорит.
Тахир мне переводит, мол, они сначала не очень поверили, что я грузин. Начали предполагать, не есть ли это работа русской разведки. Но после стихов убедились. Русские никого не признают кроме своих, Пушкина и Лермонтова. А такие стихи может читать только настоящий ценитель Востока и живший на Востоке.
Ещё говорит. Тахир переводит. В общем, через две недели забиваемся на встречу, привезут они с десяток желающих за деньги воевать. Разные народы. Цену надо обговорить. Оружие, наше. Сложно стало бойцов найти, мол, сдружились русские с Шанхаем и Нью-Дели. Ещё два месяца назад можно было много желающих найти. Сейчас только в Маниле, да среди беженцев из зоны племён. Торгуемся за цену, спецом жмусь, роняю как можно сильнее. Может в отказ пойдут? Фигвам! Согласились.
Скотина ты конченная! Тут «Раджа» совсем совесть потерял, мол, есть без заказа, пара девушек из Сингапура. Красавицы. Молодые, одной 16 лет, она аниматор в клубе. Другой 19, дизайнер. Но это дорого! Девушки только три дня как с Земли. Веди их, урод аморальный! Всё беру, жадный я до баб.
Как их увидел, сердце стало глыбой льда. Холод по всему телу. Избитые, в пластиковых наручниках. Ноги едва переставляют. «Раджа» хвастает, подонок, мол, сделали им по укольчику из сыворотки грибной, шёлковые будут ещё часа два. А то больно сопротивляться пытались. Он и ампул пяток сыворотки этой подгонит. А с таким запасом грибов этих, они много доз получат. Много рабов будет. Что угодно сделать можно заставить. Пошла торговля. Тахир с полчаса с ним торговался. А я умер, душой. Это они сколько людей скотиной бездушной могут сделать? Я к этому руку приложил. Самая большая прибыль всегда от торговли наркотой, оружием и живым человеческим
Беру кувшин из серебра и кинжал в ножнах. Подарки вручаю. Кувшин в руки «Шейху», кинжал в богато украшенных ножнах, ручкой от себя, протягиваю «Радже». Цветёт! Обнимаю дорогого друга, только он так, кхекнул. Сталь в сердце не способствует долголетию. Вот кашель и приключился. Когда кинжал в руки «Радже» подавал, в правом рукаве скользнул стилет в ладонь. Обнимать стал индуса, он сам и напоролся. Видимо, технику безопасности нарушил. Пока прикрыт «Раджой» как щитом, стреляю из «Вальтера» в «Шейха». Успел сделать в него три выстрела. Анвар двумя выстрелами из SPASа валит его. Не зря говорят, чем больше шкаф, тем громче падает. Земля дрогнула. Пока он падал, кидаю пистолет. Рядом «Гарант» на углу сруба лежит. Обойму из него по оставшимся двоим выпустил. Тут уже и Ахмед из пулемёта добавил. Тридцать секунд и четыре трупа… мне везёт или они лопухнулись?
Стою, медленно фланелькой очки протираю, запотели. Сам глаза к небу, блят, «Плачущий убийца», япппппонский городовой! Насмотрятся фантастики, начинают под киногероев косить! Это я про себя. Тут начинаю осознавать, что рядом орёт Тахир.
— …ты в своём уме? Совсем рехнулся? Торговца убить! Да теперь весь юг тебя убить будет желать! Нас подставил! Огромный грех совершили! Так не делаются дела среди нормальных людей! На востоке всё товар! Что просят, что нужно, то и продают! Ты понимаешь, нам больше не торговать? Они искать будут нас! Всех вырежут!
Подходит Анвар, хорошим таким торцевым на корпус сбивает Тахира с ног. Тот пытается встать. Анвар добавляет второй торцевой. Придавливает Тахира к земле.
— Не суетитесь! Раз пристрелил, значит так надо! Харэ истерить! Хуже кисболы. Понял, да?
— Понял…
Помогаю Тахиру встать. Ахмед подходит, хлопает по плечу, говорит: — «Я всё ждал, когда ты не выдержишь. Долго ты терпел. С работорговцами дела имеют, но их не уважают. Одни из самых презираемых людей. Дела кто и ведёт, дружбу никогда не водят».
— Тахир! Убить торговца грех. Да вообще, кого угодно убивать грех великий. Только Восток силу уважает. Любой торговец, всего лишь инструмент имеющего силу и власть. Не больше. Будем сильными, если даже и найдут, будут договариваться. На Востоке люди прагматичные, даже больше чем в Европе. Нужен будет партнёр, виру потребуют, или уступки. Если сильными будем. Не будем сильными, хуже баранов порежут. Или в рабство продадут. Что едва ли. Скорей всего зарежут в назидание. Поэтому, если ты с нами, задохнись и прекращай стонать! Не хочешь с нами, выбирай направление и издуй по холодку!
— Я с тобой. Испугался очень. Непонятный ты. Хотел торговать, информацию узнать. Сам пристрелил всех. Откуда персидский язык знаешь? Молитвы знаешь. Зачем тебе это надо было?
— Один раз скажу, больше не повторю. Очень уж я любил девушек, метисок особенно. С татарской кровью, башкирской. Даже кореянка у меня была в армии, наполовину правда, хороша была! Молитвы заставил меня выучить старик татарин. Соседом был он у нас в посёлке. Я по литературе за стихи всегда пятёрку получал. Вот он и настоял. Мол, буду умирать, сделаешь всё как надо. Только когда он умирал, я далеко был. Так и не прочёл ему. А в памяти сохранилось. А рубаи выучил перед поступлением в университет. Перед девушками выёживаться. У нас всяких было, еврейки, татарки, армянки, пара монголок. Даже эстонка была. Вот и охмурял всех восточных. Нарвался на одну, из Туймазов. Совратил, невинности лишил. А она — всё, женись. У неё жених был. Как она за него не хотела. А куда мне жениться, я воли хотел. А у неё уже на уме — домик в деревне, бяшки-барашки. И всё в этом духе. Кипешу было. Короче, через это я с универа и слинял. А её за жениха срочно замуж отдали. Ладно, у меня презиков было много, без детей обошлось. Красивая девушка, в постели огонь. Но жить с ней, боже избавь! Ревнивая, просто жуть! Да и разные мы были очень. Только постель нас и объединяла. Полистали мы тогда «Камасутру». Мне воля, простор нужен был, ей дом-хозяйство. Грешен, что поделать, молодой был, дурной. Я даже на древнегреческом пару фраз заучивал. Уже не помню. Неуч я и лодырь. Может, мог стать хорошим учёным? Мою работу по кочевникам в южно-русских степях высоко оценили. Больше года делал, материала перелопатил горы! Но не судьба! Стал токарем на заводе, и понеслось по жизни.