Потери знамен и штандартов Российской Императорской армии в 1799 – 1917 г.г.
Шрифт:
Подробности об участи знамени 2го батальона, считавшегося в течение 47 лет пропавшим, выяснились только в 1875 году после смерти Николая Александровича Сабанина. Взятый в плен, он сберег эту полковую святыню, заслуженную кровью его предшественников и обагренною его собственною; никому из товарищей по плену не поведал он своей тайны, опасаясь, что из могущих возникнуть разговоров турки как-нибудь о ней проведают. Возвратившись из плена в 1828 году, он опять-таки никому не рассказал об участи знамени и, лишь умирая, завещал жене своей передать знамя Государю Императору. Скрытность Сабанина в этом деле представляется чрезвычайно загадочной. В том бедственном положении, в котором находился полк, спасение знамени, требовавшее и времени, и присутствия духа, было делом, заслуживающим полного одобрения со стороны всех, кому дорога была честь полка. Поэтому нельзя объяснить одною скромностью непредставление Сабаниным сохранившейся у него части знамени, когда это знамя отыскивалось даже в Константинополе, очевидно им руководили еще иные мотивы. Известно, что все обстоятельства несчастного дела при Гаджи-Гассан-Ларе сильно опечалили Государя и долго после того всякое напоминание ему об этом событии было для него тягостно. … Обстоятельство это очевидно было известно Сабанину и вновь удержать его по возвращении из плена от возбуждения дела, уже начавшего приходить в забвение. Не сдав же своевременно хранившейся у него части знамени, возможно, что Сабанин не сделал этого, впоследствии, из опасения ответственности за несвоевременное объявление о ней и поэтому до смерти сохранял свою тайну.
Следующие по времени потери все русские историки предпочитали обходить стороной, и это неудивительно – потери эти – в войне с мятежной Польшей в 1831 году. Следует честно признать – Цесаревич Константин прекрасно обучил Польскую армию, правда, на свою же голову… 18 ноября 1830 года Донской казачий №25 Катасанова полк, был атакован мятежниками на своих квартирах в Калише и, оставив врагу 5 знамен, быстро отступил к Прусской границе. Что это были за знамена, на данный момент установить не представляется возможным, но можно сказать, что среди них было по крайней мере одно Георгиевское знамя; остальные, возможно – бунчуки . Эта потеря повлекла за собой особый пункт в Положении о Донском казачьем войске, утвержденном 26 мая 1835 года: «§ 128. Знамена, приобретенные за отличие Донскими полками ныне уже распущенными, более в полки не раздавать и в поход не брать, но хранить оные при регалиях войска» . В сражении при Вавре 7 февраля 1831 года лишился знамени 2й Егерский полк. 1й батальон егерей попал под жестокий огонь поляков и в короткое время понес колоссальные потери. Древко знамени было перебито пополам пушечным ядром. Три знаменщика один за другим были тяжело ранены или убиты. Когда поляки перешли в наступление, кто-то сорвал полотнище с древка; впоследствии оно не было найдено – скорее всего, было затоптано в февральскую грязь. 2му Польскому Егерскому полку досталось лишь навершие. Это навершие было передано Обществу любителей науки и словесности в Варшаве мятежным правительством и после взятия города передано в полк . По этому поводу 25 ноября 1833 года командиром полка полковником Бодиско было получено следующее предписание командира 2й бригады 1-й пехотной дивизии:
«Государь Император, во внимание к тому, что 1-й батальон 2-го Егерского полка (ныне 3-й действующий батальон Копорского егерского полка) лишился на войне против польских мятежников знамя, собственно от сильного огня, в котором полк находился, так что прапорщики, при знамя бывшие убиты, а потом само знамя потеряно и не отыскано в числе тех, которые были отбиты мятежниками, Всемилостивейше пожаловал сему батальону вместо потерянного другое знамя» .
14 февраля 5-й эскадрон Казанского драгунского полка, оставленный в Пулавах для прикрытия корпусного вагенбурга, был атакован мятежниками с помощью измены местных жителей и потерял штандарт .
Через две недели, Позже, в сражении при Устилуге, знамя потерял Житомирский пехотный полк. Комендант крепости Замостье, Красинский, выслал в ночь с 18 на 19 февраля к Устилугу 4 роты с 4 орудиями. Батальон Житомирцев, не принявший никаких мер предосторожности, был внезапно атакован на рассвете 21 февраля. В результате поляки захватили в плен 5 офицеров, 370 нижних чинов, знамя и совершенно спокойно вернулись затем в Замостье .
19 марта 1831 года недалеко от местечка Выгода без боя (официально – в сражении при Дембе-Вельке) положили оружие и знамена два батальона Литовского пехотного полка. Такой поворот событий, в общем, был предсказуем – полк был укомплектован жителями западных губерний – литовцами и поляками, среди которых революционная зараза и антирусские настроения распространялись крайне быстро; в первую очередь это касалось офицеров. При этом в полку остались солдаты, верные своему долгу. Унтер-офицер 1го батальона Иван Гордючный успел отделить навершие, которое, спрятав, позже передал своему товарищу, унтер-офицеру Леонтию Тимофееву. Последний сохранял навершие во время нахождения в польском плену. Всю тяжесть потери можно осознать, лишь представляя, что значило для Российской Императорской армии знамя 1го батальона Литовского пехотного полка – это было одно из знамен, пожалованных Свеаборгскому гарнизонному полку за отличие батальонов, его составивших, при осаде Данцига в 1807 году. Эти знамена были единственной и поэтому уникальной наградой гарнизонным частям за все время их существования. Возвратившись из плена, Тимофеев, прикомандированный к 3му Морскому полку, представил начальству спасенное Гордючным навершие знамени 1го батальона. Об этом было немедленно донесено Государю, и Николай Павлович повелел копье возвратить в Литовский полк, насадить на древко и хранить при полку. Это древко с копьем было вручено воссозданному 1му батальону полка. Унтер-офицер Тимофеев Высочайшим приказом был произведен в прапорщики «куда способным окажется» . Гордючный остался без награды. 20 марта В тот же день в сражении при Дембе-Вельке русские полки лишились трех знамен. 4й Польский уланский полк, атаковав 49-й и 50-й Егерские полки, взял два батальонных знамени (1-го и 2-го батальонов) 50-го полка и одно (1-го батальона) – 49-го.. Опомнившиеся егеря бросились отбивать знамена. Командир польских улан, граф Замойский, не поддержанный никем, оказался в критическом положении и скрылся в лесу, унося с собой драгоценные трофеи . Тогда же, как и Литовский полк утром, положил оружие и, возможно, знамя, батальон Брестского пехотного полка . Польские источники и основывавшиеся на них русские историки указывают 6 русских знамен, взятых мятежниками при Дембе-Вельке. Это неверно, так как при подсчете плюсуются также Житомирское и Литовские знамена, одновременно с прочими, в Великую Субботу Страстной Седмицы 1831 года торжественно пронесенные по улицам Варшавы. Все трофейные знамена и штандарт, в том числе и взятые позже, были помещены в кафедральном соборе, перед взятием Варшавы в конце августа 1831 переданы в крепость Модлин, где и взяты русскими войсками 25 сентября того же года после взятия Варшавы 25 августа возвращены в Россию (в полки не передавались). 29 марта в бою при Игане одно батальонное знамя (2го батальона) потерял Волынский пехотный полк – при атаке на неприятеля в штыки по неосторожности командующего полком Невского пехотного полка подполковника Стефеновича, оставившего знамена в рядах без прикрытия . В полковой истории об этом – ни слова… Последняя потеря в этой войне – в сражении у села Крынки, когда почти полностью был уничтожен недавно сформированный Замосцкий пехотный полк. Знаменщик 1-го батальона Михаил Скурлатов, преследуемый несколькими поляками, сорвал с древка полотнище знамени, скрылся с ним в лесу и, избежав плена, спас полковую святыню . Все знамена и штандарт, взятые поляками в плен, после окончания войны были возвращены в полки.
Единственная потеря в Восточной войне 1853-1856 годов относится ко взятию войсками союзников Бомарзунда – русских укреплений на Аландских островах. 4 августа 1854 года, после капитуляции 10-го Финляндского линейного батальона, оборонявшего укрепления, французы кинулись искать знамя, но подпоручик Клингстедт успел сжечь его, таким образом, оно не досталось неприятелю .
Последняя потеря знамен русскими войсками в XIX веке – в самом
В русско-японской войне Российская Императорская армия не потеряла ни одного знамени. Японцам в общей сложности достались лишь два знаменных древка, а все полотнища и юбилейные ленты были спасены . Тем не менее, следует сказать о тех знаменах, которые подвергались в этой войне опасности быть плененными. В гарнизон осажденного Порт-Артура входили : 5й Сибирский стрелковый полк, 4-я и 7-я Сибирские стрелковые дивизии (13 – 16 и 25 – 28 полки) и Квантунский флотский экипаж ; при капитуляции крепости все регалии этих полков должны были бы попасть в руки неприятеля, но по приказу коменданта крепости генерала Стесселя в ночь на 20 декабря 1904 года, прямо перед капитуляцией, они (и серебрянные рожки канонерских лодок «Бобръ» и «Гилякъ») были вывезены лейтенантом бароном Косинским на эскадренном миноносце «Статный», прорвавшемся в китайский порт Чифу, где были переданы русскому консулу и позже возвращены в полки. Знаменный флаг расформированного в том же году Квантунского флотского экипажа был позже передан в храм-памятник Спаса на водах в Петербурге, где служил алтарной завесой. После уничтожения храма в 1931 году он был передан в Центральный Военно-Морской музей, где и находится Петербурге по сей день .
Следующие по времени потери – во время кровопролитного Мукденского сражения. Во время рукопашной схватки 25 февраля 1905 года было спасено Георгиевское знамя 162-го пехотного Ахалцыхского полка. Командир знаменной роты полка капитан Жирнов, видя безысходное положение полка, отдал приказ – во что бы то ни стало спасти знамя. Знаменный унтер-офицер Гришанов сорвал знамя с древка и первоначально хранил знамя в плену, позже передав его поручику своего полка Хондажевскому, который хранил знамя в течение 8,5 месяцев. По возвращении из плена знамя вновь встало в ряды родного полка. Чины полка, спасшие знамя, были навечно зачислены в списки полка – Гришанов 7 ноября 1906 года, Хондажевский 22 марта 1907, а Жирнов 8 января 1908 года . Приказом по военному ведомству №689 от 24 ноября 1906 года были зачислены навечно в списки 241-го резервного пехотного Орского батальона унтер-офицеры Виноградов, Шестяев и рядовой Лебедев. Батальон этот был развернут во время войны в полк и также участвовал в Мукденском сражении. Тяжело раненый в этом бою знаменщик Лев Виноградов передал знамя рядовому Николаю Лебедеву с просьбой спасти полковую святыню. Лебедев тесаком отделил полотнище от древка, причем в это время неприятельская пуля перебила ему руку. Он спрятал знамя под солому. В это время Шестяев зарывал в землю древко и чехол. Через два дня, находясь в плену на месте боя, Лебедев попросил товарищей отрыть знамя, что и было сделано. Лебедев зашил его в китайскую куртку, которую носил под мундиром. В Японии, в лагере для военнопленных он спрятал знамя в двойное дно сундука, где и хранил его до конца войны. Вернувшись в Россию, он представил знамя начальству, после чего и было возбуждено ходатайство о зачислении героев навечно в списки полка . В 1910 году, при переформировании пехоты, батальон вошел в состав 191-го пехотного Ларго-Кагульского полка; при этом в дополнении к справочнику полковника Шенка по пехотным полкам, опубликованном в 1910 году и касающемся именно новосформированных полков, о этом зачислении навечно не сказано ни слова. Продолжали ли Орцы числится в списках Ларго-Кагульского полка – предстоит выяснить. Тем же приказом №689 с 7го ноября 1906 года навечно в списки 4го стрелкового полка были зачислены штабс-капитан Ожизневский, знаменный унтер-офицер Нестеров и унтер-офицеры Ратников и Смирнов. Тяжело раненый Василий Нестеров, видя безвыходное положение знаменной роты, приказал своим ассистентам снять полотнище и скобу с древка и спасти их. Старший унтер-офицер Андрей Ратников хранил в плену полотнище, а младший унтер-офицер Сергей Смирнов – скобу; позже они передали их штабс-капитану своего полка Ожизневскому, который и вывез спасенное знамя в Россию. 5-му и 19-му стрелковым полкам повезло меньше. Старое знамя 4-го Учебного Карабинерного полка 1837 года, принадлежавшее 5-му стрелковому, было сожжено во время отступления от Мукдена по приказанию начальства. К 1905 году полотнище знамени, которому было без малого 70 лет, должно было уже прийти в ветхость, поэтому спасти его вряд ли было возможно. По данным, приводимым полковыми историками, приказание об уничтожении знамени было действительно отдано штабс-капитаном Гурским, но тяжело раненый знаменный унтер-офицер Лолуев успел спрятать под мундиром полотнище и рассовать по расщелинам мерзлой земли скобу, навершие и разломанное на части древко. Опасаясь, что японцы при обыске найдут знамя, он спустя некоторое время зарыл и его. Позже знамя так и не было найдено . Учитывая все обстоятельства, Государь пожаловал полку 26 ноября 1907 года новое простое знамя, взамен утраченного . Командование 19го стрелкового полка, не имея возможности быстро разрезать и раздать чинам полка тяжелое и плотное полотнище знамени образца 1883 года, приказало сжечь его, оставив лишь Императорский вензель в подтверждение того, что знамени не коснулась рука неприятеля. В плену вензель сохранял поручик полка Шоке. Бежавший из плена младший унтер-офицер Лобачев сообщил начальству о сохранении остатков знамени, да и вскоре они сами были непосредственно предъявлены подполковником 5-го Финляндского стрелкового полка Красноуховым, который за это был награжден золотым оружием . Шоке и Лобачев вышеупомянутым приказом по военному ведомству №689 были зачислены навечно в списки 19го стрелкового полка. До 1917 года полк выходил лишь с вензелем Государя, прикрепленным к чистому полотнищу. Что может быть более явным и более величественным знаком верности присяге и своему Императору?
Потери – 4. Великая война.
Великая война 1914 – 1917 годов принесла с собой новые потери знамен, ставшие последними в истории Российской Императорской армии. После массовой утраты регалий в 1914 – 1915 годах (о чем речь пойдет ниже) русское командование приняло решение об отправке знамен и штандартов в тыл, в запасные части, так как на охрану знамен и штандартов отряжалось иногда по 2 – 3 роты, что, разумеется, снижало огневую мощь русских частей. «Боязнь потерять их приводит к крайне нежелательному отправлению знамен с соответствующим прикрытием глубоко в тыл, нередко в обозы второго разряда. Мне лично приходилось во время объездов встречать и возвращать обратно к полкам иногда целые роты, со знаменем, уходящие в тыл нередко за 30 – 40 верст от позиции» – писал командующий 3й армией в 1916 году.
Первые потери в войне относятся к Восточно-Прусской операции августа 1914 года. Первым было потеряно в Гольдап-Гумбиненском сражении знамя 110го пехотного Камского полка. 7 августа 1914 года полк противостоял трем немецким полкам и понес при этом огромные потери. Ввиду критического положения полотнище было снято с древка, а из навершия был выломан Георгиевский крест. Эти части знамени были благополучно вынесены из боя и спасены; к сожалению, не известно, кто из чинов полка принимал в этом участие. Древко было помещено в одну из повозок обоза, который попал в руки 3го кирасирского Восточно-Прусского Графа Врангеля полка и затем древко со скобой, юбилейными лентами и навершием без Георгиевского креста было передано в Берлинский Цейхгауз, где и находилось до 1945 года; позже оно возвратилось в Россию .
Несравненно большие потери, сравнимые разве что с потерями под Аустерлицем, понесли окруженные и разгромленные корпуса 2й армии генерала Самсонова: XIII, XV и частично XXIII. Поскольку в составе армии царила достаточно большая неразбериха, автор счел необходимым привести данные по всем «самсоновским» полкам, так или иначе пострадавшим в ходе операции. Большим подспорьем в этом плане являются публикации в эмигрантских журналах «Военная быль» и «Часовой».
XIII Армейский корпус
1-й пехотный Невский полк.