Потерянная. Переплести судьбу
Шрифт:
Спрыгнув с коня, я стремглав побежала к своему дому, неподалеку от которого как раз стояла повозка с пожарной бригадой. Их ни с кем не спутаешь: по горящему участку копошилось несколько мужчин в одинаковых темных костюмах из жаропрочной ткани и в касках. Неподалеку от повозки с множеством бочек воды стоял эльфийский маг, который всеми силами сдерживал распространение пламени.
В панике я рванулась прямо к пышущим паром деревянным головешкам, которые когда-то были моим домом. Хотелось отыскать хоть что-то уцелевшее… Только вот пожарные подхватили меня под руки и оттащили от участка.
—
— Нет! Это мой дом! Пустите! — голос надрывался от истерики, а слезы стремительно заполонили лицо. Пыталась вырваться и побежать обратно, но к двум парням лишь присоединился еще один, что лишило меня хоть какого-то шанса вырваться.
Дыхание сперло от паники, грудь пронзило болью. Слезы бесконечно текли из глаз и смешивались с проливным дождем, который некстати начал лить с неба. В итоге обессилев, я обмякла и упала на колени. Пожарные отпустили меня и с грустью наблюдали, как я оплакиваю последние остатки родного уголка. На мою истерику подбежала соседка. Заметив огонь, она вместе с остальными зеваками выскочила на улицу и с горечью наблюдала, как мой дом превращался в руины. Отыскав меня, она подбежала и села рядом прямо на мокрую дорогу.
— Сожалею, — с грустью произнесла женщина, крепко держась за мое плечо. — Огонь возник так неожиданно… Я отдыхала у себя в комнате и читала книгу, как вдруг с улицы раздался крик о пожаре. Огонь распространился так быстро, что к приезду пожарных почти ничего не осталось…
— Мамочка…Мариэль… Что же мне делать? — лепетала, бесцельно смотря в слезах на мокрую дорогу. Душу стремительно захватывало чувство отчаяния, а сердце болело все сильнее. Теперь у меня нет дома, а за спиной огромные долги…
Так я сидела под дождем, проливая горькие слезы. Все зеваки, как и пожарные, потихоньку разошлись и на участке остались лишь мы с соседкой. Женщина до последнего предпринимала попытки успокоить эмоции. В итоге я не выдержала и отдала ей приказ:
— Идите домой и согрейтесь. Незачем со мной сидеть. Вас ждет семья — думайте в первую очередь о них.
Дар сработал как надо и незаметно: женщина поднялась и, попрощавшись, ушла обратно в дом.
Несколько минут я сидела в одиночестве у руин родного дома и ловила на себе взгляды разных зевак, но никто не решался подойти. Да и мне не нужна их помощь. Какой в этом смысл? Их сочувствие не избавит от бед и лишь еще больше разбередит вскрывшиеся раны.
Дабы разогнать прохожих, приходилось задействовать дар. Незаметно и с каждым разом все больше, но мне уже было все равно. Мариэль больше нет, родной уголок уничтожен, а долги и восстановление дома оплатить мне нечем.
Шах и мат, Гретта. Ты проиграла битву против судьбы!
Отыскав среди руин обгорелый, но почти уцелевший портрет Мариэль, я уткнулась в него лицом и вновь залилась в истерике.
Знакомый голос, раздавшийся позади, заставил поднять голову и спешно обернуться.
Харадзава…
Мужчина старался выглядеть нейтрально, но я чувствовала, как в душе он смеялся и злорадствовал над происходящим.
— Доброго вечера, мисс Гретта, — мужчина немного отклонил зонт и пыхнул воняющую за версту сигару. — Смотрю, у вас приключилось небольшое горе.
— Не вашего ума дело! — прорычала, обхватив портрет матери и в наглую отвернувшись от нежеланного собеседника.
Хихикнув, Харадзава просто обошел меня, словно бестелесный столб, и встал перед моим лицом.
— Как раз-таки это мое дело, милочка, — съехидничал он, присев и внаглую выдохнув на меня вонючий дым. — Старый долг никуда не делся и, поскольку у вас за плечами теперь нет даже дома, вы в большой беде, мисс. Даже зарплаты от вашего работодателя не хватит, чтобы оправиться от потерь!
— Я найду способ! Вот увидите! — процедила с возмущением сквозь зубы.
Еще раз затянув противную вонючую сигару, Харадзава усмехнулся.
— И каков же он? Продать участок? Никому ваши горелки и даром не нужны… Хотя…
Откашлявшись от едкого дыма, подняла глаза на ненавистного собеседника.
— Могу предложить за ваш жалкий клочок земли вот такую сумму, — проговорил он, с издевкой ткнув мне в лицо листок с цифрами.
Вглядевшись детальнее, я пришла в ужас.
— Это же жалкие копейки! Участок не стоит столько! — пролепетала, проглотив стремительно подступающий к горлу невидимый ком отчаяния.
— А у вас есть выбор? Эта деревенская земля в таком состоянии никому не нужна, а долги никуда не денутся. Полностью сумму вы не погасите, но остаток долга будет достаточно мал, чтобы погасить его с первой же зарплаты. Если, конечно, начальник оставит вам работу.
Приблизившись с зонтиком в руках, Харадзава протянул мне вытащенный из барсетки деревянный планшет, к которому был прицеплен документ о потенциальной купле-продаже, и выжидающе уставился на меня. Голова уже ныла от пережитых эмоций, сердце нещадно болело, а сама я уже не могла нормально дышать, но мужчина все равно ждал моего решения. Ни за что не отдала бы этой мрази наш родной уголок, но, похоже, сейчас у меня нет иного выхода…
Дрожащей рукой, продолжая заливаться в истерике и задыхаться от едкого дыма, я в итоге поставила свою подпись и вновь закрыла лицо руками.
Добившись желаемого, мужчина свернул документ напополам и убрал тот в барсетку.
— Ха-ха… Поздравляю с обретением жизни никчемной бродяжки! — злорадствовал он, нагло шипя мне в ухо своим вонючим до тошноты дыханием.
Позади раздалось громкое испуганное ржание. Люди Харадзавы сейчас уводили моего коня! Я попыталась вернуть питомца, но мужчины лишь подхватили меня и оттолкнули в лужу.
По правилам контракта жеребец тоже является частью имущества, расположенного на этом участке, — съехидничал Харадзава, бросив на меня презрительный взгляд. — К сожалению, вам придется добираться до работы своими ногами…
— За что? Почему вы так поступаете со мной? — запричитала, не отрывая ладоней от красного, словно помидор лица.
— Все просто, дорогуша, — злорадно проговорил он, показательно поправив галстук. — Ты попортила мне репутацию своим гаданием, прилюдно оскорбила… А я обиды так просто не прощаю… Я мечтал в наказание опустить тебя до уровня уличной крысы, и теперь это получилось! Можешь пооплакивать эти жалкие руины до утра, а потом чтобы я больше никогда тебя здесь не видел. История никчемной девчушки и ее матери закончилась сегодня…