Потерянные девушки Рима
Шрифт:
Она привыкла к тому, что Давид разъезжает. В этом его работа, его жизнь. Она всегда это знала. Как бы иногда ни хотелось удержать его при себе, она потом понимала, что просто обязана всегда его отпускать.
Это – единственный способ заставить его вернуться.
Ремесло фоторепортера заставляло его выезжать в самые горячие точки планеты. Кто знает, сколько раз он рисковал жизнью. Но Давид был создан таким, такова была его природа. Он должен был все увидеть собственными глазами, без фильтров, ко всему прикоснуться. Чтобы изобразить войну, ему нужно было ощутить запах пожара, узнать, что
Они с Давидом заключили некий неписаный договор. Он предполагал целый ряд весьма своеобразных ритуалов. Таким образом они сообщали друг другу нечто важное. Так, иногда случалось, что Давид оставался в Милане надолго, и их совместная жизнь начинала налаживаться. Но в какой-то вечер Сандра возвращалась домой и видела, что муж готовит свой знаменитый раковый суп, куда входит по меньшей мере пять видов зелени и к которому полагаются соленые крекеры. То было его фирменное блюдо. Но согласно установленным между ними правилам Давид таким образом сообщал ей, что на следующий день уезжает. Они ужинали как всегда, говорили о том о сем, он ее смешил, а после они любили друг друга. Утром она просыпалась в постели одна. Давид пропадал неделями, иногда месяцами. Потом в один прекрасный день дверь открывалась, и все становилось как прежде.
Давид никогда ей не докладывал, куда едет. Кроме того последнего раза.
Сандра осушила бокал одним глотком. Она всегда гнала от себя мысль, что с Давидом может случиться что-то плохое. Он рисковал. Если и суждено ему было погибнуть, то на войне или от руки преступника, из тех, чьи дела он расследовал. Глупо, но она никак не могла принять тот факт, что все произошло столь банальным образом.
Она уже почти задремала, погруженная в эти мысли, когда зазвонил мобильник. На дисплее возник незнакомый номер. Было почти одиннадцать часов.
– Я говорю с супругой Давида Леони?
Мужской голос со специфическим немецким акцентом.
– Да, это я. А вы кто?
– Шалбер, сотрудник Интерпола. Мы с вами коллеги.
Сандра выпрямилась, протерла глаза.
– Извините за поздний звонок, но я только сейчас узнал ваш номер.
– И не могли подождать до завтра?
С той стороны раздался веселый смех. Шалбер, кем бы он ни был, откровенно ребячился.
– Простите, это сильнее меня. Если какой-то вопрос не дает мне покоя, я должен его задать. Иначе не засну всю ночь. С вами такого не случалось?
Сандра не могла догадаться по его тону, имеет ли этот человек что-то против нее лично или он вообще нахал. Она решила отделаться поскорее:
– Чем могу помочь?
– Мы начали расследование гибели вашего мужа, и мне необходимо кое-что выяснить.
Сандра нахмурилась:
– Это был несчастный случай.
Наверное ожидая подобной реакции,
– Я прочел рапорт, составленный полицией. Погодите минутку…
Сандра услышала шелест страниц, которые просматривал Шалбер.
– Здесь написано, что ваш муж упал с пятого этажа, но не умер при падении, а скончался несколько часов спустя по причине множественных переломов и внутреннего кровоизлияния… – Он прервал чтение. – Воображаю, как тяжело вам это слушать. Нелегко такое принять.
– Вы даже не представляете, до какой степени. – От этих слов веяло холодом, и Сандра сама себя ненавидела, когда произносила их.
– Согласно рапорту полиции синьор Леони находился в недостроенном здании потому, что оттуда открывался наилучший вид на объект, который он собирался сфотографировать.
– Да, верно.
– Вы видели это место?
– Нет, – разозлилась Сандра.
– Ну а я видел.
– И что вы этим хотите сказать?
Шалбер молчал на секунду дольше, чем полагалось бы.
– «Кэнон» вашего мужа разбился при падении. Жаль, мы никогда не увидим той фотографии, – заметил он с сарказмом.
– С каких пор Интерпол занимается несчастными случаями?
– В самом деле, это в порядке исключения. Но мое любопытство возбуждают не только обстоятельства гибели вашего мужа.
– А что еще?
– Кое-что осталось непроясненным. Мне известно, что вам был отправлен багаж синьора Леони.
– Две сумки. – Она начинала раздражаться, подозревая при том, что этого и добивался собеседник.
– Я испросил разрешения на обыск, но, кажется, опоздал.
– Зачем вам это? Какой интерес они могут для вас представлять?
Последовало короткое молчание.
– Я не женат, но пару раз был к этому близок.
– Меня это как-то касается?
– Не знаю, касается или нет, но когда ты доверяешь свою жизнь кому-то, я хочу сказать, кому-то особенному, вроде супруга… Ну, тогда перестаешь задаваться вопросами. К примеру, не спрашиваешь себя, что он или она делает всякую минуту, когда вы не вместе. Кто-то это называет доверием. Но правда в том, что иногда это не более чем страх… Боишься получить ответ.
– По-вашему, какого рода вопросами должна была бы я задаваться относительно Давида? – Но Сандра сама это прекрасно знала.
Шалбер заговорил серьезным тоном:
– У нас у всех есть секреты, агент Вега.
– Я не знала всех подробностей жизни Давида, мне было известно, какой он человек, и этого довольно.
– Да, но вы никогда не задумывались о том, что он вам не говорит всей правды?
Сандра разозлилась еще больше:
– Послушайте, вы напрасно пытаетесь заронить во мне сомнения.
– Да, в самом деле. Потому что эти сомнения в вас уже есть.
– Вы ничего не знаете обо мне, – возмутилась Сандра.
– Сумки, которые были отправлены вам пять месяцев назад, до сих пор лежат на складе квестуры. Почему вы так и не забрали их?
На губах Сандры появилась горькая улыбка.
– Надо ли объяснять, как мне будет больно снова получить эти вещи. Ведь когда это случится, я должна буду принять тот факт, что все в самом деле кончено, что Давид больше не вернется, и ничего с этим не поделаешь!