Потерянные Наследники
Шрифт:
Тайлер, ещё секунду назад храпевший, как полноразмерная собака, кубарем слетел с кровати и с пронзительным лаем бросился в коридор.
Это был Макс. Мое самое больное место и мой главный вопрос: какую цену за наше уничтожение предложил Артур ему? Купил он его или ещё нет?!
— Вашу мать, как же хреново вы выглядите, — ругнулся он с порога.
Он говорил искренне? Или гадал, трахались мы ночью или нет?
— Привет, Тай, ты то хоть не испугался своих хозяев? — Ласково обратился он к щенку, отрывая этот электровеник от пола.
О нет! Что если Артур сказал ему забрать нашу собаку?! Вот сейчас он распахнёт дверь и убежит
— Вы ведь не пили ничего, я надеюсь? Не забыли, что вас антибиотиками в больнице накачали?
А сейчас? Это забота? Или насмешка над моим незнанием меры?! Он уже рассказал Артуру, как я напивалась и танцевала на столах?
Я даже не поняла, в какой момент у меня опять потекли из глаз слезы.
— Отдай мне собаку.
— Агатик, ты чего?
— Отдай мне мою собаку! — Рявкнула я, вырывая из рук Макса Тайлера. Прижимая к себе тёплое трепыхающееся тельце, я бросилась в свою спальню, где меня окончательно накрыл поток рыданий.
Со слезами из меня сочилась боль обо всех моих друзьях, о каждой крадущейся ко мне утрате.
— Агатик, — спустя какое-то время в дверях прозвучал нерешительный голос Макса, — можно мне войти?
— Нет!
— Я не хотел обидеть тебя, но я же переживаю за вас. Я не понимаю, что происходит. Меня отправил за вами отец. Он очень взволнован. Говорит, что ждёт вас у себя сегодня в обед.
Одного упоминания о нашем опекуне оказалось достаточно, чтобы приступ начавшейся истерики ударил мне в сосуды, и из носа вновь захлестала кровь. Давясь от кашля, я развернулась на кровати, пытаясь ее остановить.
— Вот же черт! — Макс вылетел из комнаты, но вернулся так же быстро, неся пакет со льдом и стакан воды, — тише, тише, — шептал он, одной рукой прижимая к моей переносице холод, а другой гладя по волосам, — все в порядке, слышишь? Я здесь, я с тобой, давай, дыши вместе со мной. Вдох… выдох… вот так, молодец, — тихо говорил он, глядя мне в глаза.
Нет… все таки до него Артур не добрался. Макс все еще оставался на нашей стороне.
— Адриан, я не понимаю, что происходит. Она же сама не своя.
— Она проснётся, и я дам ей успокоительное.
— Ты мне как брат. Но почему я до сих пор не знаю, откуда вы свалились на голову моему отцу почти 5 лет назад? Что с вами произошло… кто довёл Агату до этой паники?
И Адриан ему рассказал. Там, в полумраке моей спальни, думая, что я сплю, и по-прежнему держа на моей переносице лёд, Макс узнал, что за рождение в состоятельной семье тоже приходится платить. Узнал, что беда не приходит извне, она учит тебя ходить и говорить, читать и писать, играет с тобой, целует разбитые коленки, защищает от злого воспитателя, растёт вместе с тобой, эта беда для тебя — самый лучший старший брат на свете, который однажды становится чудовищем, рушащим твою судьбу.
— У меня скоро отморозится нос… — пролепетала я, открывая глаза в конце этой истории. Но на Макса страшно было смотреть. Я даже не думала, что его может так сильно зацепить рассказ Адриана. Он уже не гладил меня по волосам, а накрепко стиснул в своих руках, остервенело глядя на моего брата.
— То есть каждый раз, когда этот сукин сын здоровался со мной у отца в представительстве и звал выпить, я мог набить ему морду?!
Адриан повёл плечом.
— Ты сейчас меня раздавишь, — захрипела я на Макса, — и до твоего папы я уже не доеду.
— Вы похожи
Мы сурово глянули на него поверх тёмных стёкол.
— Не дури, хочешь сказать, наши лица смотрятся привлекательнее в своей натуральной расцветке? — Проворчала я, выходя на парковку. — Ни один корректор не берет этот синяк! Представляю, что скажет стилист, когда увидит меня.
— Шопинг терапия? — поинтересовался Адриан.
— Да, планирую спустить пару сотен тысяч, когда мы закончим. Кто знает, сколько нам еще осталось. — Я повела плечом, отключая сигнализацию своего мини, который Макс вчера забрал от торгового центра.
Парни отправились по парковке к машине Макса, о чём-то тихо переговариваясь, я же завела двигатель и уехала вперёд. За окнами проплывали здания и осунувшиеся деревья, в памяти же скользили картинки из прошлого.
На первые несколько месяцев нашего изгнания, пока заканчивался ремонт в квартире, где нам предстояло дожить до сегодняшнего дня, Матвей Лукич поселил нас у себя дома, несмотря на то, что наша дорогая матушка велела забронировать номер в гостинице. По ночам я часто не могла уснуть и отправлялась блуждать по его берлоге, до последнего плинтуса впитавшего в себя запах кубинских сигар. Я с фонариком в руке разглядывала картины в позолоченных рамах, сувениры на каминной полке, привозимые дипломатами со всех уголков света, гладила шкуру медведя, растянутую на полу. Отец Макса рано овдовел, так что сын почти не помнил свою маму, а я отлично помнила, как завидовала, что мы с Адрианом в младенчестве достались не тем родителям. Мы выросли бы гораздо добрее и счастливее, если бы нас воспитывал Матвей Лукич. Мы не были бы жестокими и одинокими.
Иностранное представительство, во главе которого стоял наш опекун, отвечало за обслуживание консульств всего Петербурга и занимало красивейшее лимонное здание с белыми колоннами в самом сердце города. Оно напоминало собой пирожное, и я любила бы его ещё больше, не будь возле него катастрофического дефицита парковочных мест. Я заходила на третий круг подобно пилоту, не видящему в тумане взлетно-посадочную полосу.
— Ну твою налево! — ругнулась я, начиная понимать, что надежда оставить машину здесь таяла, как дым. Но кто-то услышал мои мысленные терзания и уже освобождал местечко прямо у входа. Я быстро пристроилась сзади, включила аварийку и стала ждать. Я даже сантиметра проехать не успела, как мимо меня резко проскочил чёрный тонированный вольво и замер точно на моем месте.
Я начала отчаянно сигналить, но, конечно же, скотина, управлявшая машиной, убираться с моего места не собиралась. Передо мной маячила перспектива ехать к японскому консульству на платную парковку, что находилось через три улицы, поэтому сдаваться так просто я не намеревались.
Убедившись, что из машины кто-то выходит, я выскочила из своей.
— Мужчина! — Рявкнула я. Ноль внимания, даже не обернулся. Я со злостью лягнула колесо его отвратительного чёрного зверя. Сработала сигнализация, и он изволил развернуться. За те секунды, что он гневно созерцал меня, я успела сделать два вывода: первое, до мужчины этому парню было ещё лет пятнадцать, на вскидку я бы дала ему не больше 24, второе, он был устрашающе прекрасен. Высокий широкоплечий темноволосый с выразительными злобно мерцающими на солнце глазами.